— Мне больше нечего тебе сказать. — прикрыл глаза вечно холодный Дума. — Я принял сторону Дорана по собственной воле. Мы разделяем одно стремление.

Этот ответ не удивил Кортя, как бы тот не надеялся на нечто более дружелюбное со стороны брата, с которым и без того кое-как смог установить контакт, и до сих пор поддерживал его так же неумело.

— Дилион дала мне право выбора, и я выбрал защиту людей. Но Доран дал мне другой выбор. Посмотреть в глаза тому, кто мне выбора не дал.

— И ты завидовал нам, потому что мы были одарены Первородным Пламенем с самого создания, а у тебя не было даже внутренней силы?

— Возможно. Даже если бы хотел, я бы не смог это вспомнить.

— Но, ведь, поэтому ты ненавидишь нашего Создателя.

— У меня достаточно причин его ненавидеть. У всех нас. — наконец повернул голову к брату Дума. — Но мы нашли себе другого врага.

Примерно о том же рассказывала в соборе своим новым друзьям и сестре Термисорра. Все они уже активно участвовали в беседе, и обменивались шутками как ни в чем не бывало, тем более заранее перевязав Филони раненное плечо, а Кайле наспех соединив разодранную по центру форму, дабы Тиадрам случайно не увидел вываливающегося там того, чего ему пока видеть было рано. Пожалуй, тема историй Термисорры была наиболее интересной из всех, что были рассказаны компанией за последние полчаса, ведь касалась самой Бездны, Думы, Дорана, и даже событий многовековой давности, о которых она старалась уже почти не вспоминать. Во время пожара Кацеры два года назад Термисорра защитила Филони от атаки Думы, пускай та и потеряла сознание, и девушке пришлось самой согласиться покинуть раненную Филони около пепелища, отдавая Дорану свою жизнь в обмен на жизнь сестры. Дума не долго думал, принимая то предложение, ибо с самого начала не желал лишних жертв, но на просьбу Термисорры получил согласие лично от шепота Дорана в своем Черном Пламени. Девушка рассказывала друзьям, как страшно ей было спускаться в Бездну вместе с Думой, и какого ужаса она ожидала от нее. Пускай на самом деле Бездна вовсе не была так страшна, и не так страшен был ее Правитель, как его малевали.

Бездна не была такой темной, как говорили многие, и она не поглощала тело девушки, когда она ступала по ней вперед, ходя по ней словно по воздуху. Больше всего ее удивил сам Доран. Он выглядел как большой человекоподобный сгусток своего Пламени, с Синим Пламенем в глазах, и с неприятной и хитрой ухмылкой, выпускающей в уши девушке слова вибрациями всей Бездны вокруг себя. Ее удивил именно характер этого могущественного и, как считалось, коварного и злого существа. Он часто смеялся, спрашивая, чего та хочет, но не перебивая ее, не навязывая ей свои идеи, лишь рассказывая истории о мире, что знал только он, самой ей предлагая свободу и безвозмездную помощь. Она коснулась руки Дорана, и тут же потонула в старых воспоминаниях средь черных вспышек, что принадлежали ей когда-то давно, будто в другой жизни, пропав из мира на долгие 22 месяца. По возвращению из Бездны она уже помнила, кем была столетия назад, и по собственной воле остановилась в Эмонсене, ожидая предначертанной ей Бездной встречи там с Кортем и Филони. Она понимала, что придумала ужасный план, жестокий и безумный, и заранее не надеялась, что Дума согласится ей помочь в его реализации. Но он согласился без колебаний. Она до сих пор не понимала причин его поддержки, ведь он, как бывший главнокомандующий Демонов, уже заранее дал ей понять, что у него к ней, со времен их совместных сражений против имтердов в Первую Войну, не осталось никаких теплых чувств. Доран также не сказал ей ничего против, предоставив девушке полную свободу действий, даже оставив ее на попечение своему самому доверенному другу. Именно друзьями он называл многих своих приспешников, и от перечисления их имен в один момент Кайла едва не подавилась забродившим морсом из флаги внутреннего кармана формы, Тиадрам чуть не разбил затылок о стену, а Филони тому просто ужаснулась.

— Ладно еще Гедыр. — тряслись руки у Кайлы. — Но…даже Серпион?

