— О, ерунда, — махнула рукой она. — Я могла бы зайти в другой раз или просто передать вам пирог.

— Нет, Гермиона, — Драко сказал это несколько тверже, чем требовалось. — Я рад, что мы встретились именно сегодня. Рад, что ты сейчас здесь.

Его слова натянули струну неловкости между ними, и они молча продолжили есть, делая вид, что это не было, своего рода, признанием.

Малфой уже мысленно ругал себя за неуместные слова и пообещал себе заняться самобичеванием позже.

Сейчас было важно не ляпнуть еще чего-нибудь.

Они перебросились парой фраз о погоде и планах на каникулы, дабы не молчать. Оба чувствовали неловкость, оба начинали жалеть о встрече, потому что разговор не складывался, а просто сидеть в молчании и набивать желудок пирогом в компании друг друга было не лучшей идеей.

Внезапно Гермиона поднялась с места и подошла к письменному столу около окна, явно заметив на нем что-то интересное.

— Вы слушаете музыку? — она удивленно уставилась на дисковый плеер, взяв его в руки.

— Да. Не так давно узнал об этом изобретении. Маглы превзошли самих себя.

Драко подошел к ней, с улыбкой наблюдая за ее удивлением.

— О, это вы еще телевизор не видели, — протянула она.

Он положил руки на бедра, отчего расстегнутая на верхние пуговицы рубашка на его груди натянулась, приоткрывая основание шеи и ключицы. Гермиона стрельнула глазами и облизала губы.

— Почему же? — вкрадчиво поинтересовался Малфой, явно заметив ее томный взгляд. — Я видел телевизор. Я жил среди маглов. Ходил в магловские магазины, жил в магловском доме, ездил на метро. Бегал по утрам с музыкой, — он кивнул на чудо техники в ее руках.

— Неужели? — она захлопала глазами и постаралась сосредоточиться на разговоре. — И зачем же вам понадобилось жить среди маглов?

— Обстоятельства вынудили.

Малфой коротко улыбнулся и отошел к противоположному окну, засунув руки в карманы и всматриваясь в темноту.

Гермиона только теперь сообразила, что подняла больную для Драко тему, и виновато поджала губы, мысленно ругая саму себя. Конечно, ей стоило догадаться, что магический мир после войны не был в восторге от существования Драко Малфоя. Наверняка его ненавидели все и каждый, и где, как не среди маглов ему было прятаться от людского гнева? Она вспомнила, что его отца осудили, а матери и вовсе запретили появляться в Англии. Драко остался совсем один, наедине с человеческой ненавистью.

— Извините… — начала она.

— Все в порядке, Гермиона, — произнес он и обернулся.

Драко смотрел на нее, не говоря ни слова, и Гермионе стало неловко от этого взгляда. Он будто ждал чего-то. Чего-то конкретного.

Но Гермиона не понимала, чего.

— И как вам жизнь среди маглов? — осторожно поинтересовалась она.

Оставалось надеяться, что вне волшебного мира жизнь у профессора Малфоя сложилась, и Гермиона в очередной раз все не испортила. И, на ее счастье, Драко искренне улыбнулся.

— Мне понравилось. Будто попал на другую планету. Столько всего нового, интересного. Все-таки смена обстановки творит чудеса.

— И чем же вы занимались?

— Был официантом в Хестон Блюменталь на Найтсбридж.

Гермиона распахнула глаза в удивлении.

— Ничего себе. Я была там однажды с родителями на День рождения мамы. Там готовят потрясающего вяленого лосося.

— А мясной фрукт ты пробовала?

— Да! Это безумно вкусно! — Они поймали позитивную волну разговора и оба вернулись на диван. — Если бы я не попробовала, то ни за что бы не поверила, что это не настоящий мандарин.

Малфой подлил чаю в обе чашки. Беседа вышла из тупика, напряжение сходило на нет.

Драко не ожидал, что в Хогвартсе найдется человек, с которым он может обсудить свою жизнь в магловском Лондоне, кулинарные изыски и многое другое. Гермиона по-прежнему смотрела на профессора с неподдельным интересом, что бы он ни рассказывал. Время летело незаметно, чай был почти допит, а Грейнджер все ближе двигалась к Драко, стараясь делать это незаметно и непринужденно.

