Летом семейство Бувье переезжало в арендованный коттедж в Ист-Хэмптоне. Там Жаклин Бувье впервые попала в светскую хронику, которая отметила ее второй день рождения. Там же она впервые участвовала в выставке собак, где ее шотландский терьер Хучи получил одно из призовых мест. Однако вскоре летние сезоны они стали проводить в поместье деда Бувье «Ласата»[2] на Лонг-Айленде. Здесь на 12 акрах разместился теннисный корт, конюшня с восемью стойлами, манеж для выездки и выгул для лошадей. Центром поместья был увитый плющом громадный особняк в старинном стиле. Жаклин всегда с ностальгией и необыкновенной теплотой вспоминала Ласату, где прошли ее самые безоблачные годы, а отец и дед Бувье стали первыми главными мужчинами в ее жизни и оставались таковыми весьма долго.
Правда, назвать Ласату «тихим местом» было бы решением опрометчивым: не только из-за громкого голоса хозяина поместья (Майор был глуховат и потому сам орал немилосердно), но и из-за галльского темперамента его обитателей. Каждый из членов большой семьи имел собственную, нередко эксцентричную индивидуальность, и выяснение отношений нередко бывало довольно бурным. Старший из детей Майора, Джон, не ладил ни с одним из домочадцев, отец не одобрял поведение сына, а мать неизменно ему потакала во всем. Так было и до его женитьбы на Дженет, и после нее, и даже после рождения дочерей – Жаклин и ее младшей сестры Кэролайн Ли, которая появилась на свет 3 марта 1933 года. Младшую дочку назвали в честь прабабушки, Кэролайн Юинг, но все звали ее вторым – коротким именем. Сама она сетовала: «Жаль, что никто не называл меня первым именем, Кэролайн, впрочем, второе дали исключительно затем, чтобы порадовать вредного деда». Но попытки родителей дважды умаслить богатого родственника потерпели фиаско: старый скряга настолько ненавидел всех Бувье, что впоследствии заставил внучек официально оформить отказ от претензий на его наследство.
В отношениях с дочками Блэк Джек скорее напоминал любовника, чем отца: безответственный, но веселый; тщеславный, но не терпящий скуки; нежный, но требовательный. Он считал, что все остальные в подметки не годятся ему и его дочерям, из-за чего последние никогда не ощущали себя частью большого клана, но в отце души не чаяли. Благодаря его наставлениям Ли и Жаклин, которую на американский манер звали Джеки, усвоили, что они должны стать лучшими из лучших. Не раз домочадцы и гости поместья были шокированы его высказываниями в духе: «В один прекрасный день Ли станет настоящей красоткой. Вы только посмотрите на эти глаза, на эти сексуальные губки». Подобные заявления в семье называли «витамином П» – от слова «похвала». Этот витамин чаще всего доставался Жаклин, причем заверения в том, что у дочерей не будет отбоя от поклонников, раздавались даже чаще, чем комплименты за умение держаться в седле: «Джеки выглядит просто потрясно. Все призы взяла в этом году… И вдобавок самая хорошенькая!»
Действительно, старшая дочь унаследовала от родителей самое лучшее: от любимого папочки красивую внешность и жизнелюбие, а от матери – спортивный дух и внешний лоск. Младшая сестренка в этом плане от нее не отставала, однако различие между сестрами было довольно сильным. Темноволосая Джеки росла прилежной и сдержанной, а блондинка Кэролайн отличалась активным и озорным нравом. «Когда мне было семь лет и мы жили в Нью-Йорке, я сбежала, – рассказывала однажды Ли. – Я взяла свою собаку и пошла по Бруклинскому мосту… Далеко я не ушла, довольно сложно сбежать на каблуках твоей матери». Играла свою роль и разница в возрасте между сестрами: «Слишком маленькая, я не могла быть такой спортивной и дерзкой во всем, – пишет Ли. – Просто была не в состоянии соответствовать его ожиданиям».
