Корифей.
Над возрожденным городом.
Хор.
Аллилуйя!
Вдали слышен крик попугая.
Бабетта. Готлиб...
Бидeрман. Да тихо ты!
Бабетта. Мы что, спасены?
Бидeрман. Главное сейчас - не терять веру.
Проходит вдова Кнехтлинг.
Хор.
Аллилуйя!
Бабетта. Смотря, смотри, Кнехтлингша пошла...
Хор.
Прекраснее прежнего
Из праха и пепла
Восстал наш город
Выметен мусор и забыт уже начисто,
Забыты начисто также
Те, кто обуглились, крики их
Из пламени...
Бидeрман. Жизнь продолжается.
Хор.
Все они стали давней историей.
И немы.
Корифей.
Аллилуйя!
Хор.
Прекрасней прежнего,
Богаче прежнего,
Выше и современнее,
Из стекла и бетона,
Но в сердцах наших прежний,
Аллилуйя,
Восстал наш город!
Вступает орган.
Бабетта. Готлиб...
Бидерман. Ну что тебе?
Бабетта. Как ты думаешь, мы спасены?
Бидерман. Да уж я думаю...
Орган нарастает, Бидерман и Бабетта стоят на коленях.
Занавес падает.
ГРАФ ЭДЕРЛАНД
СТРАШНАЯ ИСТОРИЯ В ДВЕНАДЦАТИ КАРТИНАХ
Перевод Ю. Архипова
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
ПРОКУРОР.
ЭЛЬЗА его жена.
ДОКТОР ГАН.
ХИЛЬДА, ИНГА, КОКО (одна и та же исполнительница).
УБИЙЦА.
СТРАЖНИК.
ОТЕЦ.
МАТЬ.
МАРИО ясновидец.
УГОЛЬЩИКИ.
ПОРТЬЕ.
ЖАНДАРМ.
ШОФЕР.
МИНИСТР ВНУТРЕННИХ ДЕЛ.
ИНСПЕКТОР.
ДИРЕКТОР.
ГЕНЕРАЛ.
ЗАКЛЮЧЕННЫЙ.
СТУДЕНТ.
ДВА КУЛЬТУРТРЕГЕРА.
КЕЛЬНЕРЫ.
СТАРЫЙ ПРЕЗИДЕНТ.
Г-ЖА ГОФМЕЙЕР.
ПОСТОЯЛЬЦЫ, НОСИЛЬЩИК, ЧЛЕНЫ ПРАВИТЕЛЬСТВА, БОЙ, ГОСТИ на приеме, СОЛДАТЫ дворцовой гвардии.
1. Прокурор устал
Рабочий кабинет в особняке прокурора. Ночь. На письменном столе
горит настольная лампа. Прокурор - высокий, крепкого сложения
мужчина лет пятидесяти, - погруженный в свои мысли, неподвижно
стоит посреди комнаты, засунув руки в карманы, и глядит на стену,
сплошь покрытую протоколами. Часы на башне бьют два раза. Вслед
за этим слышится женский голос: "Мартин! Мартин!.." Прокурор не
обращает никакого внимания на крики, но, услышав голос совсем
близко, выключает лампу. Ищущая его жeнщина входит в темную
комнату.
Эльза. Мартин! Мартин!.. Куда ж он делся... (Включает большой свет.) Ты здесь!
Прокурор не меняет позы. Его супруга в ночном халате, у нее
красивое, но заспанное лицо.
Я ищу тебя по всему дому, почему ты не откликаешься? Я уж думала, ты ушел...
Прокурор. Куда?
Эльза. Что случилось?
Прокурор. Я оделся - только и всего.
Эльза. Ночью?
Прокурор. Как видишь,
Эльза. Почему ты не спишь?
Прокурор. А почему ты не спишь? (Берет сигару и неторопливо обрезает ее.) Прости, Эльза, я не хотел тебя будить. Что могло случиться? Я просто оделся, чтобы выкурить сигару, вот и все. (Зажигает сигару.) Не спится что-то.
