— Да! Я согласен!

— Начнете юлить, он это почувствует и сожрет вас.

— Я согласен, — хрипло отозвался Тамзин, и руки Честера оторвались от деревянных подлокотников.

— Тогда начали.

Я достала из сумки телефон, ужаснулась пятидесяти пропущенным вызовам от отца и начала записывать видео. Честер, как и было оговорено, выложил все, глядя в камеру и периодически прерываясь на рыдания. Назвал точную дату и год и сдал своих «друзей», имена которых мне не были знакомы. Сказал, что они замышляли и что произошло на самом деле. И в заключении поведал о том, как они всей дружной компанией шантажировали отца, если тот хоть что-то попытается им сделать.

Человек, записанный на видео, уже больше походил на того, кто решил раскаяться. Меня почему-то это обрадовало.

— А теперь пойдемте, Честер, сдадим вас с поличным.

Я поднялась с кровати, и Тамзин следом поднял шефа. Видимо, при этом он применил какую-то силу, потому что маслянистые глаза Честера вновь наполнились испугом.

— Без выкрутасов, Ленни, иначе сожру, — вполголоса процедил маг.

— Угроза жизни стража правопорядка — это статья! — Видимо, Честер резко осмелел, почувствовав вкус скорой свободы.

Я задумалась: может, все-таки стоит позволить Тамзину «съесть» полицейского? В конце концов, мы собирались сдать шефа его же подчиненным, а это уже попахивало слабоумием и безрассудством.

На ум резко пришло слово «цугцванг» — частое выражение в шахматных играх, обещающее неминуемое поражение. Что бы мы с Тамзином сейчас ни сделали, есть вероятность, что нас нашпигуют свинцом.

Тамзин указал на Честера костлявым иссушенным пальцем:

— Ты все слышала. Он меня провоцирует, Имриш.

— Не дразните хищника, Честер, иначе он действительно вас сожрет. Уж не сомневайтесь. — Я посмотрела на мага, связавшего руки Честера за спиной невидимыми путами. — Тамзин, ты же сможешь сделать это прямо на стоянке, если придется?

— Да.

Судя по его суровому лицу, он хотел сказать что-то еще, но не стал. Наверное, это касалось секретов мага и того, что в случае «пожирания» Честера ему придется раскрывать перед огромной толпой людей свою истинную сущность.

Тамзин кивнул, как будто прочитал мои мысли. Вот подлец! Нужно запретить ему влезать в мою голову.

Когда мы подошли к выходу, мобильник в руке издал мерзкий пищащий звук, показывая низкий уровень заряда. Не «сдохнет» ли телефон до того, как мы выйдем из трейлера и предстанем перед полицией?

У меня живот закрутило от нервов. Без мобильника и записанного признания Честера моя задумка могла провалиться еще до начала ее осуществления.

— Имриш, если твой план провалится, я за себя не отвечаю. — Угрожающе прошипел позади меня Тамзин. — Я уже пытался поступать по-хорошему, и это всегда выходит мне боком.

— Если ничего не выйдет, меня успокоит и то, что мы хотя бы попытались.

— Если ничего не выйдет, — передразнил меня маг, — то придется действовать по уму, а не наобум.

Я проигнорировала его выпад, дернула за ручку и открыла дверь трейлера. Кошмар, ну и пекло снаружи! Не понятно, как еще на стоянке не начал плавиться асфальт.

Я вышла первой, поморщившись от солнечного света, за мной показался Честер, а за ним — Тамзин, ведущий шефа под заломанные руки. Это зрелище, ожидаемо, никому не понравилось, и полицейские тотчас достали оружие, направив его на нас.

Ощущения не из приятных, когда в тебя целятся из десятка пушек.

— Стойте!

Я огляделась и интуитивно выбрала офицера с самой миловидной внешностью: такого, которому можно доверять. Судя по виду, парню где-то годам к тридцати. Волосы темные, часть прядей падала на лицо из-под фуражки. Лицо тонкое, подбородок чисто выбрит. Глаза темные, как у меня. Но, самое главное, что у него живот из штанов не вываливался, как у многих его коллег. Он явно держал себя в форме.

Я подбежала к офицеру подняв руки, но не выпуская из них телефона.

— Постойте! У меня есть признание! Вы должны это увидеть!

