Миха понимает – снова творится что-то неладное. Училка реагирует на речи Толстого странным образом. Она не возмущается. И не продолжает расспросы. Голубоглазая бестия кивает с уже знакомой улыбкой. Словно так и должно быть. Её улыбку трудно прочитать. Одобрение? Или… откровенный флирт? Нет, нет, нет! Прочь эти мысли! Прочь, пока рука снова не потянулась через стол! Не начала действовать отдельно от мозга!

Нона Викторовна смотрит на учеников поверх очков. Её голос звучит совершенно официально.

– Будем надеяться, Павел придёт в норму до конца недели. Что касается этой глупой истории – не берите в голову, ребята. Видимо, переутомление. Учительский состав Десятой Школы – педагоги с безупречной репутацией. Здесь нет и не может быть половых извращенцев. Сегодня в час дня прогуляйтесь в санузел на третьем этаже. И сами в этом убедитесь. Спасибо, что навестили Павла. Передавайте ему мой привет. И пожелание скорейшего выздоровления. А теперь – свободны! Давайте, юноши, не опаздывайте на следующий урок.

Училка встаёт. Берет журнал. Удаляется из классной комнаты, цокая каблуками и энергично качая бёдрами.

Толстый тяжело вздыхает. Сом слышит его рассеянный голос.

– Пиздец… просто пиздец. Пиздец без конца и края. Миха, ты там в штаны не спустил, дрочила? Всё, на хер пары, я домой. Господи, вот это жопа… вот это жара…

Сом оторопело молчит. Толстый кое-что пропустил мимо ушей.

Час дня. Третий этаж. Учительский санузел.

Это фигура речи?

Или… место и время?

***

Экономику прогуляли почти все девчонки.

Пары после экономики прогуляли почти все парни.

Лишь Михаил Сомов, главный лоботряс одиннадцатого-Б класса, остался в стенах родной школы. Он сидит в беседке за спортивной площадкой. Смотрит, как на экране мобильника призывно качаются ягодицы Ноны Викторовны.

Какой-то анонимус, дай бог ему здоровья, создал телеграмм-канал. Джентльменский клуб, посвященный экономической науке. Озорники из Десятой Школы закинули туда целых пять роликов. Виды со спины сняты трясущимися руками. Эти материалы не отличаются качеством и разнообразием. Миха с досадой вздыхает. Такая задница заслуживает самой лучшей камеры, самого лучшего света.

Он пытается понять, какого чёрта у всего класса едет крыша. Нет, у всей школы! Ладно, это простой вопрос. Причина очевидна. Но почему крыша едет так сильно?

Вопрос второй и главный – что означают недавно сказанные слова?

Место и время?

Время и место?

Миха смотрит на часы каждые пять секунд. Толстый не придал значения напутствию Ноны Викторовны. И свалил домой. Миха чувствует нужду перетереть с другом, открыть свои мысли. Но он знает, что услышит. В воображении звучит ехидный голос со стереотипным еврейским акцентом – «Обсуди это с Пашей Соплей. А потом сочините гимн для союза тупых пиздюков! Бред! Бред! Бред! Тупые фантазии заразны! Чувак, ты официально упорот!!!».

Он мысленно посылает Толстого на хер. В конце концов, это займёт пять минут. Разве проблема – почувствовать себя дураком второй раз за день?

***

Миха проверяет сигнал и зарядку на телефоне. Если техничка или какой-то шутник закроют дверь в санузел – он позвонит сторожу, директору школы, в пожарку, в милицию, в газовую службу, в роскосмос – куда угодно. Он не собирается торчать здесь часами. Тупые, бесконечно тупые опасения.

Он заходит в дверь с силуэтом в шляпе. Часы на мобильнике показывают ровно час. Пунктуальность – качество настоящего джентльмена.

Сом достаёт зажигалку. Вытаскивает из пачки сигарету. Замечает мерцание датчика пожарной сигнализации. Недовольно хмыкает. Шагает вдоль пластиковых дверей. Толкает ручку.

Пусто.

Пусто.

И здесь пусто.

Нона Викторовна не соврала. Действительно, никаких извращенцев. Миха шутит в уме, улыбается, и идёт на выход. Остаётся кабинка с пятном штукатурки на стене. Дверца со скрипом открывается. Миха вздрагивает. И роняет сигарету.

В стене зияет дыра.

