— Там. — Она указала на заросли кустарника в стороне от лагеря. Кемпинг был довольно уединённым, соседние участки разделялись пятьюдесятью ярдами деревьев. — Не волнуйся, я знаю, что мне нельзя уходить одной. Но мне нужно было в туалет.

Сердце учащённо забилось, когда Джейсон всмотрелся в густой кустарник.

— Почему ты меня не разбудила? Это могло быть опасно. — Зачем он согласился на палаточный лагерь? На природе может столько всего произойти.

Мэгги театрально закатила глаза:

— Пап, мы посреди леса.

— Я с ужасом это осознаю.

Проигнорировав его реплику, девочка продолжила:

— Здесь никого не было. Люди по соседству до сих пор в своих палатках. Кроме того, я не ребёнок.

— Ты постоянно мне об этом твердишь. Но ты же помнишь, что мы в краю гризли? Завтра, когда захочешь сходить в туалет, разбуди меня, и я тебя отведу. Ладно?

— Ла-а-адно. Теперь разожжёшь огонь? — Мэгги протянула ему коробок.

— С радостью. — Джейсон, ёжась, взял спички. Удивительно, как низко температура упала ночью, и сейчас было слишком рано, чтобы солнце успело прогреть воздух.

Парень вскипятил воду для кофе, скучая по старой машине на своей кухне — та каждое утро тревожно пищала, но приготовленный в ней напиток всё равно был вкусным. Проглотив растворимую дрянь, Джейсон скривился, но это лучше, чем ничего.

— Пап, где кетчуп?

— Наверное, он до сих пор в багажнике. — Достав ключи из своего маленького рюкзака, Джейсон нажал кнопку на брелоке, и Мэгги помчалась к машине. Поразительно, с каким энтузиазмом дочка бралась даже за самое обыденное дело.

— Убедись, что закрыла холодильник.

— Я знаю. — Её голос прозвучал приглушённо — она рылась в багажнике арендованной «тойоты». — Всегда держите еду, зубную пасту, шампунь, дезодорант и всё, что пахнет, под замком или подвешенным на дереве. Это я научила тебя.

Джейсону пришлось улыбнуться:

— Мои глубочайшие извинения.

На сковороде зашипел бекон, и в воздухе разнёсся солёный аромат. Джейсон оглядел окружающую дикую природу, достал из палатки баллончик с медвежьим спреем и положил его поближе.

Пока Мэгги разбивала в сковороду яйца, Джейсон взял из рюкзака свой альбом для рисунков и карандаши. Глупо было держать его дома у кровати и прятать ещё один в машине, как и везти с собой в такую глушь. Джейсон это знал. Он никогда не пойдёт в художественную школу и никогда не станет настоящим художником.

Стоя под восходящим солнцем Монтаны на сосновых иголках под кроссовками, Джейсон позволил себе подумать о том, каково это было бы— поступить в «Парсонс», или «КалАртс», или в Род-Айлендскую школу дизайна. Он представил, как погружается в искусство, заводит настоящих, понимающих друзей, живёт в кампусе, ходит на вечеринки и делает все те глупости, о которых мечтал с детства.

Школьные друзья разъехались по колледжам, занялись карьерой и забыли о нём, особенно после того, как он ушёл из дома и переехал на другой конец города. Джейсон до сих пор помнил выражение ужаса на лицах Колина Нейсона и Ричарда Вонга, когда он сказал им, что оставит Мэгги и снимет собственное жилье, даже если это будет крошечная однокомнатная квартира. Друзья не могли понять, почему Джейсон не позволил родителям забрать малышку, и говорили то же самое, что и все остальные.

«Но ты слишком молод».

Даже сейчас люди продолжали считать двадцатипятилетнего Джейсона, который давно официально стал совершеннолетним, недостаточно взрослым для отцовства. Недостаточно хорошим. Он докажет, что они ошибаются. Он сделал правильный выбор, даже если это означало, что художественной школы не будет.

Покачав головой, Джейсон мысленно фыркнул. Родители в любом случае не позволили бы ему пойти туда учиться. Нет, для него было уготовано бизнес-образование в Лиге плюща. Костюм, галстук и блестящие кожаные лоферы в бездушной высотке. Ни пятен угля на пальцах, ни карандашей, порхающих по бумаге.

