— Брось, Молли. Я никуда не уйду, пока ты не скажешь мне, чем я тебя разозлил.

Мой пульс бешено стучит, когда мужчина приближается ко мне.

— Не в тебе дело, — огрызаюсь я.

Он наклоняет голову и приподнимает бровь.

— Ни хрена. Я думал, что только у меня есть способность разозлить тебя, — ухмыляется на это утверждение.

— К сожалению, нет, — я вздыхаю. — Слушай, просто уходи. Сейчас неподходящее время, ладно? Я позвоню тебе завтра.

Хьюго смеется.

— Ни хрена. Сейчас, внутри. Ты расскажешь мне. И помни, что я не уважаю границ или социально приемлемого поведения, поэтому нет смысла спорить со мной.

Я стону. Боже, он бесит. Отталкиваю его от себя и поворачиваюсь, чтобы отпереть дверь.

— Ты сказал, что ненавидишь девчачье дерьмо.

Он пожимает плечами.

— Я… с кем угодно, кроме тебя.

Улыбаюсь, потому что даже если он этого не осознает, а он не осознает, это действительно очень мило. Я на секунду прислоняюсь лбом к двери. Просто не желаю об этом говорить, но Хьюго, как надоедливый ребенок, и он этого не оставит это просто так.

— Ладно. Я тебе скажу, но для этого понадобится вино, — предупреждаю я. — И ты можешь заказать пиццу.

— Окей, — говорит Хьюго, вытаскивая телефон из кармана.

Он начинает печатать, и я искать вино. Я уверена, что у нас в холодильнике есть бутылка. У меня неплохо получается держать это место заполненным.

Джорджа нет. Сегодня субботний вечер, так что он, вероятно, куда-то ушел. Мы с Джорджем хорошие друзья, но, честно говоря, Лилли нас связала. Джордж и я — дьявол и ангел на ее плече, если хотите. Я всегда был единственной, кто пытался удержать ее на прямом пути. У нее много проблем, и она не всегда с ними справляется. Я была рациональной стороной нашего трио, когда Джордж вытащил бы ее и заставил бы так надраться, что Лил не смогла бы вспомнить, в чем, черт возьми, вообще была проблема. По сути, мы с Джорджем — две противоположные стороны спектра, и хотя я счастлива время от времени веселиться с ним, я не могу угнаться, как раньше это делала Лилли. Он это знает, и я это знаю, так что все в порядке. Джордж — один из тех людей, которые пойдут в бар одни, но никогда не будет один. Будь то дружба с группой девушек или увлечение парнем, он очень общителен и харизматичен. Его внешность тоже неплоха. Он в шутку называет меня разбивательницей сердец из-за того, что у меня довольно большой список бывших. Если я разбиваю сердца, то Джордж их разрушает. Я потеряла счет числу обнадеженных лиц, которые видела утром, когда они выходили из его спальни, и больше их никто не видел.

Без сомнения, завтра утром я увижу именно такое лицо.

— Ладно. Заказал пиццу, и я даже сказал, что дам ему большие чаевые, если он остановится и достанет вина, — говорит Хьюго, заходя на кухню.

Я выпрямляюсь. Оглядываюсь через плечо и вижу, что он смотрит на мою задницу. Хьюго поднимает взгляд и смотрит на меня без извинений, пожимает плечами.

— У меня есть одна бутылка, — машу ему бутылкой.

— Я так понимаю, это разговор не на одну бутылку? — спрашивает он, приподняв бровь.

Я киваю.

— Это определенно ситуация с двумя бутылками.

Он задумчиво кивает.

— Ладно. Так ты мне расскажешь?

Я наливаю бокал вина Хьюго, другой себе. Когда говорю «бокал», это не совсем так. Брат Лилли Гарри всегда путешествует, и он привез нам из Италии набор бокалов. И скажу я вам, в один стакан можно уместить три четверти бутылки. Они больше похожи на ведро на палке.

