Самолет оторвался от взлетной полосы, и я наконец-то выдохнула с облегчением. Понимая, что мои опасения остались позади хотя бы на время, все равно всматривалась в лица пассажиров, боясь увидеть одно – то самое.

Полинка умаялась и заснула в соседнем кресле, прижав к груди любимого зайца. Она улыбалась во сне, и я невольно улыбнулась ей в ответ. Дочка – единственное, что до сих пор удерживало меня от шага в пропасть, на краю которой стояла последние три года.

Три года страха.

Три года бегства.

Три года ощущения безысходности.

Тот, от кого мы все время убегаем, слишком опасен. Попасться ему на пути – значит потерять единственную ценность жизни. Он заберет Полинку, что станет равносильно смерти. Без дочки не проживу даже дня, и все же летим туда, где мне придется оставить ее на какое-то время. Долго не решалась, пыталась найти другие варианты. Все казалось, так предаю свою малышку, но меня смогли убедить, в закрытом частном пансионате ей будет комфортно, а главное – безопасно. Бесконечные перелеты, переезды выматывают, превращаясь для ребенка в испытание. Так нельзя. Я вернусь за ней, как только улажу все дела, как пойму, что нам больше ничего не угрожает.

Смутное беспокойство появилось еще в аэропорту, когда объявили посадку. Я почти привыкла к нему. Однако, сегодня что-то неуловимо изменилось, наслоилось на прежние, почти привычные страхи. Будто что-то забыла или не учла. Точно зная, все документы на месте, мы ведь как-то прошли в самолет, все же полезла в сумочку проверить.

В моем паспорте теперь была непривычно-чужая фамилия, к которой я никак не могла привыкнуть.

Новые документы стоили чудовищно дорого, пришлось существенно облегчить счет, который открыла на имя дочери в день ее рождения пять лет назад. Тот, от кого мы бежим, ни о чем не догадывается, он не может даже возможности допустить будто кто-то окажется умнее его и сыграет на опережение.

Когда-то никаких мыслей об опережении не было, я просто открыла счет и планировала пополнять его до совершеннолетия дочери. Не сбылось. Жизнь внесла свои коррективы, и планы пришлось менять на ходу.

На бегу – чего уж там!

Полинка заворочалась во сне, сморщила носик. Плюшевый заяц выпал из маленьких ручек в проход. Я потянулась, чтобы поднять его, и едва не столкнулась лбами с мужчиной из параллельного ряда. Он успел подхватить зайца раньше меня.

– Извините, – пробурчала и забрала протянутую игрушку. – Спасибо. Она заснула и вот…

Он всего лишь проявил вежливость, увидел, что мне пришлось перегибаться через кресло, стараясь не разбудить спящего ребенка, и решил помочь, а у меня внутри разразился шторм.

Веста, такими темпами ты вернешься к антидепрессантам! – отчитала себя мысленно и села на место, отвернувшись к круглому окошку.

Снаружи царила тьма, но я старательно делала вид, будто увлечена рассматриванием пейзажей.

– У меня был точно такой же в детстве.

Не сразу поняла, что мужчина обращается ко мне, посчитав обмен вежливостями оконченным.

– Заяц, говорю, точно такой, как у вашей дочурки, – повторил он более настойчиво.

Начавший утихать шторм разразился с новой силой. Неужели я где-то ошиблась, и нас все же выследили? Сердце поспешило набрать обороты, удары его сделались почти болезненными.

Первая возникшая мысль забилась в черепе, подгоняемая нарастающей паникой: «Нужно разбудить Полинку и поменяться с ней местами!»

Будто так можно что-то изменить! Ну почему в моменты, когда необходимо реагировать трезво и быстро, я впадаю в ступор?

Очень медленно, или мне так казалось в тот момент, повернулась к мужчине. Ему около тридцати пяти лет, может чуть больше. Черты лица грубоватые, мужественные и его вполне можно назвать привлекательным, даже красивым. Чуть впалые щеки, отчего сильнее выделяются скулы, ровный, крупный, но не слишком, нос, четко очерченные губы и едва заметная ямочка на подбородке.

