– Ты невероятно хорошая, добрая и милая. Я не знаю, почему тебя хотят навредить. Просто не понимаю. Я видел твои документы и знаю, с какой целью ты здесь. В тот день, когда ты была в платье в горошек, ты ушла с парнем. Ты была неотразима, сияла от счастья и украшала собой весь отель. Но вернувшись обратно, ты была расстроена и опечалена. Он явно обидел тебя, и в тот момент мне очень хотелось тебе помочь. Ты казалась одинокой и брошенной. Но кто я такой?

Дэван был искренен, он говорил словно на одном дыхании. Мои глаза наполнялись слезами, мне хотелось обнять его так сильно, прижать и сказать спасибо. Он замечал каждую мелочь. Я была потрясена его чуткостью и человечностью. В какой-то момент он замолчал. Я хотела его обнять, но он резко схватил меня за руку, затаив дыхание, и с грустью в глазах он сказал единственное слово:

– Прости!

В этот момент со всей силы он приложил к моему рту и носу платок, пропитанной какой-то вонючей дрянью. Это было последнее в моей памяти.

Глава 3

Господи, как же болит голова! В глазах был туман, сильное головокружение не давало мне встать с ледяного пола. Я ничего не могла разглядеть, сколько бы ни терла глаза. Попытки поднять голову, руки, ноги были тщетны. Я была прикована к полу, но не веревкой или ремнями – я ощущала внутреннюю тяжесть, язык онемел как от анастезии, ватное тело, беспомощность. Через десять минут борьбы я сдалась. Я стала ждать, пока мне станет хоть немного лучше. Продрогшее тело было единственным моим ощущением. Мысли болтались из стороны в сторону, выходило что-то невнятное, отрывками. Дэван! Я помню, был Дэван! Машина. Кафе. Счет. Черт возьми! Я злилась от своего бессилия. Мне стало хуже, судорожно затряслись ноги, изо рта текли слюни или кровь, я не могла разобрать, что. Мне плохо, мне очень плохо! Я была закована в собственном теле, пожалуй, это худшее, что могло произойти. Меня пугали мысли о том, что могло со мной случиться, готовясь к самому худшему. Изнасилование? Избиение? Продажа Органов? Из глаз покатились слезы, изо всех сил я просила Господа помочь мне. Я молилась. Молила о прощении, о помощи. Это была надежда. Господь никогда не обойдется с тобой плохо.

Маленькая девочка заперта в темной холодной комнате, одна, крик о помощи никто никогда не услышит. Пребывая в таком состоянии, человек думает, что он никогда не придет в себя, что это никогда не закончится, насколько бы силен он ни был. В секунды эти мысли есть. А после ты начинаешь бороться. Бороться с самим собой, отталкивая всю жалость к себе.

Мне начало становиться лучше. В глазах появлялась ясность, тело начинало меня слушаться. Во рту было невероятная сухость. Пить! Безумное желание пить! Я готова продать душу дьяволу за глоток воды! Подняв голову с пола, я с трудом доползла до стены, облокотилась и так и сидела с помутненным сознанием. Передо мной вырисовывалась довольно неприятная картина в мрачных тонах.

– Черта с два, Дэван! Милый парень с классной тачкой… Гребанный мерзавец со смазливой мордочкой

Здесь вообще можно хоть кому-то верить? Без сил я начала кричать и смеяться как душевно больной человек с кучей психических расстройств.

– А может, все так и есть? Я просто сошла с ума? Съехала с катушек, так сказать. И сейчас просто прохожу лечение. Ну вот видишь, Анна, уже и разговариваешь сама с собой. Да нет! Бред! Просто кто-то хочет поиграть. Ну что же, поиграем!

На меня нахлынула волна ненависти. Я осмотрелась вокруг – ничего, кроме голых холодных бетонных стен, покрытых плесенью и грязной ржавчиной, единственным источником света была маленькая лампочка, болтавшаяся на проводке под потолком, которая тускло мерцала, воняло мертвечиной, на полу были грязные лужи, в которых плавали покинувшие этот мир тараканы, жуки и прочие твари. Опустив руки, я нащупала бутылку – она была наполнена водой.

– Знал, что мне будет плохо? Ублюдок, Дэван!

