========== Давай побудем близкими ==========
Юра закрыл дверь в свою комнату и прислонился к ней, прикрывая глаза, что было совершенно зря. На внутреннее веко словно приклеили картинку того, как Ксюша плакала. Плакала одна на веранде, обиженная на весь мир. И ведь было, за что…
Открыв глаза, парень сделал несколько шагов в темноту, неплохо ориентировавшись. Включил торшер около кровати и взял из ящика тумбочки наушники. Музыка всегда его выручала, всегда помогала успокоиться, прийти в себя, принять нужное решение.
Включив какой-то рандомный плейлист в телефоне, Юра лёг поперёк кровати, смотря в потолок. Снова прикрыл глаза.
Музыка лилась медленно, словно тягучий мёд, сменялись одна за другой песни, он их даже не замечал, не старался запомнить слова. Просто ждал, словно какого-то чуда, знамения, нужного текста…
…Тебя больше ко мне не тянет,
В рутину поглощает этот дым и убивает.
Не тянет… Её больше к нему не тянуло… Он был виноват… Сам виноват… Сам всё испортил, поддался непонятно каким чувствам, поддался на провокацию Риты, которая слишком умело смогла сыграть на его чувствах.
Он надеялся, что Ксюша никогда не узнает о той ночи… Ошибочной ночи… Пусть и весьма горячей… Но думать только тем самым местом не очень выигрышная позиция.
«Она мне видео прислала»
Контрольный в голову.
У него тогда сердце в пятки ушло. Стыд накрыл с головой, ведь, как же он мечтал больше никогда этого всего не вспоминать!
Закрылся. Не придумал ничего лучше, чем выстрелить в ответ, наугад, правда, чётко зная, что ранит. Он слишком хорошо её знал.
«Зуёнок дурак…»
В точку! Только он же повёлся на его россказни о великой силе их с Ксюшей любви, поверил каждому его слову. Наворотил дел. С каких вообще пор он верил простым словам? Тем более, словам Зуёнка, который так бесцеремонно их прервал, а ведь Юра тогда не на шутку настроился показать девушке свои чувства, осознавая, что если не сейчас, то уже никогда.
«У нас с вами был просто поцелуй…»
ПРОСТО ПОЦЕЛУЙ?
ИДИОТ?
ИДИОТ!
Хорошо. Допустим. Поцелуй был простой, но всё остальное? Вмазать фокуснику на глазах у всего отеля, пойти в лес искать сбежавшую кошку, спасти от увольнения, полезть в канализацию? Тоже просто?
Вряд ли.
Он такие шаги даже забыл, когда вообще делал. Не для кого было. А тут появилась Ксюша. Впорхнула в его жизнь, вернее даже вломилась, открыв дверь с ноги, оставляя сразу след на сердце. Тёплый след.
А её глаза? Сколько ночей он засыпал, вспоминая их цвет и загадочный блеск? Сотню…
А теперь что?
«Если это был просто поцелуй, что мы с вами тут обсуждаем?»
Не урыла, закопала!
Она прошла мимо, а у него внутри всё оборвалось.
Так тебе и надо! Накосячил! Хлебай теперь. Ситечко дать?
Боль внутри расползалась медленно, словно специально задевая самые сокровенные струны души.
Сам виноват…
Любовь — экзамен, любовь ломает —
И люди в ней, как и никотин.
Его ломало. Ломало до чёртиков сильно. Он видел её каждый день. Каждый чёртов день, но слова, что говорить им не о чем, набатом бились в голове, отрезвляя каждый раз, когда появлялись мысли подойти к девушке, попытаться наладить контакт.
Она позвала его сама. Когда гостю стало плохо, а Юра не смог воспротивиться. Это же его работа. Да, чёрт возьми, работа!
«— Не смешно
— Куда мне до вас»
Неужели нельзя было промолчать? Ах да, нельзя! Эта девчонка обратилась за помощью к чужому человеку, игнорируя присутствие Юры в своей жизни начисто. Хотя, чего он вообще ожидал? Что она после всего бросится к нему на шею? Как же глупо и самонадеянно!
Как вообще у него хватило ума оставить её один на один с мёртвым человеком?! Что он хотел этим доказать? Что ему на неё плевать?
Доказал! Красавчик!
Только кому от этого стало легче?
Правильно, никому. А ему и подавно. Снова бессонная ночь, полная мыслей, едва ли не переливающихся через край. Слишком много, слишком разные, слишком больные.