Мозг не просто так анализировал внешность незнакомца. Я судорожно пыталась вспомнить, не видела ли его раньше и с облегчением осознала, что в окружении того, от кого мы с Полинкой вынуждены прятаться, таких мужчин не было. По крайней мере, с ним точно раньше не встречалась. Память на лица у меня всегда была отличной. Но ощущение подвоха не отпускало.

Не хотела отвечать, решив, что мужчине просто стало скучно за время полета. Он вдруг поднял руки и, растянув в улыбке рот, произнес:

– Вы меня раскусили. Про зайца я выдумал, чтобы завязать беседу.

Интересно, если продолжу молчать, он отстанет?

Не отстал. Заерзал в кресле, будто сидеть стало внезапно неудобно, посмотрел на спящего соседа с маской для сна на лице и снова улыбнулся.

Улыбка мужчине очень шла, и была она в комплекте с юношескими ямочками и ровными белоснежными зубами, как в рекламе зубной пасты.

Не знаю почему, но улыбнулась ему в ответ. Я, которая разучилась доверять мужчинам, даже если они были чертовски привлекательны и милы.

Особенно таким!

От одного из них как раз и вынуждена прятаться. Заново научиться верить и открываться в ответ вряд ли когда-то смогу.

– Летите в Лондон? – не унимался не в меру разговорчивый попутчик. Спросил и вдруг легонько шлепнул себя по лбу ладонью. – Извините, всегда становлюсь немного рассеянным в компании красивых женщин. Ну, конечно же, вы летите в Лондон, как и все пассажиры этого прекрасного лайнера. Умоляю, спасите меня от позора, скажите хоть что-то, дайте фору, и я, наконец, смогу подумать, прежде чем отвечать.

– Девушка, да поговорите вы уже с ним, – заворчали из соседнего кресла. – Иначе придется слушать его болтовню на протяжении всего полета.

– Спасибо друг! – Задорно отозвался мужчина и, склонившись в проход, едва слышно, так, что мне пришлось податься ему навстречу, добавил: – Это Кирилл, он редкостный зануда, но мы давно дружим, и я не могу сказать ему подобное в лицо.

– От зануды слышу, – отозвался друг, оттягивая маску так, что стал виден один его глаз. – Посмотрим, как ты утром не заснешь на совещании, птица-говорун.

– Вот видите кого приходится терпеть весь полет. – Мужчина пожал широкими плечами. – И так с начальной школы, когда этого оболтуса подсадили за мою парту.

– Кого еще к кому подсадили! – наигранно возмутился сосед. Стянул ставшую бесполезной маску, запихнул ее в кармашек на спинке кресла. – Не слушайте его, девушка, он тот еще балабол. Хуже цыган с вокзала, заболтает, оглянуться не успеете, как будете ужинать с ним в ресторане.

Я понимала сейчас разыграли отработанную схему пикапа, и с другой наверняка бы все получилось, но в моем случае включился защитный механизм. К тому же проснулась Полинка и стала требовать внимания.

– Мам, я пить хочу. И в туалет тоже. – Заканючила она.

Скомкано извинившись, поднялась со своего места, взяла за руку дочь и пошла вдоль прохода, позвоночником ощущая на себе чужой взгляд. С трудом подавив желание обернуться, толкнула узкую дверцу, радуясь, что оказалось не занято.

В туалете мы пробыли чуть дольше необходимого, я старалась тянуть время. А когда вернулись, места, на которых сидели мужчины, оказались свободны.

– Ой, мам, смотри, дяденька ушел и оставил вон чего.

Полинка протянула мне чёрный прямоугольник визитки, где золотыми буквами было выдавлено: «Егор Елагин. Коммерческий директор банка Империал"

Дочка с интересом рассматривала свою находку, а мне пришлось схватиться за спинку кресла, чтобы устоять на ногах.

Таких совпадений просто не бывает.

В такси Полинка болтала без умолку, а я никак не могла сосредоточиться. Пришлось одернуть дочь:

– Айрин, пожалуйста, веди себя прилично. Не хочу за тебя краснеть.

Дочурка с самого начала бунтовала против нового имени и теперь сделала вид, будто обращаюсь не к ней.