– Конечно, вы так добры… Если б все были так добры. На прошлой неделе заболела миссис Крамп, вдова аптекаря, так к ней целых три дня никто не приходил, чтоб справиться, почему она не выходит из дома.

– Миссис Крамп? – тётя Роззи задумалась. – Это она пекла миндальные пирожные на рождественские благотворительные аукционы?

– Каждый год в течение тридцати лет, – улыбнулась миссис Вудли.

– Я хочу навестить её. Может, ей что-нибудь нужно? Где она живёт?

– На соседней улице… – миссис Вудли махнула рукой. – Одноэтажный каменный дом рядом с аптекой.

– Благодарю. Мы сегодня же сообщим вам наше решение.

На прощание тётя Роззи всё же улыбнулась и гордо двинулась к двери.

– Посещение больных в Англии – это обязанность дам благородных семейств на протяжении нескольких веков, – пояснила тётя Роззи, когда мы вышли на улицу. – Мы должны проявлять заботу о нуждающихся. Таков наш христианский долг. Но тебе незачем сейчас идти со мной. Тебя ждёт Джеймс. И чем скорее он выскажется относительно макета приглашения, тем скорее миссис Вудли приступит к выполнению заказа. У неё всего три помощника, не считая дочери.

– Я могу взять такси… – проговорила я, взглянув на Оуэна, стоявшего возле машины.

– Ерунда! – воскликнула тётя Роззи. – Я найду дом миссис Крамп сама. Немного прогуляюсь. Оуэн, отвезёшь мисс Милфорд в Фогвуд и вернёшься за мной. Одноэтажный каменный дом на соседней улице рядом с аптекой.

– Слушаюсь, мэм, – невозмутимо кивнул Оуэн и открыл для меня дверцу салона.

А тётя Роззи уже бодро маршировала по улице, поправляя изящно накинутую на плечи пашмину.

В Фогвуде меня встретил Уолтер, предупредительно распахнув входную дверь. Оуэн уже разворачивал «Ситроен», чтоб ехать за тётей Роззи. Я вошла в большой холл и сняла шляпку и накидку, и, передав их Уолтеру, спросила, где Джеймс.

– Мистер Джеймс Оруэлл в библиотеке, – с готовностью сообщил тот.

Закинув ремень сумки на плечо, я направилась в библиотеку, но войдя туда, тут же увидела Диану, которая сидела в передней комнате и читала толстую книгу.

– Джеймс занят, – сообщила она, оторвав взгляд от страницы. – У него связь по скайпу со студентами.

Я с трудом удержалась от весьма ехидного вопроса, не поставил ли он её здесь охранять его от непрошенного вторжения. И всё же удержалась. Как бы там ни было, а она дочь маркиза, мне же предстоит вскоре войти в высшее общество, так что лучше постепенно приучаться держать язык за зубами. Мило улыбнувшись, я прошла в дальнюю комнату, где слышался голос Джеймса.

Он сидел перед большим монитором библиотечного компьютера, на котором светилось энтузиазмом юное конопатое лицо. Рядом на широком столе был установлен его ноутбук с текстом на экране, и были разложены блокнот с заметками, несколько листов исписанной бумаги и разноцветные ручки и фломастеры.

– Ваша гипотеза, коллега, кажется мне весьма забавной, но для студента колледжа она явно не достаточно аргументированна, – говорил Джеймс, откинувшись на спинку удобного офисного кресла. – Ваши умозаключения логичны, но не подкреплены фактами. Поройтесь в литературе, поищите материалы экспедиций и приведите мне хотя бы с дюжину фактов, подтверждающих изложенное вами мнение. И будьте готовы к тому, что на собеседовании я приведу не менее дюжины фактов, их опровергающих.

– Как жестоко! – усмехнулась я и тут же замерла, поняв, что влезла в чужой разговор.

Однако Джеймс и не думал сердиться. Обернувшись, он улыбнулся и поманил меня к себе.

– Учёный должен быть готов к неудачам, – заметил он. – И всё равно иметь смелость отстаивать свои взгляды.

– Я понял, мистер Оруэлл, – кивнул студент, с резко возросшим любопытством глядя на экран.

Я подошла и Джеймс, не беспокоясь о включённой камере, обнял меня за талию.

– Хорошо, Эрик, я жду от тебя доработанный реферат… скажем, недели через три. После этого я направлю сообщение о следующей консультации. До встречи.

– До свидания, мистер Оруэлл, мэм… – расплылся в улыбке студент, и Джеймс отключил связь.

– Как дела? – поинтересовался он, взглянув на меня.

