Денис открывает дверь, и его глаза медленно лезут на лоб. Что же должно случиться, чтобы Головин решил напиться?

— Выпьем? — головой указывает на ранее открытую бутылку Саша. Его взгляд фокусируется на лице друга. Черышев непонимающе на него смотрит.

— У тебя же завтра тренировка с утра.

— К черту, — отмахивается Головин и проходит вглубь гостиничного номера. Черышев закрывает дверь и идет следом.

Саша хозяйничает в люксе друга, доставая из небольшого шкафа два стакана. Ставит на столик, наполняет янтарной жидкостью. Денис подходит к нему, пытаясь понять по лицу друга, что у него случилось. Головин не ждет, пока Черышев наиграется в гляделки и залпом выпивает содержимое своего стакана. Денис не может позволить, чтобы Саша пил в одиночку и выпивает тоже. Он сам давно не употреблял спиртное, и когда виски заструилось по горлу, вынужденно кашляет.

— Крепкая штука, — вымученно улыбается Головин, присаживаясь за стол. Черышев следует его примеру.

— Что случилось?

Саша никак не может сформулировать. Он еще и сам до конца не разобрался. Она его предала. Предала. ПРЕДАЛА!!! Боль захлестывает с новой силой, и Головин, схватив стакан, разбивает его об пол. Звон стекла немного отрезвляет.

— Прекрати сейчас же, — шипит Денис. Не хватало еще, чтобы соседи вызвали полицию, мало ли, что им там покажется.

Саша тянется к бутылке, но Черышев успевает ее перехватить, убирая на другой край стола.

— Что, мать твою, случилось? — уже требовательнее. Сколько можно нянчиться?!

— Она меня предала, — тихо, почти шепотом произносит Саша, наверное, таким образом стараясь причинить себе меньше боли, но она только сильнее въедается в сердце, разрушает все светлое, что в нем было. — Она общалась со мной потому, что ей так велели, выполняла приказ. Она гуляла со мной, целовалась со мной, спала со мной потому, что ей приказали, — его голос срывается на крик, молодой человек больше не в силах себя сдерживать. Слишком больно.

— Спала? — вздыхает Денис.

— Она извивалась подо мной, выстанывая мое имя и прося еще, — Саша устало прикрывает глаза, и в темноте тут же возникают картинки их крышесносной близости. Настолько крышесносной, что молодой человек начинает чувствовать небольшое напряжение. Воспользовавшись замешательством друга, он ловко подхватывает бутылку и делает жадный глоток, как будто спасаясь от жажды, на самом же деле, спасаясь от возбуждения, медленно расползавшегося по телу.

— Хватит! — Черышев снова вырывает из рук друга бутылку и сам делает глоток. — Ложись спать, утром поговорим, — его тон не терпит возражений, и Головин с трудом поднимаясь на ноги, не слишком уверенным шагом бредет к диванчику. Падает на него и мгновенно засыпает. Денис делает еще один глоток, отставляет бутылку и запускает пальцы в волосы.

Настя не знала, сколько просидела на полу, захлебываясь слезами. Она, не сдерживаясь, плакала, пытаясь таким образом выжать из себя все накопившееся.

Что делать дальше? Как объяснить ему все? Да и поверит он?

Не заставляя себя добраться до кровати, Настя ложится прямо на пол. Стоит ей только закрыть глаза, как появляются кадры их совместного времяпровождения. Слезы с новой силой начинают литься из глаз, но девушка не спешит их утереть. Она это все заслужила!

Утро было тяжелым. Проснулась девушка от настойчивого звонка сотового, вибрирующего на кухонном столе. Кое-как поднявшись, Настя доползла до стола. На дисплее высветилось «Мама», и девушка в голос застонала. Разговаривать с мамой сейчас хотелось меньше всего, но ведь она и вчера несколько раз звонила, из-за этого Саша и принес телефон на кухню. Саша. Простит ли он ее когда-нибудь?

Проведя пальцем по экрану, девушка принимает звонок.

— Да, мам, привет, — слова выговариваются с трудом, но она старается изо всех сил, не хочет волновать маму. — У меня все хорошо. На работе до поздна была, только проснулась. Как вы? Я рада. Папе привет. Целую. Люблю.

