Убийца. Разбилась фотография твоего мужа. (Собирает осколки.) Одни осколки...
Женщина плачет.
Не печалься, Бетти, не стоит. Так уж все устроено. Мир ходуном ходит. Мужа моей сестры тоже убили. А какой был славный малый, учитель, двадцати шести лет. Его посадили, а когда пытался бежать - убили. Всего за неделю до мира. Один из тех, кто его убил, унтер-офицер, пришел к моей сестре, вдове, да и взял ее под опеку. Без него бы мы тогда с голоду умерли. В тот же год они поженились. И ничего. Теперь у них собственный домик. Холодильник. Автомобиль, двое детей...
Женщина. Видел бы он нас!
Убийца. Тогда б меня здесь не было. Если б он мог нас видеть, он был бы жив и находился с тобой, а я бы не был тебе нужен.
Женщина. Боже мой!
Убийца. Куда деть осколки?
Женщина рыдает.
Убийца. Я говорю, куда деть осколки? (Стоит с осколками в руках.)
Женщина продолжает рыдать.
(Подходит к окну и выбрасывает осколки наружу, возвращается и садится на край кровати.) Мир ходуном ходит...
Раздается звонок.
Кто бы это мог быть?
Молчание.
В такое-то время?
Женщина. Не ходи!
Убийца. Может быть, молочник?
Звонок.
Женщина. Не откроем, и все.
Молчание.
Не нужно было бросать осколки на улицу, Вольфганг. Это слишком глупо.
Убийца. Вольфганг... (Смеется и растягивается на кровати.) Ты даже не представляешь, как я счастлив. Ты никогда не была в тюрьме и не можешь понять, как я счастлив. В тюрьме меня никогда не называли по имени. Никогда. Сначала говорили: обвиняемый. Потом - убийца. Или - преступник. В одной газете назвали чудовищем. А однажды защитник сказал: бедняга. И тогда, в банке, меня никто не называл по имени. Ведь рядом со мной стояла табличка: "В. Швейгер". Иногда говорили: господин Швейгер. На военной службе Швейгер, Вольфганг. То есть я. Когда мне потом в тюрьме сказали: осужден пожизненно, я ничего не почувствовал, просто не мог поверить...
Женщина. Тсс.
Стук в дверь.
Убийца. А ведь Вольфганг - красивое имя...
Стук в дверь. Крик: "Откройте!"
Женщина. Кто это?
Голос. Откройте!
Женщина. Минуточку, сейчас иду, минуточку... (Показывает убийце, где ему спрятаться, набрасывает халат, открывает дверь.)
Входит жандарм с автоматом.
Жандарм. Ваши документы?
Женщина. Это почему?
Жандарм. Я лишь исполняю свой долг.
Женщина роется в своих бумагах.
Гофмейер. Анна Элизабет...
Г-жа Гофмейер. Да.
Жандарм. В девичестве Свобода...
Г-жа Гофмейер. Да.
Жандарм. Швея...
Г-жа Гофмейер. Да.
Жандарм. Замужем за Карлом Антоном Гофмейером, привратником...
Г-жа Гофмейер. Нет.
Жандарм. Тут так написано.
Г-жа Гофмейер. Да.
Жандарм. Почему же вы лжете?
Г-жа Гофмейер. Мой муж погиб...
Жандарм. На чьей стороне?
Г-жа Гофмeйeр. Не знаю...
Жандарм. Ладно. (Возвращает документы.) А где господин?
Г-жа Гофмейер. Какой господин?
Жандарм. Который стоял у окна.
Г-жа Гофмейер пожимает плечами.
Жандарм. Это ваши брюки?
Г-жа Гофмейер молчит.
Отпираться бесполезно...
Убийца выходит из укрытия.
Вы господин Гофмейер?
Убийца. Нет.
Жандарм. Кто же вы?
Г-жа Гофмейер. Ведь я вам сказала...
Жандарм. Я не вас спрашиваю.
Убийца. Его убийца.
Жандарм. Что-что?
Убийца. Я говорю правду.
Молчание.
Жандарм. У вас есть документы?
Убийца. Нет.
Жандарм. Берите пальто!
Убийца. У меня нет пальто...
Жандарм. В таком виде нельзя появляться на улице.
Убийца. Я недавно из тюрьмы...
Жандарм. Надевайте брюки!
Убийца. А документы мне дадут. (Берет брюки.) В начале той недели, сказали. (Надевает брюки.) Я ведь ничего не скрываю. Что вам, собственно, нужно? Я ведь сказал, что недавно из тюрьмы...
Жандарм. Это каким же образом?
Убийца. Помиловали.
Жандарм. Так каждый может сказать.
Убийца. Вчера вечером.
Жандарм. Почему помиловали?
Убийца. Не знаю. Я не разбираюсь в политике. Взяли вдруг и освободили. Амнистия, или как это называется, всеобщая амнистия, что ли.
Жандарм в недоумении.
Помиловали. Так каждый не скажет. Если человек сидит в тюрьме, то он никак не скажет, что его помиловали. (Смеется своей вялой шутке.) Разве я не прав?
Жандарм. А что вы здесь делаете?
Г-жа Гофмейер. Он пришел за бельем.
Убийца. Я холост.
Жандарм. Ну и что же?
Убийца. Госпожа Гофмейер чинит мне белье. Всегда. И я прихожу к ней за бельем.
Жандарм. Поэтому вы у нее?
Убийца. И еще потому, что хотел выразить соболезнование.
Жандарм. Что сделать?
Убийца. Выразить соболезнование.
Жандарм в недоумении.
Повсеместная амнистия - это факт...
Жандарм. Где вы провели ночь?
Убийца. Здесь!
Г-жа Гофмейер закрывает лицо руками.
Так уж случилось... Несчастье нас сблизило, время шло, мы заболтались до глубокой ночи - о Карле Антоне... выражали сочувствие друг другу...
Г-жа Гофмейер рыдает.
А вообще, какое вам до этого дело?
Жандарм. Никакого.
Молчание.
Итак, у вас нет документов.
Убийца. Нет.
Жандарм. Тогда берите свое пальто.
Убийца. Это не мое, я же сказал, у меня нет пальто.
Жандарм. Все равно.
Убийца. Я недавно из тюрьмы, я же сказал, я свободен и могу идти куда хочу.
Жандарм. Надевайте ботинки!
Убийца смотрит на него, не двигаясь.
Живей!
Убийца молча берет ботинки и надевает их, как человек, который
принял тайное решение.
Г-жа Гофмейер. Все, что он говорит, - правда...
Жандарм. Там разберемся.
Г-жа Гофмейер. Его помиловали! Точно! Говорю вам...
Жандарм. Я лишь исполняю свой долг.
Убийца надел ботинки. Жандарм уводит его, держа автомат наготове.
Г-жа Гофмейер неподвижно стоит. Сквозь открытую дверь вдруг
доносится топот ног по лестнице.
Голос жандарма. Стой! Стрелять буду! Стой!
Топот ног по лестнице.
Стой!
Г-жа Гофмейер. Вольфганг!
Раздается короткий выстрел, после которого воцаряется молчание.
12. Спокойствие и порядок восстановлены.
Заключение
Обстановка такая же, как в начале пьесы: кабинет в особняке
прокурора. Ночь. На письменном столе горит настольная лампа.
Прокурор неподвижно стоит. Он один в комнате. Единственное
отличие от первой картины: на нем резиновые сапоги, как и в
