– Не важно, – внутри от безысходности положения невыносимо заскреблись кошки. – Главное мы будем вместе. Вместе не страшно. Ты только проведи меня до сопротивления, а дальше… Мы начнем новую жизнь.

– Я сделаю, что смогу, – лазурные глаза встретились с моими. – Но выйдем мы на рассвете.

По закрытым жалюзи окнам с оглушительным стуком начали биться капли дождя.

– Там буря, – заметила я.

– Ты можешь пока лечь отдохнуть, – Сприганн Эрика медленно осмотрел комнату. – А я перезагружу программы и синхронизируюсь с переносным ретранслятором. Как только утихнет дождь, я разбужу тебя, и мы отправимся в дорогу.

– Заснуть в квартире с трупом будет не просто, – от одного взгляда на дверь ванной меня бросило в холод.

– Просто не думай об этом, – пожала плечами Душа. – Я буду охранять твой сон.

Слова Сприганна заставили меня взмолиться к небесам и к тому, кто наблюдал за всеми живыми существами помимо Сети: Адриан должна была промолчать.

***

Утро для нас началось в пригородном кафе за чашкой горячего кофе, в которое мы прибыли еще затемно. Наша задача состояла в том, чтобы добраться до междугородного монорельса незамеченными и проделать путь из точки «А» в точку «Б», но это было сложно, поскольку люди замечали, насколько сопровождающий Сприганн отличался внешне от меня. Мы старались не подавать виду, и все же я чувствовала себя неуютно из-за косых взглядов случайных прохожих.

Мы сидели за столиком у окна, за которым еще стояла утренняя темнота. Кафе пустовало – кроме нас с Эриком никого не было, за исключением скучающей хозяйки заведения и ее Сприганна в синем фартуке.

Ослепляющие люминесцентные лампы отражались на поверхности кофейной гущи.

– Мне страшно, – наконец признала я, сжимая белую чашку еще крепче. – Я могу выйти в Сеть, а это значит, что кто-то впустил Адриан в Онлайн. Они уже ищут меня. А если найдут…

– Не думай об этом, – длинноволосый парень выдавил из себя очень неубедительную улыбку. – Мы уже прошли полпути до станции монорельса. Когда покинем город, все будет проще. Я нашел открытый канал связи с Сопротивлением и сообщил им, что мы ищем убежища. Ответ пока не поступил…

– Он будет ломать мне по пальцу, Эрик, – хмуро предсказала я. – Сделает так, чтобы я не могла сбежать, а потом собственноручно, без наркоза начнет вживлять мне в голову чип. Я знаю, он может. Когда он злиться, он способен сделать все, что только всплывет в его больном разуме.

– Аугнианцы не могут быть такими жестокими. Ты преувеличиваешь.

Доводы друга показались мне такими же глупыми, как его металлическая желто-красная фляга-ретранслятор, похожая на детскую игрушку.

– Если он решится вживить мне чип вместо того, чтобы прикончить меня на месте, – я выдержала на Сприганне решительный взгляд. – Не дай ему этого сделать. Лучше сам пристрели меня… Или разбей мне голову камнем. Сделай что угодно, но только не отдавай меня ему.

Парень поморщился:

– Не драматизируй.

– Не оставляй меня. Будь рядом до конца. Не хватало мне стать ещё Аугнианкой в довершение всего того, что пришлось пережить.

– Куда я денусь? – вопрос собеседника прозвучал как утверждение, и я обняла его так, как обняла бы Эрика, при этом не сломав его хрупкое голографическое тело. Кажется, Сприганну это не нравилось. Он не показывал своих эмоций. Да и что может знать Сприганн об эмоциях, которые изо дня в день испытывают обычные люди? Ничего. Все то, что он мог чувствовать, лишь отдаленно могло напоминать человеческие страдания и радости. Он был лишь кусочком Души и не более… Но все еще оставался живым. Я должна была оберегать его как единственное существо, которое могло меня понять и принять, ставшее для меня роднее Адриан. Остальные же Сприганны скорее всего не стали бы мне помогать, а под дулом пистолета и угрозами бы отправили меня на Аугнию, прежде чем дослушать мои историю.