Эльза. Ты слишком много куришь.
Прокурор. Возможно...
Эльза. Ты слишком много работаешь.
Прокурор. Наверное... Мы все слишком много работаем. До поры до времени. А потом наши славные заседатели удивляются, когда кто-нибудь берется за топор. (Затягивается, потом смеется.) Твой доктор Ган особенно забавен: адвокат, а защищает беднягу, совершенно не разобравшись в том, что тот совершил.
Эльза. Не понимаю, о чем ты говоришь.
Прокурор. Сегодня он сознался.
Эльза. Кто?
Прокурор. Убийца. (Курит.) Не доктор Ган, а убийца...
Эльза. Что ты хочешь этим сказать?
Прокурор. Убийство с целью грабежа, или из мести, или из ревности, или из чувства расовой нетерпимости - все это в порядке вещей. Все это объяснимо, и наказание предусмотрено законом. Но убийство просто так? Это все равно что дыра в стене: можно заделать, чтобы ее не было видно, но дыра останется. И в своих четырех стенах уже никогда не почувствуешь себя как дома. (Курит.) Только и всего...
Эльза. Мартин, уже два часа.
Прокурор. Знаю, знаю: через восемь часов я предстану перед судом в отвратительном черном облачении, чтобы вести обвинение, а на скамье подсудимых будет сидеть человек, которого я все больше и больше понимаю. Хотя он ничего не объяснил толком. Мужчина тридцати семи лет, кассир в банке, приятный человек, добросовестный служака на протяжении всей своей жизни. И вот этот добросовестный и бледный человек взял однажды в руки топор и убил привратника - ни за что ни про что. Почему?
Эльза. Почему же?
Прокурор молча курит.
Нельзя же думать только о делах, Мартин. Ты изводишь себя. Работать каждую ночь - да этого ни один человек не выдержит.
Прокурор. Просто возьмет однажды топор...
Эльза. Ты меня слышишь?
Прокурор продолжает молча курить.
Уже два часа.
Прокурор. Бывают минуты, когда я его понимаю...
Эльза. Почему ты не примешь порошок, раз тебе не спится? Опять проходишь всю ночь взад и вперед. А что в этом толку? Будто в тюрьме. Ну, какой смысл? С утра опять будешь, как заводной, а ведь ты уже не молод...
Прокурор. Я никогда не был молод. (Берет с письменного стола фотографию.) Вот он какой.
Эльза. Я не понимаю тебя, Мартин.
Прокурор. Я знаю.
Эльза. Как это ты не был молод?
Прокурор курит, рассматривает фото.
Почему ты не возьмешь отпуск?
Прокурор. Четырнадцать лет в кассе - из месяца в месяц, из недели в неделю, изо дня в день. Человек выполняет свой долг, как каждый из нас. Взгляни на него! Вот, по единодушному мнению свидетелей, вполне добропорядочный человек, тихий, смирный квартиросъемщик, любитель природы и дальних прогулок, политикой не интересуется, холост, единственная страсть собирать грибы, нечестолюбив, застенчив, прилежен - прямо-таки образцовый служащий. (Кладет фотографию.) Бывают минуты, когда удивляешься, скорее, тем, кто не берет в руки топор. Все довольствуются своей призрачной жизнью. Работа для всех - добродетель. Добродетель - эрзац радости. А поскольку одной добродетели мало, есть другой эрзац - развлечения: свободный вечер, воскресенье за городом, приключения на экране...
Эльза зевает.
Ты права, Эльза, уже два часа. Ты устала, я наскучил тебе. Возможно, я не умею выразить свою мысль; я говорю, а ты зеваешь.
Эльза. Прости.
Прокурор. Тебе нужно спать.
Эльза. Могу тебе сказать только одно...
