– Какой долг? Мы ничего никому не должны!

– Григорий столько денег в вас вложил, а ты змея…

– Пусть озвучит сумму, мы выплатим. Неважно как, но найдем. Продавать нас – считаешь это нормальным?

– Мы устраиваем ваше будущее.

– Такое будущее выгодно только вам. Ей через месяц восемнадцать.

– Раньше в двенадцать выходили… и ничего – воля родителей. Уважали!

– Мы твои дети.

– Да, именно так! И я имею законные права направлять вас в правильное русло. Но теперь… после того безобразия, что ты устроила, у меня только одна дочь! Ты, своевольная девчонка, опозорила всех! Как ты могла? Как?! Ты знаешь, как нам тяжело пришлось? Но ничего… теперь Светлана исправит ситуацию. Она отплатит за вас двоих.

– Да как ты смеешь так говорить?!

– Еще слово… и разговор закончен. Кстати, приглашения на свадьбу не жди. Ты в черном списке… у всех.

Вдох… выдох. Нужно успокоиться. Нужно… Обязательно… Она справится.

– И кто же жених? Андреев? – ледяным тоном спросила, чувствуя, как ее тело покрывает липкий пот.

– Зачем же? Это твой жених. Кстати, Владимир спрашивал о тебе. Видишь, интересуется тобой, а ты его ничтожеством обозвала прилюдно. Идиотка! – последние слова женщина проверещала невероятно громко, показывая, насколько ее возмутило поведение дочери на собственной свадьбе.

– Я спрашиваю, кого вы выбрали в женихи сестре? Мне плевать, что там Андреев спрашивал, – рычание так и рвалось из груди, но девушка старалась улыбаться, поэтому слова звучали отвратительно приторно с нотками ярости.

– Мухин Александр Иннокентьевич…

– Мухин… – повторила Елена, начиная мгновенно вспоминать все, что когда-то читала и слышала о нем. В сознании всплыла фотография: темноволосый мужчина с хорошей фигурой, с бородой, орлиным взглядом. Нефтяник. Недавно развелся. Три гражданских брака. Одного возраста с отчимом. Ходили слухи, что он увлекается грязными сексуальными домогательствами, любит насилие. Еще… проходило расследование о самоубийстве девочки, которая выпрыгнула из окна, обвиняя во всем мужчину, превратившего ее жизнь в ад. Ей было четырнадцать лет. Но потом все обвинения сняли и благополучно забыли. Родственники погибшей заявили, что претензий не имеют, подозревая девочку в чрезмерном употреблении наркотиков.

Лена с силой сжала трубку и процедила:

– Мрази…

– Держи себя в руках! Слава богу, что твоя сестра спокойнее и добрее. Ты же… со своим отвратительным характером…

– Как же я вас презираю, – с отчаянием выдохнула Алексеева. – Ничтожные…

– Лена! Да как ты смеешь? Кто бы я была? Никто! А Григорий взял…

– Почему ты всегда заботишься только о своей шкуре?! Мы твои дети!

– Вы неблагодарные сучки! Не можешь отплатить за щедрость? Трудно выполнить столь малую просьбу?! Запомни, любви нет, но богатство, власть, статус – всегда на высоте.

– Да с чего бы нам платить? Это твои обязанности Сумахин выполнял! Вот и выплачивай долг сама.

– Да как ты смеешь?! Дрянь!

– Я буду жаловаться в полицию. Если подкупите, то пойду выше, прогремлю на всю страну в интернете, буду обращаться во все инстанции.

– Ты думаешь, мы не подготовились? Наивная! Светлана согласилась. Она согласилась на брак добровольно. Поняла?! ДОБРОВОЛЬНО!

– Нет! – громко рявкнула Елена, прислонившись к стеклу лбом, понимая, что сестру чем-то шантажируют. Но чем? У Светы есть минус – она слишком доверчива и наивна. Слишком. Как она могла вырасти столь нежной в этой помойке, у Лены до сих пор не укладывалось в голове. Странно, но как есть.

– Она сделает все, о чем я попрошу.

– Света же совсем девочка. Почему ты так? Что ты за мать такая? – почти прорычала Елена, понимая, что ее трясет.

– У меня нет выхода! Я не хочу лишаться всего! Я достойна лучшего!

– За наш счет?

– Вы мне должны! Я вас родила.

– Если хочешь жить нормально, иди работай! Не будь паразитом!