Придурок! Просто придурок, оставивший её одну! И куда только девалось его постоянное желание ей помочь, вступиться, спасти?
Это она должна обижаться, игнорировать, делать вид, что между ними никогда и ничего не было, а не он. Но ведь по сути же между ними ничего и не было. Только его страх, когда нож вонзили в ящик, где сидела девушка. Его интерес и обеспокоенность в поисках кошки. Его благодарность за то, что Ксюша не бросила его там, в лесу, а помогла добраться до отеля. Его испуг, что может больше её не увидеть, когда Федотов прямым текстом указал ей на дверь, и твёрдое желание сделать всё, что угодно, лишь бы вернуть её на работу.
Этот список можно было бы продолжать бесконечно, ведь чувств было много, просто неимоверное количество. А он одним необдуманным поступком разрушил всё…
И кто он после этого? Скотина? Нет! Гораздо хуже.
П Р Е Д А Т Е Л Ь
Именно, предатель, растоптавший то, что слишком сильно разрослось в его душе, а главное — её чувства.
И сколько раз среди твоих холодных льдин бросало
Его бросало не раз и не два. Постоянно. С первой встречи.
Она ворвалась в его кабинет, даже не удосужившись постучать. Тогда его впервые ударило, шибануло током.
«— Девушка, а Вы точно управляющая?
— Ну, да.
— Тогда, может пойдёте управлять?»
Льдина. Холодная и острая пронзила его тогда с ходу и насквозь. Он, правда, не обратил внимания, отвлёкся, вернулся к обследованию Льва Глебовича.
«Или Вам не нужна своя клиника?»
Снова льдина. На этот раз острее и больнее. По едва-едва зажившим ранам, которые снова закровоточили.
«А вы смотреть будете?»
Он повёл уже себя, как чёртов мазохист, желая снова увидеть эти тёмные льдины, снова их почувствовать, снова броситься в их омут.
«Обижать людей — это не работа. Правдоруб»
Вот это уже был удар величайшей силы. Слишком огромный и всепоглощающий, чтобы устоять и не упасть. И он упал, разлёгся у её ног, попросил прощения, не желая, кажется, больше причинять себе боль. Вроде бы получилось. Надолго ли только его хватило?
А помнишь, как зависали? дни пролетали…
Её объятия, такие тёплые и нежные там, в лесу, когда она помогала ему дойти до отеля. Он смотрел на девушку сверху вниз и не мог наглядеться, не мог перестать сверлить её макушку взглядом, до краёв наполненным искренней благодарностью. После его слов и выходок Ксюша вполне могла оставить его там одного — выбирайся сам, как хочешь, но не оставила. Пожалела? Возможно.
«— А Вы придете?
— Вы хотите, чтобы я пришёл?»
Чёрт, как же тогда внутри всё дрожало, боясь услышать «Нет, я пошутила»! Но она не шутила. Ксюша хотела его видеть, уже сама понимая, что он заставлял её чувствовать, заставлял улыбаться, переживать. Давно уже такого не было.
Ушла любовь, ушло тепло, теперь всё в прошлом…
НЕТ! Ничего не ушло! По крайней мере у него!
Внутри клокотала бешеная ярость на самого себя за то, что позволил Льву так с ней разговаривать, кричать, унижать. А ведь всего-то нужно было нормально поговорить тогда, а не послать, не желая помочь. Всего-то не обзывать её, ведь Ксюше и так нелегко.
«Да Вы не только барыга, а ещё и воровка!»
А ты урод! Было бы в самую точку! Ещё бы и пощёчину влепила, в самый раз! Поделом!
Он же не слепой, далеко не слепой. Видел же, что Юля от неё отдалилась, свои проблемы решала, по крайней мере, пыталась. Отец погряз в любовных похождения, мечась между двумя женщинами, как подросток, а не взрослый мужчина. Федотов то и дело испытывал на прочность, подкалывая, но слишком зло, болезненно, унизительно.
И он. Ой, как умело подливал масла в огонь, когда ей так была нужна поддержка, а не его колкий взгляд и не менее обидное слово!
Искрами испепелила меня дотла.
Искренне: ангел мой, как твои дела?
Испепеляла она взглядом мастерски. Тогда на представлении фокусника, спускаясь по лестнице, она едва ли не прожигала его насквозь своими невозможными глазищами, пригвоздив к стулу.