Дыра из мутных эскапад Паши Сопли. Слишком узкая, чтобы просунуть голову. Кто-то здесь недавно побывал. Кто-то расковырял штукатурку и гипсокартон. Мало того – прямо над дырой появился неприличный рисунок. Мужской половой хер, нарисованный быстрым росчерком мела. Точно такой, как малолетняя шпана рисует в учебниках и на партах.

Под рисунком стрелка.

Стрелка указывает на дыру.

Сом пятится, думая, что дверь вот-вот защёлкнется! Прыгает к выходу, хватает ручку – и оказывается в коридоре! Его сердце бьется, на лбу выступает пот. В следующую секунду он уже материться на чём свет стоит. Дожили: Михаил Сомов пугается наскальных рисунков. Он оглядывается, и заходит обратно. Закрывается изнутри на защёлку. И снова оказывается перед дырой. Миха глупо себя чувствует. Но вместе с этим – он ощущает странное, ненормальное возбуждение.

Он наклоняется, осторожно заглядывает. На той стороне темно. Затем собирается с духом. Осторожно стучит по гипсокартону.

– Бонжур? Там кто-нибудь есть?

Разумеется, он не получает ответа.

Но в следующую секунду – раздаётся такой же тихий стук!!!

У Михи останавливается сердце. И снова начинает биться, со скоростью миллион ударов в минуту. Кровь моментально приливает к лицу. Он наконец-то понимает, что здесь происходит! Он читал о таком в упоротой хентайной манге! Читал сотни раз!

На него обрушивается страшный, судьбоносный вопрос – кто на той стороне?! Гомик или не гомик?!! Нет, нет, нет! Это не может быть гомик! Паша Сопля почувствовал бы моржовые усы трудовика. Там должна быть девка. Просто обязана! Наверняка, какая то профурсетка разнообразит свою личную жизнь. Возможно – его одноклассница! Или стеснительная отличница-недотрога! Или надменная сучка из Ленкиной тусовки!

Миха разрывается между тревожными сомнениями и желанием приключений. В другое время, благоразумие могло бы восторжествовать. Увы, после урока экономики – бес оказывается сильнее ангела. Похотливый засранец трясётся от неконтролируемого стояка.

Но Михаил Сомов не теряет разум.

Его моральные принципы твёрже самой твёрдой стали.

Он решает поговорить с дырой. Заходит в кабинку. Закрывает за собой дверь. Наклоняется. И, всматриваясь в темноту, начинает приглушенно шептать.

– Кисуля? Ты там? Скажи, кисуля, ты ведь девушка? Ты же не мужик? Знаю, знаю, не хочешь, чтобы узнали по голосу. Пожалуйста, стукни два раза, если девушка. Окей? А если мужик – без обид, не обижайся, братан, я не по этим делам. Но я всё понимаю. Я пиздец какой толерантный человек. Кисуля, если ты мужик – вообще не стучи! Лады? Давай, братан, только без обмана! Я тебя прошу, как нормальный мужик нормального мужика, не надо вот знаешь… ну… прятаться под дамской личиной. Окей? Договорились? Только не стучи, братюня! Договорились, братан?

Раздаётся громкий, настойчивый, нетерпеливый стук!

Затем ещё раз!

И ещё!

Сом решается. Медлить попросту невозможно – хер стоит со страшной сатанинской силой. Он проверяет, закрыта ли дверь в кабинку. Дрожащими руками расстёгивает ремень. Спускает брюки вместе с бельём. Поколебавшись долю секунды, решительно шагает к дыре. И погружает свой банан во тьму.

Счастливый засранец трясётся от предвкушения и полноты чувств. В этот раз – Судьба поворачивается к нему лицом.

Без всяких прелюдий, без всяких реверансов, крепкие пальцы берутся за основание члена! Стискивают яйца вместе со стволом – и затягивают в дыру! Сом вскрикивает, теряет равновесие, едва не втыкается лбом в гипсокартон! Он хватается за стенки кабинки, рефлекторно пытается вырваться – но не тут-то было! Кто-то держит его муде железной хваткой! Миха едва не верещит от ужаса!

Он слышит громкий и смачный плевок.

Чувствует, как слюна обжигает его ствол!

Крик превращается в стон. Член встречается с горячей плотью. Что-то упругое и быстрое скользит по вздувшимся венам. Снова раздаются плевки. Язык и пальцы размазывают кипящую слюну, увлажняют ствол до самых яиц. Сом чувствует, как тяжелое дыхание достигает его кожи. Окна и потолок плывут перед глазами. Неестественно длинный язык обвивается вокруг члена, словно змея. Но Миха слишком взбудоражен, чтобы заподозрить неладное.