Оля закрыла крышку биотуалета и села сверху. Вытерла тыльной стороной ладони губы, в тихом замешательстве погружаясь в себя. Оценивающе смотрел на неё, прикидывая в голове. Уё столь бурное и необычное пробуждение требовало объяснений, однако, исключив несколько вариантов и совместив очевидное, в голову просился лишь один жуткий вывод.

– Мы здесь больше месяца, но ни разу не покупали тебе тампонов, – прозвучало, как приговор.

Оля медленно доходила до моего предположения, сжимая ворот халата всё сильнее. Голова девушки неадекватно затряслась, а зубы начали выбивать дробь, сквозь которую просочилась отчаянная мольба:

– Боже, пожалуйста, нет. Только не это… Умоляю, Боже!

– Оля, – присел рядом, тряхнул за плечи. – Отцом может быть Кирилл?

И к моему ужасу, девушка помотала головой. Но как? Муж и жена ведь.

– В последнее время, Кирилл не хотел детей, и после неудачного аборта оральные контрацептивы мне не подходили. Мы пользовались только презервативами.

Ладно, ладно… Обхватил голову руками, стараясь сохранить спокойствие, хоть у кого-то оно должно сейчас быть.

– Так, сначала купим тест, хорошо? Если подтвердится, будем уже двигаться от этого.

Оля затрясла головой и в тщетной надежде обняла меня за шею. Однако, диагнозу было суждено свершиться. Взглянув на полоску, девушка упала в обморок. Уложил бесчувственное тело на кровать, пытаясь вернуть в сознание. Сунул под нос ватный диск, смоченный нашатырём. Подействовало – девушка приоткрыла веки и мучительно повернулась на бок.

– Оль?

Слёзы бесшумно стекали по её щекам, а взгляд устремлён мимо меня.

– Оленька, – ласково гладил по волосам. – Принесу тебе воды.

Побежал в кухню, но пока возился с бутылями, услышал из спальни дикий и яростный вопль. Бросился обратно. Оля, зажмурив глаза, со всей силы била себя кулаками по животу.

– Нет… Перестань! – Поймал за руки, едва увернувшись от мимолетных тычков. – Прекрати!

Припечатал к постели. Девушка взвыла и, отвернув лицо в сторону, безудержно зарыдала, обмякнув подо мной. Подобрал с кровати, прижал к себе, укачивая, как маленькую девочку, и позволяя выплеснуть наружу эмоции. Искать решения сейчас бесполезно.

Спустя некоторое время Оля стихла, а её взгляд снова приобрёл ту тень траура, когда девушку лишили всего.

– В больницу нельзя, Оль, – проронил я, – тебя тут же опознают. Давай сходим до соседки Нюры. Разузнаем…  Где-то здесь должны быть знающие бабы, как выкурить плод из тебя.

Говоря всё это, был готов кинуться под поезд. Я не желал смерти малышу, он не виноват в том, кто его зачал, но я понимал, что выбор Ольги без вариантов. Она не может родить ублюдка от мерзавца, что изнасиловал её и убил всех родных. Я впервые согласен на такой вариант решения проблемы.

Но ближайшие два дня Оля с кровати так и не встала. Со мной девушка не говорила и кормить её приходилось из-под палки. На призывы к разуму она мало реагировала, но на лице пару раз ловил подобие ухмылки. Оля что-то задумала, но чем больше тянет, тем сложней избавиться от плода.

Спустя ещё два дня сам пошёл на поиски повивальной бабки. Нашёл только в соседнем посёлке. Выслушав меня, знахарка сунула набор каких-то трав. Велела заваривать в чай и прийти к ней, как только появятся кровянистые выделения. Однако, вернувшись домой, обнаружил изменения – Оля сидела на уличной скамейке, укутавшись в плед и пила… Коньяк?!

– Вижу, что тебе лучше, – проронил я, присев рядом.

Девушка задумчиво покачала головой, глядя в небо, которое затянули серые облака. Сунул в её ладонь пакет с травами.

– Это должно помочь, уверяет знахарка.

Оля приняла свёрток, сжав в кулаке. Снова сделала глоток. Это неясное молчание выжимало из меня всё терпение, не выдержал и отнял у девушки кружку, залпом допив до конца. Оля без эмоций проследила за мной и огорошила новым неведомо откуда взявшимся решением:

– Я рожу его. Рожу, чтобы потом убить… Так же, как и та мразь убила моего. Пришлю конвертик к порогу его дома… – жуткая усмешка искривила острые черты лица.

