⁕ 1 ⁕

Кажется, уж теперь – то всё… Билет на рейс до Москвы, наконец, у меня на руках! Каким же я был наивным год назад, когда радовался и гордился тем, что именно меня, голосованием, решили отправить на стажировку! Впрочем, гордость о том, что я успешно прошёл квалификационную стажировку в Массачусетском технологическом институте, конечно же, осталась, но чего мне всё это стоило! У нас так не муштруют… Я уже совсем забыл – что такое восьмичасовой сон! Да ещё, похоже… Хотя, может быть, мне это и кажется: но меня так интенсивно «натаскивали», хорошо зная из какой я страны: для того, чтобы я, в конце концов, не выдержал. Только, тем не менее и что бы там ни было, признаваемую всеми учёную степень, я получил всего за год!

Уже по – русски и думать – то разучился… Ничего, это я ещё исправлюсь! Вот только, пройду таможню и начну выбрасывать из головы всё односложное, а то, чего доброго, и с родителями с акцентом заговорю.

Вот только когда молодой учёный Мирослав Жарптицын оказался возле таможни, к нему подошли двое: один из них, был малознакомым профессором из его института, а другой, был незнакомцем, хотя, что – то подсказывало о его приличной физической подготовке.

– Мистер Жарптицын, неужели Вы и правда покидаете нас? Мы все так старались, шлифуя из Вас учёного!

Как все здесь произносили его, конечно же редкую, фамилию – лучше не рассказывать…

– Что Вы сэр, я только слетаю на месяц к родителям. Как можно покинуть такую великую страну!

– Тогда окей! Знаете, где мой кабинет?

– Не совсем, сэр. Но уверен, что найду.

– Так вот, когда вернётесь – сразу ко мне. Не пожалеете. А пока – удачи Вам.

Спутник профессора так и не проронил ни слова, но поглядывал он на Мирослава, не сказать, что бы приветливо.

Самолёт стал набирать высоту, Жарптицын стал выбрасывать из головы американизмы, не без труда переходя на русское мышление.

Как же! Вернусь я к вам… К вам едут те, кто заточены на другое, а на действительность вокруг – им наплевать. Я же воспитан по – другому и люблю видеть несколько иное… Впрочем, говорят, уже есть приборы, читающие по глазам мысли, а камера над креслом направлена прямо на меня… Так что, до промежуточной посадки в Барселоне, мне лучше подремать.

Лететь до Барселоны во сне Мирославу понравилось, и он решил продолжить тихий час до самой Москвы, тем более, что в столице уже ночь, а ему надо возвращаться к привычному часовому распорядку.

Из аэропорта – ему прямой путь в университет: необходимо подробно отчитаться о результатах стажировки.

Только все формальности затянулись на целых два дня, да так, что невольно вспомнишь добрым словом Массачусетский институт. Под вечер второго дня, уже перед окончанием работы Управления персоналом, ему там сообщили, что с ним не прочь побеседовать на головном предприятии, специализирующимся на производстве космической техники, в известном подмосковном городе.

Ну, хоть что – то хорошее за целых два дня… Хотя на что попало – тоже соглашаться не буду. Завтра съезжу, разузнаю, но только потом надо будет и родителей навестить…

На следующий день Жарптицын прибыл на предприятие, которые охраняли серьёзные военные. Но, кажется, его здесь ждали, поскольку к главному конструктору на приём он попал довольно быстро. В итоге, разговор получился, Мирославу предложили неплохой оклад, но поставили условие: в течение полугода от него должно поступить обоснованное предложение, готовое к внедрению в конструкцию какой – либо орбитальной аппаратуры. Жарптицын же, после мозговых перенапряжений в Массачусетском институте, попросил для себя недельную паузу до того, как приступить к работе. Было видно, его будущему руководству это не понравилось, но согласие на пятидневную отсрочку Мирослав всё же получил.