После легкого завтрака мы пошли дальше по заданному вектору пути к монорельсу. Смешно, но я взяла Сприганна за руку, когда мы попали в оживленный поток людей под наблюдением уходивших в пасмурные небеса башен-великанов нового мира. Я все время озиралась по сторонам в поисках взбешенного голубоглазого демона. Я боялась, что он нападет на меня со спины, или того хуже, выпрыгнет из-за поворота, однако это было лишь мое разыгравшееся воображение.

Сприганн молчал, молчала и я. Был ли смысл в разговорах, если думали мы об одном и том же? Если бы псевдо Эрик мог, он бы побледнел от беспокойства также как и я, но ему такая роскошь не была подвластна. Когда в конце улицы возникла серая полукруглая крыша междугородного монорельса, парень тихо прошептал:

– Тебя ищет некий Нил Харсел? Я прав? Почему? Наставники не бывают такими дотошными.

Я сдержала нервный смешок.

– Он говорит что любит, но для Аугнианцев это пустой звук. Просто слово. Я думаю, он мучает меня, потому что завидует, что я могу что-то чувствовать, а он нет. Этот идиот был нормальным только до Аугнии, а дальше он поделил свою Душу на четыре части и совсем потерял разум.

– Он потерял себя, – дополнил мой рассказ Сприганн. – Человек начинает ощущать пустоту внутри себя даже от первого Разделения в четырнадцать лет. Представь себе, что он чувствует, поделив то, что осталось от Души еще на три части. Его безумие можно списать на пустующую дыру, что продолжает пожирать истерзанный разум изнутри, несмотря на вживленный чип. Потому что даже чип не сможет заглушить такую боль.

– Возможно, ты прав.

Я думала над словами друга, пока мы шли до касс со спасительными электронными билетами-пропусками. К полудню небо снова разразилось сильным дождем, но на этот раз без завывающего ураганного ветра. Из-за непогоды на станции столпилось очень много людей. Кто-то действительно ждал монорельсовой «стрекозы», а кто-то просто смиренно ожидал окончания бушующей снаружи бури. Мы со Сприганном пробирались сквозь плотные скопления Аугнианцев к первым вагонам монорельса. Чем быстрее приближалось время прибытия транспорта, тем меньше я волновалась. Я просто радовалась, что родная Душа – малая ее часть, находилась рядом со мной. От Сприганна я могла не ожидать жутких допросов, обвинений, упреков, оскорблений…Он относился ко мне совершенно по-другому, как живой человек, а не механизированный представитель современного общества, подчиняющийся только холодному расчету логики, позабыв про истинный зов сердца, исходивший от Души к здоровому разуму. На какой-то миг я даже почувствовала себя счастливой впервые за долгое время мучений, но громкий хлопок – выстрел, разбил мои «розовые очки» а также флягу-ретранслятор на поясе. Под испуганные вопли разбежавшихся во все стороны людей я с ужасом наблюдала, как ретранслятор от меткого выстрела разлетается на маленькие кусочки, а вместе с ним и сам Эрик с широко распахнутыми от испуга глазами. Здесь я поняла, что это конец – поломка ретранслятора для Сприганна мгновенная «смерть». Я лишь стояла и смотрела, словно в замедленной съемке, как родная Душа в страхе беззвучно закричала и рассыпалась на крохотные частички, как ваза из тонкого стекла.

Его больше нет. Нет…

За секунды перрон почти полностью опустел, оставив меня один на один с обессиленным отчаяньем и безысходностью. Как в самом жутком кошмаре ко мне приближался с перекошенной от злобы рожей Нил, его усмехающиеся Сприганны, какие-то незнакомые мне люди и Адриан с наигранно виноватым видом. А я так и продолжала стоять на месте, как пораженная громом и молнией, а затем еще проткнутая тысячей ядовитых стрел.

Эрик ушел. Насовсем. Уже навсегда. И не вернется никогда.

Силы сражаться покинули меня. Желание убегать тоже. Зачем бежать, скрываться, если больше незачем? Зачем стараться спастись, если больше никто не стоит за твоей спиной? Одиночество – это самый страшный приговор, который мы можем себе подписать. Вдруг мне стало совершенно все равно, что со мной будет и как. Все что можно уже было потерянно, утрачено, проиграно, упущено, а пытки Нила, которыми он мог меня одарить в наказание, были чем-то вроде легких щипков, по сравнению с полной потерей друга, который мог бы пойти за тобой хоть на край земли.