– Хочешь сказать, что ему без разницы, кого обнимать, что он тупой и бесчувственный?
– Глупая ты, Машенция. Я тебе свой шампунь дам, ночнушку с моим запахом, духи. Пропитаешься ароматом страсти, с ландшафтом спальни сольёшься – он ничего не поймёт. Проснётся на мгновение – отворачивайся и сопи в две дырки, будто спишь. Ничего сложного. Я тебе телевизор подарю во всю стенку.
– Но…
– И домашний кинотеатр в придачу. Век благодарить буду. Ну, Машенька, золотце. Кто меня поймёт, если не ты? Он такой замечательный, просто гора мышц. Я сейчас вся как кусок нервов.
– Сдаётся мне, что ты бредишь. Честно говорю – я тебя с любыми духами в полной темноте ни с кем не спутаю. А Антоха – муж, он каждый прыщик на твоей попе облизал, на ощупь отличит мои сухие спортивные мышцы от твоих нежных припухлостей. Я на четыре килограмма меньше тебя вешу, у меня грудь почти плоская и волосы вполовину короче. Я от страха описаюсь, если он до меня дотронется, потеть стану так, что никакие духи не помогут. Не-е-е, хоть расстреливай, я с твоим Антоном не лягу. Тоже мне, придумала – спать в одной постели с чужим мужиком. А если он лапать начнёт, если за титьки схватить наладится или чего ещё учудит? У тебя вона какие мячики, а у меня – детский сад, вторая смена, с половину кулачка. По-моему у тебя с головой не всё в порядке. Авантюристка ты, Надька.
– Машенька, Машута, Машулечка, ну что тебе стоит? Я же не боюсь, знаю своего Антона как облупленного, а ты… ну, запустит разочек руку в твою промежность, бутончик потрогает, от тебя не убудет. Может, удовольствие получишь. Только ты это, побрейся. Он причёсок между ног не любит. Всё будет хо-ро-шо, обещаю!
Маша поняла, что подруга не отстанет. Она сопротивлялась, но неуверенно, робко. Надюха знала, как сломить сопротивление подруги. Столько лет вместе. Не умеет она отказывать, совсем не умеет.
Надежда уже грезила, как Матиас разденет её, как будет играть железными мышцами, как прижмёт к совершенному атлетическому торсу, как восстанет при виде её аппетитных прелестей стрелка его гигантского компаса.
Ей уже теперь было хорошо. А будет ещё лучше, если удастся уломать пугливую Машку. Если бы её, Надежду, попросили о такой малости, согласилась бы. Не глядя. Любила она вдыхать терпкие мужские гормоны, тащилась от телесного аромата элитных самцов, особенно возбуждённых и агрессивных.
В конце концов, Машка сдалась. Тряслась как осиновый лист, но покорилась. И всё же затеяла странную полемику.
– Вот объясни мне, глупой непонятливой бабе, если сможешь, конечно. Не догоняю я, хоть убей: если твой Антон хотя бы наполовину так хорош, как ты о нём рассказываешь, зачем тебе все эти гиганты и карлики с чудовищного размера эрегаторами? Ведь у тебя есть близкий родной человек. Он доверяет тебе, любит, ценит, умеет делать то же, что одноразовые любовники, которых ты даже разглядеть, как следует, не успеваешь. Ты его не любишь?
– Тебе Машута не понять, потому, что сравнивать не с чем. Опыта маловато. Ты же ни с кем, кроме мужа, который свой бесценный мужской потенциал направо-налево раздавал, ни разу не кувыркалась. Мужики – продукт отчасти стандартный, в том смысле, что состоят из одних и тех же стандартных запчастей, но встречаются уникальные экземпляры.
– В чём тогда интерес, если станки и инструменты одинаковые, или я что-то путаю?
– Понимаешь, подруженька, среди множества заурядных любовников встречаются виртуозы, которые из обычной скрипочки извлекают поистине божественную мелодию. Раздевает тебя так же, ласкает так же, а музыка звучит где-то внутри такая – мозг превращается в кисель, в густой сладкий сироп, а тело и всё прочее в бесконечную как пустыня эрогенную зону. Ты плывёшь в этой патоке, сучишь от удовольствия ножками, стонешь, не в силах сдержать эмоции, истекаешь соками и тонешь в потоках блаженства. Тут такое начинается! Трясёт и колотит так, что из сознания выпадаешь по несколько раз кряду, в мистический транс впадаешь, теряешь пространственные и временные ориентиры, оргазмы один за другим ловишь без остановки. Чем сильнее и глубже – тем слаще. Да кому я всё это пою, Машка, ты же дитя неразумное. Вот скажи – хоть раз от любви голову теряла?
– Наверно да. Не помню. Антон так не умеет?
– Умеет, ещё лучше. Так да не так. Всё дело в разнообразии, в новизне. Я люблю сумасшедшие скачки, напор, грубость, изобретательность, страсть. С ним я никогда не умру от сексуального голода, но и деликатесов не отведаю. Зачем я тебе всё это рассказываю? Машка, родная, лучше один раз попробовать, чем сто раз услышать. Рекомендую. Хочешь – познакомлю с таким виртуозом – обкончаешься?
– Не-не, я как-нибудь сама справлюсь. У меня аппетит другой – умеренный. И интересы иные. Терпеть не могу мимолётных отношений без духовного единства, без любви.
как бы там ни было, подмена тел прошла без сучка и задоринки. Антон хрюкнул, возложил на Машку ногу, чмокнул в шею, захрапел и повернулся к ней спиной.
У Маши затекла спина от напряжения, свело от страха живот, ужасно захотелось писать. Наверно от страха.
Циферблат электронных часов словно застыл. Время стояло на месте. Минула, казалось, половина ночи, а таймер упрямо показывал, будто Надежда улизнула в самоволку всего час назад.
Машка готова была разрыдаться, ещё лучше украдкой отправиться домой. Хуже того, она вдруг представила, не хотела, само так получилось, что Антон начал к ней приставать. Удивительно, но ей стало так хорошо, так сладко, что она бессовестно потекла.
Это был провал похлеще того что у Штирлица и Кэт в известном сериале случился. Машка промокнула вязкую субстанцию ладонью, поднесла к носу, лизнула. Ей показалось, что вся комната моментально пропахла запахом похоти.
Она вытирала сок рукой и слизывала, промокала и слизывала, с трудом задерживая дыхание. Сердце выпрыгивало из грудной клетки, но следы “преступления” необходимо было срочно ликвидировать.
Антон шумно принюхался, а у Машки провалился и застыл пульс.
Мужчина повернулся, зарылся лицом в её волосах, смачно поцеловал в шею, медленно провёл рукой по бедру до талии. И отвернулся.
То место, до которого Антон дотронулся, и поцелуй на шее, горели огнём.
Спустя некоторое время мужчина начал вертеться, шумно дышать, потом опять раздался богатырский храп, от которого он и проснулся.
У Машки в этот момент предательски задралась слишком короткая ночная рубашка, прикрывающая только спину. Антон повернулся, прижался, почувствовал горячие пончики разомлевшей под одеялом попы, вдохнул запах разгорячённого Машкиного тела, отчего у него моментально возникла эрекция, которую Мария мгновенно ощутила уязвимо впечатлительной нежной кожей.
Руки мужчины привычно заскользили по бокам невольной жертвы (он же не ведал, кого ласкает), сосредоточились на груди, форма и размер которой вызвали секундное недоумение, которое тут же рассеялось, поскольку соски под пальцами Антона превратились в спелые вишни, усилившие многократно возбуждение.