— А я-то думала, почему он так странно себя ведет. — цыкнула Филони.

— Сколько раз я не говорила с Дораном, он никогда не казался мне злым. — подводила итоги своих собственных наблюдений Термисорра. — Может быть, он не был хорошим, но вряд ли от того, что он ненавидит жизнь. Он просто иначе ее видит. Все это время он довольно уважительно относился ко мне и Думе, и так же уважительно отзывался даже о своих, фактически, врагах.

— Это называется «холодный расчет». — серьезно кивнула Филони, обращая на себя неуверенный взгляд сестры. — Доран очень коварен и хитер, он использует любые средства для достижения целей, включая кнуты и пряники.

— Возможно, он не так плохо относится к нам, но, если ему понадобиться кого-то убить ради достижения своих целей, он отдаст приказ Думе не шевельнув и пальцем. — согласилась Кайла.

— Тем более, насколько я знаю о его делах, он никогда ничего не делает просто так. По крайней мере, он не делает ничего, что было бы ему не выгодно. — продолжала Филони.

— О чем ты? — на главной площади удивленно спрашивал медленно отходящего в сторону брата Корть.

— Я помог Джефф, потому что это поможет нам победить имтердов. — серьезным баритоном рассуждал Дума, прикрывая черные глаза под жутким шлемом, едва шевеля слегка прикрытыми черной твердой и густой щетиной губами. — Но Доран не согласился бы на это, если бы это не помогло ему.

— Не удивительно. — скрестил руки на груди Корть. — Меня специально поставили перед выбором между Эмонсеном и Синокином. Джефф перенервничала, и не управляла своей силой, сильно исказив пространство и время, сдвинув весь город во времени на полдня. Теперь мы не успеем прийти на помощь Кацерам.

— Это не все. — резко повернулся в сторону брата Дума. — Доран оставил город в моей власти, оставив Черное Пламя без надзора. Он умеет расставлять приоритеты, и он собственноручно оборвал свою связь с Эмонсеном.

— Я знаю, что Доран хочет проследить за ситуацией в Синокине, и заставить Геллара выполнить свой договор.

— Геллар предал Дорана.

— Я знаю. Но это не значит, что он не попытается забрать у Соккона Душу Россе для самого себя. Он убил жену Мерсера ради мести, но все еще собирает силы, чтобы убить самого Мерсера. В Синокине ему придется сразиться сразу со всеми остатками рода Кацер. Ему никогда их не победить.

— Им никогда не победить ЕГО. — серьезно смотрел в глаза брата Дума, явно делая упор на последнее слово. — Доран хочет не просто проследить за встречей Кацер, но и поучаствовать в ней. И для этого Гедыр забрал у Унзара посох.

— Ворд!? — в ужасе подскочил на месте Корть.

— Только Доран знает, как вернуть Ворду форму имтерда. — отвернулся Дума. — Если не повезет еще больше — там же объединятся Ворд и Дилион. Ведь я сам отдал ее перерождению Лилике тот дар два года назад, в пожаре Кацеры.

— И ты допустил это!? — серьезно и зло бросил Корть, понимая, что даже всем Кацерам вместе взятым не одолеть Клинок Власти в равном бою.

— Думай о локальных проблемах, герой. — отошел в сторону Дума. — Как я сказал Гоклону и Чеистуму, я поведу Демонов в наступление на Земли Марконнор, и лично убью Совенрара. С его гибелью его раса падет.

— Но мир…мир может пасть, если Доран получит Душу Россе. — заикнулся Корть.

— Он уже пал, и много раз. И не Доран был тому причиной.

Корть вздрогнул, услышав те слова. Тот, кто всю жизнь касался Бездны, не мог не заметить связи между Черным Пламенем и остальным миром, которая связывала все его части, и которую сам Корть узнал уже через Красное Пламя. Но он еще не встречал ни одной живой души, кто также знал бы об этом, включая и сама Дорана.

— Доран лишь собрание образов одного существа из разных миров. — продолжил Дума. — Но в каждом новом мире свой Доран. Он не может видеть того, чего никогда не знал.

— Так ты знаешь, как работает это Проклятье? — внимательно вслушивался в речь брата Корть.