И Малфой действительно до некоторого времени ничего не замечал, увлеченно рассказывая о своем пребывании среди маглов, пока она не закинула ногу на ногу, и ее оголенная коленка оказалась слишком близко к преподавателю. Драко прикладывал огромные усилия для того, чтобы продолжать связно говорить и не смотреть на ее ноги, но получалось из рук вон плохо.

Он резко встал и, помедлив несколько секунд, развернулся к Грейнджер. Его терпению приходил конец.

— Зачем ты пришла, Гермиона?

Она, нахмурившись, тоже встала. Смотреть на него снизу вверх было некомфортно.

— Я просто хотела угостить вас, профессор. Вы сказали, что не против.

— А где же Кормак? Кажется, он тоже остался в замке на каникулы. Почему ты не угощаешь его? Почему сейчас не с ним? — Все в Драко ожесточилось: его тон, взгляд, жесты. Профессора словно подменили, и Гермиона опешила от такой резкой смены темы разговора.

— Почему я должна быть с ним?

Драко посмотрел на Гермиону как на ненормальную.

— Вы же встречаетесь.

— Нет. Вовсе нет, — Грейнджер тут же вспомнила тот случай в коридоре и спохватилась: — Если вы имеете в виду тот вечер, то все не так. Кормак хотел привлечь внимание нашей однокурсницы, заставить ее ревновать. Мы знали, что она должна пройти по тому коридору, и ждали ее около получаса. А когда услышали шаги, подумали, что это она, но это оказались вы. Глупо получилось.

— Действительно глупо, — закивал Малфой, не сводя глаз с Гермионы. — Я вас удивлю, но если прямо сказать человеку о своих чувствах, то вам не придется придумывать дурацкие способы привлечения его внимания. Которые, к тому же, не всегда работают.

Кто бы говорил.

— Вы правы. Некоторым нужно говорить в лоб, чтобы они хоть что-то поняли. Парни бывают удивительно твердолобы, — отчеканила она, гордо задрав подбородок.

— О чем это вы?

Взгляд Гермионы был решительным и прямым, но непослушные пальцы, ковыряющие заусенцы, выдавали ее волнение. Грейнджер молчала, давая шанс Малфою самому догадаться, но тот продолжал ждать ответа, сведя брови на переносице.

— Вообще-то, тогда в коридоре я тоже хотела привлечь кое-чье внимание, но, как вы сказали, лучше было признаться ему прямо.

— И кто же этот твердолобый идиот?

В груди у Драко зародилось ощущение, что он знает ответ. Глаза Гермионы были слишком красноречивы. Они говорили все за свою хозяйку, но Грейнджер была бы не Грейнджер, если бы не ответила на поставленный вопрос.

— Вы.

Раздался бой настенных часов. Малфой стоял как вкопанный, в ушах у него зазвенело. Гермиона не сводила с него глаз, ожидая хоть какой-то реакции, но он не двигался, лишь приоткрыл рот.

Грейнджер прочистила горло и заговорила, понимая, что ничего от него не дождется:

— Уже отбой. Я пойду. Спасибо за чай, профессор Малфой.

В ее голосе отчетливо слышалось разочарование и обида.

Словно в замедленной съемке Малфой наблюдал, как Гермиона подошла к двери и взялась за ручку. И только щелчок замка вывел Драко из оцепенения — он в считанные секунды преодолел расстояние до двери.

Он развернул Грейнджер лицом к себе, попутно захлопывая дверь. Ее непонимающее «профессор» утонуло в поцелуе.

Гермиона тут же запустила руки в его светлые уложенные волосы и притянула ближе к себе, хотя ближе было уже некуда — Драко неистово исследовал ее рот языком, прижимая девушку к двери всем своим телом.

Он, не контролируя собственные действия, грубо схватил ее за ягодицы и сжал, отчего Гермиона простонала ему в губы.

Почти наощупь Драко, оттолкнувшись от двери, переместил их к своему рабочему столу и, когда почувствовал дерево под ладонью, подхватил Гермиону и усадил на холодную поверхность. Девушка тут же обхватила его ногами; ее туфли с гулким стуком упали куда-то на пол.

— Гермиона, — запыхавшись, начал Драко, опаляя горячим дыханием ее губы, пока она держала его лицо в руках и нежно гладила большими пальцами по щекам, — скажи, что это не шутка. Прошу.