Схватив ее, я начала жадно глотать воду, она никогда не была настолько вкусной и желанной, как сейчас. Вода стекала по моему лицу, шее, намочив и без того грязную и мокрую майку. В тот момент меня не пугало даже то, что там, возможно, будет яд. С другой стороны, если Дэван и хотел, чтобы я умерла, он бы это уже сделал. Я нужна ему для чего-то, вот только для чего, оставалось неясным. Выпив всю воду, я со всего размаху бросила бутылку в стену напротив. Вдруг я разглядела в стене какую-то щель. Медленно и неуверенно я поползла в ту сторону. Оттуда веяло холодным воздухом и пахло подвальным помещением. Я постучала по стене – щель стала больше, и стала похожа на дверь, тяжелую бетонную дверь. Приложив еще усилий, я смогла вытолкнуть кусок стены вперед. Было ощущение, что я толкала огромный булыжник в никуда. Какая тяжелая чертовщина! Я толкала этот бетонный кусок изо всех сил. Вытолкнув достаточно, чтобы пролезть, я свалилась без сил на пол. Мне все еще было плохо, из носа текла кровь, голова разрывалась от боли настолько, что я была согласна на ее удаление. Задыхаясь, я стояла на коленях, оперившись руками о бетонную дверь, потерявшая силы голова свисала вниз. Сквозь слезы, вперемешку с кровью, я просила Дэвана отпустить меня. Я чувствовала, что сейчас упаду, мой мозг отключался, а силы иссякли вовсе.

Я не знаю, сколько времени я была в отключке, но, очнувшись во второй раз, я почувствовала себя лучше. Все болело и знобило, но мозг соображал. Я была на том же месте возле двери. Рядом я увидела новую бутылку с водой. Я все также не понимала, почему я все еще жива и почему меня не хотят убивать. Минут десять я еще сидела, облокотившись на дверь, жадно глотая воду. Найдя в себе силы и мужество, с трудом я встала и пошла. Сделав пару шагов в темноту, с треском и мерцанием, включился тусклый свет. Я увидела длинный коридор, который выглядел лучше, чем комната, в которой я очнулась впервые – кирпичный коридор с дугообразным потолком, по бокам грязные ржавые, покрытые плесенью трубы, непонятные бочки с иероглифами и знаком радиации, по полу бегали крысы, повышенная влажность, от неисправности труб, из которых брызгала вода. Жутко воняло канализацией и подвалом – я не могла понять, что же противнее. На другом конце коридора мигала красная точка. Мне уже нечего терять! Подумав об этом, я направилась к ней.

Подойдя ближе, я смогла разглядеть дверь. У меня появилась капелька надежды на то, что эта дверь выведет меня на улицу, но головой я соображала, что никто просто так меня отсюда не выпустит. Дойдя до двери, на стене выше я увидела большую табличку с надписью «УРОВЕНЬ №1», под надписью был нарисован маленький крокодильчик, у которого в открытой пасти находился человек, точнее, это были торчащие ноги из пасти крокодила.

– Что за черт! – подумала я, – что значит вся эта чушь?!

По обеим сторонам от двери были таблички. Я приблизилась, чтобы их прочитать, но вдруг откуда-то раздался голос. Я так испугалась, что отскочила в сторону, ища испуганными глазами источник звука.

– Здравствуй, милая! – воскликнул голос. Подняв глаза выше, я увидела небольшой динамик, встроенный в стену.

Я была в смятении , я узнала этот голос, это Джон! Это был Джон! Это его чертовки притягательный голос. Но в тот момент я думала о другом! Я подумала, что как только я доберусь до него, ему не поздоровится! В голове всплыли все моменты, связанные с ним и как с наполненными кровью глазами он пообещал, что мы встретимся. Сердце билось с немыслимой скоростью, злость и ненависть росли с каждой секундой, хотелось найти его и расцарапать ему все лицо, чтобы он больше никогда не мог играть в кино! Я решила разъяснить ситуацию:

– Ах ты, мерзкий актеришка! Решил меня таким способом напугать? Не буду скрывать, у тебя получилось. Теперь выпусти меня! – почему-то в этот момент мне стало чуточку легче, я подумала, что сейчас он меня выпустит. Но у него явно были другие планы.

– Анна! Верно? – он обратился ко мне очень вежливо и без грубости.