Он смерил меня строгим взглядом темных глаз, опуская пистолет. Я показала, что на экране у меня записанное видео с Честером, и это заставило его спрятать оружие в кобуру. Недолго думая, офицер все-таки взял телефон и включил видео. Когда полицейские, стоявшие рядом с ним услышали из динамика разрывающийся голос своего начальника, они подошли ближе и тоже уперлись взглядами в экран. О, таких недоуменных и растерянных лиц я еще не видела. Другие офицеры, глядя на своих коллег, озадаченно опускали пистолеты.

Когда запись закончилась, молодой офицер, что стоял с моим мобильником в руках, сурово посмотрел на Честера, начавшего дергаться у Тамзина в руках.

— Арестуйте Леонарда Честера! — вдруг крикнул он. — Разбираться будем в участке.

И его товарищи, посмотревшие видео вместе с ним, беспрекословно пошли исполнять приказ, невзирая на косые взгляды других полицейских, не осмелившихся вмешаться. И тут я поняла, что интуитивно доверилась правильному человеку. Потому что погоны у этого парня выглядели несколько иначе, чем у всех остальных, выдавая в нем сержанта — старшего по званию среди собравшихся на парковке.

Когда полицейские повели Честера прочь, надев на него наручники, я вздохнула с облегчением — как будто камень с души свалился. Нам невероятно повезло, что все сложилось именно так, как сложилось. Если бы не этот сержант, другие полицейские, посмотрев признание, вряд ли бы осмелились пойти против шефа и скорее всего обвинили нас с Тамзином в том, что мы причинили вред здоровью стражу правопорядка, да и вообще — заставили его признаваться в преступлении, которого он якобы не совершал.

И что тогда? Тогда бы в «игру» вступили артисты балагана, наблюдающие за происходящим с краю стоянки. И полилась бы кровь, и наш городок вновь попал бы во все федеральные выпуски новостей.

Хорошо, что этого не произошло.

Чем дальше уводили Честера, тем светлее и легче становилось на душе. Но, кажется, что только у меня, потому что гомон из тревожных голосов полицейских становился все громче пропорционально тому, как шеф от нас удалялся. Когда же Честер с сопровождением и вовсе исчез из виду, скрывшись за здоровенным фургоном, ребята в форме начисто позабыли про дисциплину и разбились на небольшие компании, не прекращая бурных обсуждений. Еще бы! Ведь не каждый день арестовывают твоего начальника.

Нам с Тамзином удалось прервать обыски на площади и обернуть ситуацию чем-то полезным для себя. Но радость от этого осознания покинула меня быстрее, чем пришла, когда горячая рука тяжело обрушилась мне на плечо, заставив меня вздрогнуть.

— Имриш, я… — донесся до меня слабеющий шепот.

Я и обернуться не успела, как у Тамзина закатились глаза, и он опять повалился без чувств. Я с трудом поймала его и кое-как уложила на асфальт, после чего к нам тут же кинулись неравнодушные полицейские.

— Что с ним? — спросил кто-то из офицеров.

— Он без сознания, — сообщила я, дрожащей рукой пытаясь нащупать пульс. Но у меня не выходило — кончиками пальцев я ощущала только безудержный бой собственного сердца, буквально выпрыгивающего из груди от тревоги.

Ни пульса, ни дыхания.

Неужели он…?

— Звоните медикам! Срочно! Деду нужна помощь! — воскликнул кто-то рядом со мной, и молодой сержант мигом вызвал скорую.

Через несколько минут подъехала машина карета «скорой» с мигалками и оттуда появились врачи. Я с содроганием сердца смотрела, как Тамзина грузят на каталку, надевают на него кислородную маску и затаскивают в машину. Ужас парализовал меня с головы до пят. Это зрелище казалось мне каким-то неправильным, как будто я сплю и не могу проснуться, и все вокруг меня, словно в подтверждение, замедлило свой ход: я видела, как машина «скорой», включив мигалки и врубив сирену, удаляется с парковки. Видела, как Томас и несколько других артистов труппы пытаются прорваться сквозь полицейских, что-то протестующе крича. Видела слезы на щеках девушек-танцовщиц, подбежавших к трейлеру. Заметила странный вопрошающий взгляд сержанта, задержавшийся на мне, и непонимающе посмотрела на бледное и морщинистое лицо, неожиданно появившееся за его спиной, такое знакомое и чужое одновременно.