Джеки и Ли с раннего детства были соперницами – за право быть самой любимой, самой лучшей, самой первой. Их отношения были причудливой смесью близости и конкуренции, стремления защитить и острого желания доминировать, ревности и взаимозависимости. «Мне кажется, – откровенничала Ли, – как и всегда в отношениях между сестрами, я порой чувствовала и ревность, но привязанность все же перевешивала. В детстве я, наверное, была противной, как и все младшие сестры. Один раз мне, помню, досталось крокетным молотком. Мы вообще часто ссорились и дрались». Много лет спустя Ли даже гордо заявила журналу «Пипл»: «Я не чья-то младшая сестренка». Но чаще всего верх в этом негласном состязании одерживала Жаклин. И несмотря на то, что младших детей нередко опекают с большей заботой, именно Джеки оставалась всеобщей любимицей. Особенно баловали ее отец и старый Майор, которого малыши звали просто «дедом Бувье». Тем не менее сестры были искренне привязаны друг к другу, ласково называя друг дружку Джекс и Пекс. И хотя в итоге жизнь развела сестер, эта кровная и духовная близость сохранялась между ними долгие годы.
Вспоминая детство на Лонг-Айленде, Ли писала: «В моей жизни, да, наверно, и в жизни Джеки, это время было по-настоящему счастливым, хотя и слишком коротким… Все тогда казалось таким простым. Нас еще не коснулись ни сложности, ни душевные терзания, ни страдания…» Она лирично описывала летние сезоны в Ист-Хэмптоне, любимый обеими океан, прогулки пятничными вечерами на станцию, чтобы встретить приезжавшего из города на уик-энд отца, и подкладывание монеток на рельсы перед прибытием поезда.
Частенько за обедом Майор вынимал слуховой аппарат, чтобы его не отвлекали разговоры домочадцев, и сочинял стихотворение для одной из внучек, которое оглашал в конце застолья. Поэт из него был, мягко скажем, неважный, но Джеки унаследовала его увлечение поэзией. Как вспоминала Ли, «дед обожал Джеки, очевидно чувствуя ее громадный потенциал в той области, которая очень его интересовала, – в литературе. Они обменивались цветистыми письмами. Не знаю, дедушка ли внушил сестре любовь к поэзии, но Джеки заинтересовалась поэзией в очень раннем возрасте, чем весьма его радовала. <…> Мне кажется, если бы не привязанность Джеки к отцу и деду, она никогда не стала бы такой сильной и независимой, ведь нашу семью очень уж трудно назвать нормальной…»
Умение отлично держаться в седле было присуще всем членам семьи Джона Бувье III. Великолепная наездница Дженет в Ласате держала целый табун лошадей. Разумеется, дочери многократной победительницы чемпионатов были просто обречены на обучение верховой езде. Впервые Дженет усадила на лошадь старшую дочь, когда той исполнился всего лишь годик. А когда ей стукнуло три года, мать или отец лишь придерживали длинный повод пони, на котором скакала их дочурка, бесстрашно перепрыгивая невысокие заборы. Начиная с пяти лет Жаклин уже ездила верхом в полном облачении. «Я помню, какой целеустремленной наездницей стала Жаклин, когда в ней проснулась жажда голубых лент победительницы конных выставок Ист-Энда, – вспоминал двоюродный брат Джеки, Джон Х. Дэвис. – Я помню, как поздним летним днем приходил в конюшню Ласаты и заставал Жаклин после целого дня непрерывной езды в стойле с одной из ее лошадей, ухаживающей за животным с особой любовью, завивающей ее гриву и хвост, обнимающей ее, целующей ее».
Ли держалась в седле не так уверенно, тем более что Джон Бувье выбрал для младшей дочери пегого пони, который ей не нравился. «Отец хотел, чтобы я держалась в седле, как Джеки, и заставлял меня падать по пять-шесть раз, а упрямая лошадь все отказывалась перепрыгнуть через забор», – вспоминала она.
Летом 1934 года Дженет и Джеки выиграли третий приз в семейном классе на выставке лошадей в Ист-Хэмптоне. Пятилетнюю Джеки, одетую в костюм для дерби, сфотографировали верхом на пони во время вручения серебряного кубка. Этот приз стал первым в ее богатейшей коллекции наград безупречной наездницы. «Я до сих пор вижу Джеки с ее косичками и в наряде для верховой езды – шляпа, галстук-пластрон, длинные кожаные сапоги, – вспоминал тренер клуба верховой езды Сэмюэль Лестер. – Вскоре она стала приносить домой голубые ленты целыми коробками».
Конечно, не обходилось и без неудач. В том же году Джеки потерпела поражение на конном шоу в Смиттауне. А в следующем году на Саутгемптонском конном шоу упала во время конкура[3]. Правда, привыкшая к подобным падениям девочка тут же поднялась и попыталась снова взобраться на пони, но… в горячке подошла к нему с другой стороны.