Кончиками пальцев парень провёл по гладким краям альбома. Это была всего лишь дешёвая модель из «Стейплс», хотя внутренний голос нашёптывал, что в «Доллартауне» торгового центра можно было бы купить ещё дешевле. Джейсона снова охватило чувство вины. Нельзя тратить на себя ни пенни, пока у Мэгги не будет всего, что нужно, даже больше.

В любом случае, глупо. Джейсон никогда не сможет создать иллюстрации к рассказам или комиксы, подобные тем, что любил читать с детства. Его рисунки никогда не станут особенными. И всё равно карандаши с бумагой манили. Парень открыл свой альбом, говоря себе, что должен стать лучшим отцом.

Сев на поваленное бревно, он сделал несколько набросков кемпинга и гор, возвышавшихся на широком горизонте за громадами деревьев. Затем нарисовал Мэгги у костра с распахнутыми глазами, сияющими оптимизмом и счастьем: она осуществила свою мечту — приехала в Монтану. Он дал ей хотя бы это.

После завтрака без участия — слава богу — каких-либо животных, не считая двух бурундучков, в ужасе сбежавших от восторженных криков Мэгги, дочь с отцом отправились в центр для посетителей на прогулку с гидом. Джейсон глянул на знак остановки в зеркало заднего вида и, проведя рукой по своим растрёпанным светлым волосам, поморщился. Их давно пора было помыть. Ах, многочисленные радости кемпинга.

Да и подстричься не помешало бы. Джейсон мог себе представить, как вытянулись бы лица родителей, когда те увидели бы его в потёртых джинсах, с лохматыми волосами и щетиной на щеках. Золотистые пряди матери всегда выглядели идеально, даже если были просто собраны в хвост для занятий йогой. Отец даже по выходным носил рубашку и Ролекс.

Если бы много лет назад Джейсон выбрал другой путь, то, скорее всего, сидел бы сейчас за столом в отцовской фирме в сшитом на заказ костюме, обзванивал бы клиентов и следил бы за фондовой биржей.

С уколом боли Джейсон вспомнил о младшем брате Тиме, который совсем недавно закончил подготовительные курсы в Уолтемской школе и, если верить «Инстаграм», собирался поступать в Гарвард. Джейсон хотел бы пообщаться с братом и узнать, каким человеком тот стал, но эта дверь закрылась, когда родители выдвинули ультиматум.

Может, брат позвонит теперь, когда собирается в колледж? «А, может, Тим не хочет иметь со мной ничего общего». Если бы хотел, наверняка связался бы раньше.

Джейсон мысленно встряхнулся и, свернув на стоянку, припарковался. Нельзя надеяться, что брат попытается с ним связаться. Они были друг другу чужими. Его семьёй стала Мэгги. Джейсон давно научился двигаться дальше.

— Пап? Ты идёшь?

Он вздрогнул. Мэгги, до этого сидевшая на заднем сиденье, уже вышла и заглядывала в водительское окно, слегка подпрыгивая на месте. Её лицо озаряла широкая улыбка. Джейсон в ответ улыбнулся и, закрывая окна, сказал:

— После вас, леди.

Каждый день сердце твердило, что его маленькая девочка была единственным правильным выбором. Мэгги была всем, что ему нужно.

Она проскакала весь путь от парковки до тропы, где собралось около десяти человек. В ожидании гида Джейсон перекинулся парой фраз с собравшимися туристами.

Мэгги потянула отца за руку, и её глаза загорелись:

— Пап, смотри. Настоящий рейнджер.

Джейсон мельком взглянул на подходившего мужчину в униформе. Рубашка с короткими рукавами под тёмно-зелёным жилетом обтягивала широкие плечи, на груди красовался золотой значок, кожаный ремень плотно обхватывал поджарые бёдра, форменные брюки в тон облегали длинные ноги. С виду смотрителю парка было около сорока, ростом он был таким же — футов шесть, — но по сравнению с долговязым Джейсоном обладал фунтов на двадцать большей мускулатурой.

— Папа? О боже. — Пожилая женщина посмотрела на Джейсона с Мэгги и недоверчиво улыбнулась: — Я подумала, что это ваша младшая сестра.

Стиснув зубы, девочка проигнорировала женщину, а Джейсон натянуто улыбнулся:

— Нет. Мэгги — моя дочь.

Из-за красивого, почти кукольного лица Джейсон выглядел моложе своих лет, поэтому дочь с отцом привыкли к подобной реакции, но раздражение от этого меньше не становилось. Джейсон отвернулся от женщины и посмотрел на смотрителя парка.