– Не тебе меня судить! У меня нет таких умственных способностей и внешних данных, как у вас.

– Глупости! Это бред! Если найти хорошую работу…

– А кто тебе сказал, что я хочу работать?! Это не для меня!

– Какая же ты сука! – закричала девушка, теряя контроль над эмоциями. Не могла она спокойно слушать…

Послышался смех. Скрипучий. Довольный. Хищный.

– Ты можешь спасти ее… – деловито заявила женщина, когда успокоилась. – Да, можешь! Не будь эгоисткой, подумай о сестре. Только ты можешь отсрочить свадьбу и, вероятно, мы найдем другого жениха, молодого и красивого, или… оставим ее в покое. Да, мы разрешим ей делать все, что она захочет. Но ты… должна вернуться домой, возглавить исследовательский отдел в медицинском центре или вновь оперировать, если пересилишь себя, и… выйти замуж за Андреева. Он хочет только тебя. Ты опозорила Владимира, но он добр и готов простить. Конечно, теперь не будет такой шикарной свадьбы, но все же он готов принять тебя. Вернись, и тогда твоя сестра будет жить так, как захочет. Мы даже разрешим ей выучиться на ветеринара. Пусть, раз ей так нравится. Думаю, она пройдет обучение за год. Дадим ей денег на ветеринарную клинику. Все будет так, как она хочет, но ты… должна вернуться.

Елена тяжело дышала, понимая, что ее загоняют в ловушку. Проклятье. Мать бесполезно уговаривать. Она подписала брачный договор, который ей ничего не дает, насколько девушка знала. А вот за хорошее поведение ей много чего перепадало. Сумахин хорошо одаривал свою жену, когда она выполняла его пожелания. Лена всегда считала, что он женился на ней, чтобы иметь законную власть над детьми Веры. Он же их удочерил. Мать… тоже понимала. Да Григорий даже не спал с ней, о чем она пьяной часто кричала под дверью его спальни, когда он был там с другими. Поэтому Вера прекрасно понимала, что как только мужчина выгодно продаст девочек, она будет не нужна. Не желая оставаться голодранкой, женщина подстраивалась, беспрекословно слушалась, желая как можно выгоднее продать единственное, что у нее было – своих детей. Не работать же ей?! Она привыкла гулять, шиковать, считая себя светской львицей.

Вестись на сладкие речи самой продажной матери на свете Алексеева не собиралась. Итог – какую бы жертву она ни принесла, ничего не изменится. Перед ее свадьбой, когда отчим заверил Елену, что сестру не тронут, она случайно подслушала разговор ее жениха и отчима. Никто Светлану отпускать не собирался, маленькая отсрочка, чтобы успокоить на некоторое время старшую сестру, а когда уже все будет сделано, можно и вторую пристраивать. Вот так… как бы погано это ни звучало.

– Запомни, я засажу вас в тюрьму. Вызволю сестру и сделаю все, чтобы вы получили по заслугам.

– Идиотка, никто не пойдет против Сумахина. Ты ничего не сделаешь.

– Я презираю тебя! Ненавижу! Сожалею, что у нас такая мать.

– Лена!

– Ты всегда была эгоисткой, корыстной, мерзкой. Неужели хоть раз ты не можешь быть настоящей матерью? Спаси её!

– Не тебе меня судить! Я выживаю! А ты… сделаешь только хуже, если пойдешь жаловаться. Как думаешь, что будет с сестрой, если я скажу, что ты погибла? Думаю, в таком состоянии ее будет можно убедить и правильно подтолкнуть…

Лена начала ходить взад-вперед, понимая, что Светлана слишком чувствительна, чтобы выдержать. Это сломает ее. Проклятье! Как же так?

– Подумай… и сделай правильный выбор. Все, у меня массаж через пять минут… некогда мне.

– Дай мне поговорить с сестрой!

– Нет, только… когда увижу твою подпись в брачном свидетельстве. И еще… тебе никто не поможет. Никто! Подумай об этом и приезжай домой, – не скрывая своего триумфа, произнесла Сумахина и отключилась.

Лена обняла себя за плечи, пытаясь унять дрожь. Хотелось кричать… выть… плакать… Но нельзя. Она не хотела, чтобы подруга слышала. Зачем?

Повернув голову, уставившись на стену под подоконником, Алексеева медленно повела головой в стороны, даже не понимая, как оказалась на полу лоджии. И так всегда… Притянула колени к груди и уткнулась в них лбом, пытаясь успокоиться.