Я протягиваю ему один бокал и делаю глоток из другого. Перехожу из кухни в гостиную, он тихо следует за мной. Сажусь на диван спиной к подлокотнику и скрещиваю ноги под собой. Хьюго садится рядом со мной боком и хватается за мою лодыжку, выдергивая мои ноги из-под меня, пока мои ступни не оказываются у него на коленях. Он делает это часто, и иногда я думаю, что это даже не сознательно, — просто делает это. Ему должно быть нравится это. Всегда просто кладет руки мне на голени или свободно сжимает мои лодыжки. Это ни в коей мере не сексуально, но это случайное прикосновение меня шокирует. Это чужеродный, но на удивление успокаивающий кусочек тепла, который Хьюго редко показывает. Не поймите меня неправильно, Хьюго теплый. Мало кто улыбается так же, как Хьюго, или смеется так же заразительно. Он источает это счастье, и все же… он ледяной. В нем царит эта беззаботная атмосфера, но под этим фасадом он боится что-либо чувствовать. Никогда бы не признался в этом, но как только вы его узнаете, это становится совершенно очевидно. Он ни о чем подробно не говорит. Как только начинает всплывать что-то эмоциональное, парень в шутку обходит стороной. Подобраться к настоящему парню под всей этой блудливой и тусовочной бравадой — это то, что мне не удалось, но он должен быть там.

Хьюго слегка поворачивается ко мне лицом.

— Ладно. Говори.

Я провожу пальцами по волосам.

— Ты не хочешь слышать это дерьмо. Я знаю, ты предпочел бы трахнуть какую-нибудь девушку прямо сейчас.

Он хмурится и сжимает губы в линию. Он выглядит… сбитым с толку.

— Я бы предпочел, чтобы моя подруга рассказала мне, почему она из крутой цыпочки, которую я знаю, превратилась в… ну, угрюмую девчонку. — Он произносит слово «девочка» так, будто это его оскорбляет, и это заставляет меня смеяться. Помимо того факта, что я почти уверена, что он бы трахнул меня, если бы я попросила, потому что это Хьюго, а у меня есть вагина, я думаю, он почти видит меня как одного из парней.

Я глубоко вздыхаю. Ненавижу говорить об этом дерьме. В основном потому, что я считаю, что это звучит жалко. Похожа на подростка, который злится на развод родителей или еще какое-то дерьмо.

— Ладно. В пятницу мне нужно поужинать с папой, — он ничего не говорит, просто терпеливо ждет. — Я ненавижу его. — Ничего. — Типа, действительно ненавижу его.

— Так не ходи, — Хьюго говорит так, как будто это чертовски очевидно.

Я запрокидываю голову и изучаю точку на потолке.

— Это не так просто. Он мой папа, и он платит за квартиру, — я вздыхаю. — Мне нужно видеться с ним только раз в несколько месяцев. Это небольшая цена, но я все равно его ненавижу.

Он понимающе кивает.

— Почему ты его ненавидишь?

Я безрадостно смеюсь.

— Это простой вопрос с чертовски длинным ответом, — бормочу, прежде чем сделать еще один большой глоток вина. Это дешевое вино, и на вкус оно как дерьмо, но мне все равно. — Он просто придурок.

Он смеется.

— Есть много людей, которые подходят под это описание.

Я улыбаюсь.

— Да, я полагаю. Ему просто нравится заставлять меня чувствовать себя дерьмово. Что бы я ни делала, этого недостаточно. Он платит за квартиру, чтобы контролировать меня.

— Так почему бы просто не пройти через это в одиночку? — говорит сдавленным голосом.

— Моя мама была совершенно напугана тем, что я живу в Лондоне. Она тоже его ненавидит, но она поставила на карту свою гордость и позвонила ему, чтобы он оплатил мне квартиру. Когда они развелись, он оставил ее ни с чем. Теперь у нее все в порядке, но у нее нет денег, которые есть у него, — объясняю я. — Она постоянно беспокоится обо мне и Лилли.

— Раньше я задавался вопросом, как вам, ребята, удалось позволить себе это место. Эти апартаменты недешевые, — бормочет он. — Но твоя мама имеет право беспокоиться о тебе. Лондон не всегда безопасен.

— Я просто иногда задаюсь вопросом, не завышена ли цена. Иногда твоя гордость важнее, и я бы с радостью посоветовала ему пойти на х*й, — смотрю на свои руки, покоящиеся на бедрах.

— Ты не должна позволять ему издеваться над собой, Молли, — его глаза исследуют мое лицо.

— У меня нет особого выбора, — шепчу я.

— Ты знаешь, я всегда помогу тебе с этим дерьмом…

Я смотрю на него, и Хьюго смотрит на точку на моей голени, рисуя на ней маленькие кружочки пальцем.

— Что ты имеешь в виду?

Он вздыхает.

— Послушай, у меня больше денег, чем я мог бы потратить… — начинает он.