Спица леденящего ужаса вонзилась в позвоночник. Уставился на неё, неожиданно осознав, что в этой женщине больше нет той Оли – доброй, чуткой и ласковой. Сейчас это ходячая кукла, набитая местью, гневом и болью. И нет, это не оправдывает её.

– Оля, ты хочешь стать, как он? Убийцей?

Девушка, сцепив зубы, смотрела вдаль. Бледность кожи пугала, тонкие скрюченные от мороза пальцы лежали на подоле старой длинной юбки, подрагивая в нервном тике.

– Оль, не надо. Этот малыш не должен отвечать за поступки родителей. Тем более таким способом.

Глаза девушки блеснули дьявольской искрой сумасшествия.

– Да, не должен… Как и мой Саша не должен был.

Проглотил мешок доводов, вдруг поняв, что во всей этой ситуации она образумит себя только сама. Настойчиво повернул её к себе, взяв за лицо.

– Я всегда восхищался тобой, Оль. Во всех смыслах. Твоей лучезарности, открытости, справедливости. Как ты заботилась о своей семье, о доме и даже о подчинённых. Ты – очень добрый человек, прекрасная женщина и я уверен, что ты сможешь принять верное решение и не возьмёшь грех на душу. Ты – не убийца!

Отпустил, решительно поднимаясь со скамьи, и скрылся в недрах дома.

Решение Ольга приняла спустя пару дней, но опять не то, какое я не ждал от неё. Поужинав и докрасив оконные рамы, как всегда, направился в баню.

Просмолив и достроив предбанник, часто любил посидеть здесь один после парилки. Тут я мог подумать, расслабиться, побыть собой. Как ни крути, но в доме всегда ощущал невольное напряжение. Оля, конечно, не нарушала моё пространство, но её присутствие всегда вводило меня в какое-то уныние. Я опасался лишний раз пошутить, элементарно матюкнуться или громко что-то уронить. Понимал, что дело во мне. Солидарность с её трагедией и болью изводила сама по себе, но ничего не мог с этим поделать. Стоило Оле замаячить на горизонте, как сразу же робел и затихал. Но здесь всегда знал, что буду один – тут моя территория.

Дверь предбанника резко открылась, и я едва успел прикрыться покрывалом. На пороге стояла она.

– Что такое, Оль? – обеспокоенно вопросил, переместившись на край тахты.

Она в пару шагов оказалась возле меня на максимально близком расстоянии. Немного отклонился, откидываясь на лежаке и глядя в её глаза. Оля сильно дрожала, разглядывая моё полуобнаженное тело, оценивала, но не восхищалась. Сделала пару вдохов и неожиданно залезла на меня сверху.

– Оля… Ты чего? – опешил я.

Тут же попытался снять её с себя чтобы уйти, но Ольга наклонилась и, поцеловав за ухом, быстро зашептала:

– Я хочу думать, что он от тебя, – это желание обезоружило, а после – возмутило.

– Оля, нет!

Обхватил за талию, намереваясь оттолкнуть, но в этом хрупком теле откуда-то появилась сталь. Девушка капканом стиснула мою голову и яростно впилась в губы. Раньше я не смел себе такого и представить, и чёртово тело начало диктовать свои желания. Женская фигура возбуждающе тёрлась об меня, парализуя разрядами тока.

Она сошла с ума! Из последних сил похоронив свои инстинкты, сгрёб Ольгу в охапку и, сбросив с себя, вскочил на ноги, едва не забыв про покрывало.

– Я сказал НЕТ! – сурово рявкнул на неё. – Ты не в себе! Этого не будет!

Оля затравленно взирала на меня, дрожа всем телом. Внутри всё тут же сжалось при виде этих глаз. Обижать девушку не хотелось, но я твёрдо знал, что Оля совершает не только ошибку, но и просто хочет использовать меня.

– Господи, Оля, да что с тобой?

– Что со мной?! – эхом повторила она. – И правда, что?! Почему я не могу уснуть одна? Почему хочу секса с тобой? Почему же, чёрт возьми?! – поднялась и посмотрела на меня в упор. – Потому что слышу его каждую ночь, чувствую его руки на себе каждую секунду, ощущаю, как он всё ещё двигается во мне, терзает и мучает каждую ночь. Моё чертово тело до сих пор ЕГО. И я теперь сумка для его выродка. Эта мразь убила моего мужа и сына и заменила собой и своим ничтожеством, – её голос перешёл в фальцет, а в глазах стояли слезы.