Я молча достала из сумки распечатанный макет приглашения и протянула ему. Пока он рассматривал его, я взглянула на экран компьютера. Все эти термины были мне уже знакомы.

– Очень хорошо… – кивнул он. – Правда, это «Катти Сарк», а не наш клипер.

– Я знаю, но ваши клиперы постигла незавидная судьба. А это – символ нашей с тобой счастливой, интересной и долгой жизни.

– Логично… – согласился он. – Меня всё устраивает.

– Хорошо, я сегодня же передам в типографию списки гостей… – я снова посмотрела на экран. – Скажи мне, почему ты, занимаясь пирамидами, рецензируешь работы студентов об эпохе неолита?

– Потому что это тоже моя тема, – пожал плечами он. – И не только неолит. В университете я преподаю историю первобытного общества от палеолита до железного века. Ты же не думаешь, что кто-то позволит мне читать в Университете курс о пирамидах! Этим сейчас занимаются все, кому ни лень, это благодатная почва для спекуляций и мистификаций, и читать лекции на эту тему разрешают только серьёзным и хорошо зарекомендовавшим себя учёным, которые будут излагать установленные факты и подтверждённые наукой или хотя бы достоверные гипотезы. Культура первобытного общества – другое дело. Здесь не так много возможностей для спекуляций, потому что она не так интересна, по большей части обезличена, поскольку не оставила нам ни имён, ни лиц, ни жизненных сюжетов. И потому читать этот курс так, чтоб заинтересовать студентов, может не каждый.

– Но тебе это удаётся?

– У меня бурная фантазия, как ты знаешь. Я могу из осколков кувшина вызвать души изготовившего его гончара, женщины, носившей в нём воду, и ребёнка, который его разбил. А у студентов по большей части ещё не задавленное реальностью детское воображение, и они с радостью подхватывают эту игру. Они рисуют картины и запоминают, осмысливают предлагаемый им материал.

– И когда у тебя следующий курс лекций? – оживилась я. – Ты возьмёшь меня с собой? Я хочу их послушать.

– Конечно, – он явно был доволен моим искренним интересом. – Не сомневаюсь, ты станешь моей любимой ученицей.

– Я могу даже написать по этой теме собственный реферат.

Его улыбка стала кислой.

– Будет лучше, если ты поможешь мне разбираться с писаниной этих юных гениев. Далеко не все пишут так интересно, как Эрик Брокман.

– Я сделаю всё, чтоб облегчить тебе жизнь, – пообещала я и, нагнувшись, поцеловала его в макушку. – Что хочешь на ленч? Тётя Роззи навещает какую-то заболевшую старушку, так что вернётся ещё не скоро.

– Дэбби опять умчалась выгуливать своего юниора, так что тоже не явится, – задумчиво произнёс Джеймс.

Компьютер призывно пискнул, и Джеймс взглянул на часы.

– Слушай, детка, – встрепенулся он. – У меня ещё одна консультация, но она не займёт много времени. Этот лентяй переписал половину учебника, и я чуть не уснул, читая его вольный пересказ того, что сам рассказывал на лекциях. Так что я просто устрою ему выволочку и через десять минут освобожусь. Сходи за моей курткой и прихвати что-нибудь для себя. Мы поедем на ленч в деревенский паб, а потом погуляем до чая по берегу моря.

– Хорошо.

Я направилась к выходу, а он снова повернулся к экрану компьютера.

– Добрый день, сэр, – раздался из динамиков бодрый молодой голосок.

– Для вас не слишком добрый, мистер Питерсон, – весьма прохладно отозвался Джеймс. – И вот почему…

Я прошла мимо Дианы, которая снова уткнулась в книгу, и вышла из библиотеки. Поднимаясь по лестнице, я с улыбкой подумала о том, что когда-то мечтала изучать в колледже историю Англии, а мне пришлось заняться экономикой, которая казалась мне скучной, но гарантировала устойчивый заработок. И вот теперь мне повезло выйти замуж за преподавателя истории, да ещё к тому же богатого, красивого и умного.

Я распахнула дверь в его гостиную, прошла танцующей походкой до дверей спальни и замерла на пороге. В нос мне ударил сильный аромат женских духов, пряный и умеренно сладковатый. В иной ситуации он, возможно, показался бы мне загадочным и манящим, но сейчас просто привёл в ярость. С рычанием я бросилась к окну, чтоб распахнуть его, но снова застыла, глядя на смятую постель. С трудом уняв раздражение, я открыла оба окна, потом откинула покрывало и принялась приводить в порядок постель.