Завершает вызов, и нажимая кнопку беззучного режима, кидает телефон обратно на стол. Не хочет, чтобы ее бесспокоили и мешали упиваться своей болью потери.

Дни были серыми и однообразными. Тренировки, встречи с болельщиками, переговоры касательно трансфера. Директор ЦСКА дотошно рассматривал предложение «Челси» о покупке Головина.

На следующее утро после несостоявшейся пьянки, Саша проснулся с жутко гудящей головой. Денис заботливо предоставил ему обезболивающее и стакан воды.

— Как чувствуешь себя?

Саша затравленно посмотрел на друга, старательно подбирая слова. Он совершенно не жалел, что вчера выговорился. Вчера он, кажется, уже все для себя решил — он уедет в Англию и забудет все. Забудет ее. Ее улыбку, ее глаза, ее нежные руки. Забудет ее прикосновения, ее поцелуи. Забудет все.

Да кому он, мать его, врет?! Он никогда ее не забудет! Просто не сможет.

— Паршиво, — хриплым ото сна голосом отвечает Головин. У него нет сил сказать больше.

— Идем завтракать, здесь на первом этаже неплохое кафе. Только приведи себя в порядок. На тебя смотреть страшно, — как старший брат произносит Черышев, и Саша рад, что он его друг.

Уже сидя за столиком в кафе и уплетая за обе щеки завтрак, Саша прожевав, сказал:

— Спасибо, Ден, за все.

— Не стоит. Может теперь на трезвую голову расскажешь, что произошло?

Саша поднимает на него глаза. В них отражается такая боль, отчего Денис только и может, что поежиться. В таком состоянии друг давно не был, и Черышев изо всех сил надеялся, что уже никогда и не будет. Он ошибся.

— Меня заказал главный тренер французского «Лиона» из-за того, что мой главный тренер в ЦСКА отказался от покупки его претендента. Менты узнали о заказе и приставили ко мне Настю, — произнеся имя девушки, Саша запнулся. Раны на сердце еще были слишком свежие, слишком кровоточили. — Она должна была всеми силами меня защищать. Даже когда бросалась под пулю. Это все было спланировано. Вчера пришел ее начальник и все это рассказал.

Черышев внимательно слушал, не перебивая.

— Почему она тебе сама это не рассказала?

— Не знаю. Да уже и не хочу знать. Я решил перейти в «Челси» незамедлительно. Меня теперь здесь ничего не держит.

Настя несколько дней не выходила из дому. Она все это время должна была восстанавливаться после ранения, но только наоборот убивала себя. Почти ничего не ела, начала курить. Девушка по несколько раз на день звонила Саше, но его телефон упрямо молчал. Настя даже хотела сходить к нему, собиралась, доходила до двери и дальше не могла ступить ни шагу.

На пятый день её такого заточения на пороге квартиры появился Максим. Он выглядел как никогда серьезно и явно был настроен на разговор. Пройдя на кухню и разобрав огромные пакеты с едой, купленной в ближайшем супермаркете, молодой человек убрал все в холодильник и сел около Насти.

— Рассказывай все и в мельчайших подробностях, — девушка знала этот его тон. Когда у друга был так настрой, перечить ему было просто бесполезно. Настя впрочем и не собиралась перечить. Ей нужно было кому-то выговориться, она устала держать все в себе.

Сбивающимся периодически голосом девушка рассказала все, что произошло за последний месяц, ничего не утаив. Максим внимательно слушал, не перебивал. Когда после последнего слова Настя разрыдалась, он обнял её и успокаивающе погладил по голове.

— Почему ты сама ему не рассказала?

Настя подняла на него заплаканные глаза.

— Я не могла, я хотела рассказать, когда все закончится и не успела.

Максим тяжело вздыхает и отодвигается от нее.

— Ты звонила ему? — девушка кивает. — И? — теперь уже она мотыляет головой из стороны в сторону. — Вообще ничего?

— Вообще ничего, — зло проговоривает девушка и выбирает лицо тыльной стороной ладони.

— Может тебе попытаться его найти через его друзей? Или через Машу?

Настя смотрит на него, и в голове сразу возникает мысль. И как она раньше до этого не додумалась?!