Родительский дом, где Мирослав и родился, находился в частном секторе небольшого города, на удалении от Москвы немногим более двухсот километров. Несмотря на провинциальные габариты родного города, от городской автостанции, куда новоиспечённый учёный, наконец – то прибыл, дом родителей был далековато. Автобус здесь ходил только по графику и редко, поэтому Мирославу было проще двинуться домой пешком.

Путь был известный, но за время его отсутствия асфальта на нём прибавилось, а один участочек даже асфальтировался сейчас. Пришлось его обходить по газонному бурьяну. Только вот случилась неудача: в траве он наступил на что – то острое и, похоже, проткнул подошву ботинка. Похромав до тротуара, Мирослав брезгливо выдернул из подошвы коварного врага обуви, чтобы закинуть его куда – нибудь подальше…

Но в руке у него был браслет с каким – то жалом на одном из его звеньев! Это что, разновидность оружия? Нет ли за таким «браслетом» криминального следа… Вот только теперь на нём и мои отпечатки пальцев!

Где в его родном городе находится полиция, он уже не помнил, да и знал ли, толком, раньше… Аккуратно положив коварную находку в пакет с подарками для родителей, он подошёл к асфальтоукладчикам, которые объяснили, где здесь находится правоохранительный орган, но на языке, отличным от литературного на столько же, на сколько английский отличается от китайского. Короче говоря, Мирослав уловил только направление, которое показала рука рабочего, и двинулся в ту сторону.

Наконец, он всё же увидел характерное для такого ведомства здание и заранее вытащил из пакета остроконечную находку, чтобы она сразу бросилась в глаза первому же полицейскому…

Только пика на браслете, издав задумчивый гитарный аккорд, медленно втянулась в браслетное звено… Следа, в том месте, где только что торчал остроконечный шип, не осталось никакого! Это звено, как и все остальные, выглядело гладко отполированным…

Так! Вообще – то я, не без основания, считаю себя учёным – физиком, хотя и без должного опыта. Мирослав, на всякий случай, повернул проткнутый ботинок под свой взгляд, а затем даже потрогал порез рукой.

– И что же тебя проткнуло? – Обратился он вслух к ботинку.

Только невоспитанный ботинок ему не ответил… Мирослав стал внимательнее рассматривать сам браслет: легковат даже для алюминия, тем более, что он так не полируется, поверхностного напыления на непонятном изделии также нет – его Жарптицын бы сразу вычислил. Так что это за чудо в его городе с примитивной промышленностью?

А его поджидало и ещё одно чудо: немного растянув браслет, что и происходит, при надевании на руку, Мирослав увидел, что здесь растягиваются сами звенья – никаких пластичных пружин в браслете не было!

Да в порядке ли я?! Жарптицын разжал пальцы, бросив странный предмет на асфальт, и огляделся… Чёртики вокруг не плясали, НЛО в небе он также не увидел. Только из здания, куда до этого Мирослав направлялся, вышел полицейский, с папкой в руке, и, быстрым шагом, направился мимо него. Однако, рядом с ним, полицейский застыл как вкопанный:

– Это не Вы уронили? – Вытянутая рука в форменном рукаве указывала на валяющийся браслет.

Пришлось поднять, да ещё сказать спасибо… Пики на браслете больше нет, значит и нести его в полицию уже не имеет смысла. А что это за металл такой, который можно растягивать как резину, это надо ещё разобраться. Изготовитель браслета ни где свой знак не поставил? Но изготовитель остался инкогнито… Вообще – то, странный браслетик – в космической технике такие свойства, случайно, не применяются?

К родительскому дому Мирослав подошёл с пакетом в одной руке и с браслетом на указательном пальце другой, чем удивил маму, хлопотавшую в саду. Прежде чем обнять маму, и понимая её недоумение, он кратко попросил положить висевшее на пальце в какое – нибудь укромное место, чтобы, при будущем отъезде забрать это с собой. А о том, что такое изделие может выдвинуть из себя острую пику, Жарптицын – младший скромно умолчал.

⁕ 2 ⁕