– Что ж, пока дело налаживается довольно неплохо, – с улыбкой заметил Дик. – Мы давно уже не проводили время так приятно, как теперь. Хотя, сказать по правде, это шатание без дела в итоге может надоесть, и я уже соскучился по работе.

– Не забывай, Дик, что нам предстоит задача превратиться на время в грабителей и убийц, сделаться членами тайного союза, именуемого «Черной рукой», чтобы таким путем разоблачить эту опасную шайку. Это одна из самых трудных, когда-либо нами предпринятых задач. С целью добиться успеха мы в течение целого месяца тренировались и настолько переделали самих себя, что, если бы даже с нас содрали всю одежду, никто не стал бы оспаривать наше итальянское происхождение. Кроме того, мы оба прекрасно владеем итальянским языком, лучше, чем многие уроженцы Италии, – словом, карты настолько хорошо стасованы, что мы должны победить, если…

– Если нас раньше времени не укокошат, – добавил Дик со смешком.

Ник Картер пожал плечами.

– Ну что же! Наш брат сыщик этим всегда рискует. Но мне кажется, что мы не будем побеждены в этой борьбе с пороками и преступлениями, хуже которых трудно что-нибудь придумать. Мы так детально составили и обсудили наши мероприятия, что все должно быть разыграно точно по нотам, если только мы в последнюю минуту не совершим какой-нибудь оплошности. Ну а этим мы с тобой ведь не грешим? Ну-с, так вот, дорогой мой Антонио Вольпе, прощай.

И сыщики расстались.

Дней через девять Ник Картер на пароходе прибыл в Нью-Йорк. Сойдя на пристань, он стал оглядываться, будто в первый раз очутился в городе. Он взял дорожный чемодан и отправился на Западную улицу.

Выйдя из гавани, он увидел огромного роста ломовика, который, подбоченившись и широко расставив ноги, наблюдал за работой своих товарищей.

– Не подскажете ли, как пройти в Итальянский квартал? – обратился к нему сыщик на английском языке с итальянским акцентом.

– В Итальянский квартал? – переспросил ломовик, оглядывая сыщика с ног до головы. – А, вы, вероятно, хотите остановиться у своих соотечественников? Однако я вам это не рекомендую. Правда, у нас в Нью-Йорке есть несколько итальянских кварталов, но хвалить их обитателей не приходится.

– Для меня очень важно быть именно среди своих, – настаивал Ник Картер, – и мне говорили, что тут поблизости проживают итальянцы, что где-то даже имеется итальянская гостиница.

– К сожалению, не могу вам помочь. Я не имею ничего общего с вашей родиной, если не считать того, что мой дедушка в бытность немецким студентом прошелся по всей Италии пешком до самой ее южной оконечности. До конца дней своих он рассказывал нам о том хорошем вине, тех прелестных женщинах, тех сочных апельсинах и – тех кровожадных блохах, с которыми он там «познакомился». Хотя погодите: среди моих товарищей есть ваш соотечественник, который наверняка сумеет дать вам необходимые сведения. Я сейчас позову его.

– Благодарю, – вежливо ответил Ник Картер, радуясь тому, что дело сразу приняло именно тот оборот, на который он рассчитывал.

Ломовик жестом подозвал черноволосого итальянца и крикнул:

– Эй, Мишель! Вот твой земляк, которому нужно кое-что узнать.

Затем ломовик отошел в сторону и снова занялся своим делом.

С первого взгляда Ник Картер отметил, что подошедший мужчина родом из Южной Италии, поэтому он заговорил с ним на одном из южных наречий и сразу увидел по радостно засверкавшим глазам итальянца, пришедшего в восторг от родного языка, что не ошибся.

– Я здесь никого не знаю, – сказал Картер. – Никогда еще не бывал в Нью-Йорке и не имею желания останавливаться в одной из здешних больших гостиниц. Мне хотелось бы остаться между земляками, тем более что я приехал сюда по делам, требующим такого общения. Не можете ли вы дать мне в этом смысле какой-нибудь совет?

– Видите ли, я не уверен, удовлетворитесь ли вы столь незначительной гостиницей, как та, на которую я готов указать, – замялся итальянец.

– Я не побрезгую тем, чем не брезгуют мои земляки, – с улыбкой ответил сыщик.

– В таком случае я могу направить вас к одному из моих приятелей, который держит трактир на Мульбери-стрит, вблизи Гранд-стрит, на самом углу. Зовут этого человека Луиджи Меркодатти, и при его трактире имеется несколько комнат. Если бы там спросить, то…

– Благодарю, я сейчас же туда и отправлюсь. Но где приблизительно находится Гранд-стрит и та другая улица, о которой вы упомянули?

– Ведь вы говорите по-английски?

– Неплохо даже. С акцентом, правда.

– В таком случае удобнее всего вам будет сесть вон в тот вагон трамвая и заявить кондуктору, что вы хотите сойти на углу Мульбери и Гранд-стрит, – иными словами, как раз у трактира моего приятеля.

– Спасибо вам огромное! С кем имею честь говорить?

– Меня зовут Мишель Пеллурия.

– А мое имя Марко Спада. Я буду очень рад, если вы предоставите мне возможность выпить вместе с вами бутылку кьянти у вашего приятеля Меркодатти.

– Это легко устроить, тем более что я каждый вечер ужинаю у него.

– До свидания.

Ник Картер, не оглядываясь назад, зашагал к указанному ему вагону.

Если бы он потрудился обернуться, то увидел бы, что к Пеллурии подошел какой-то другой итальянец и оживленно с ним заговорил, причем оба товарища не сводили глаз со своего мнимого соотечественника.

– Шикарный молоде́ц, не правда ли, Мишель? – спросил ломовик, проходя мимо обоих итальянцев.

Пеллурия кивнул, многозначительно переглянулся со своим земляком, а затем вернулся к работе.

Ник Картер поехал туда, куда его направил Пеллурия, сошел на указанном углу и очутился прямо перед трактиром, на вывеске которого большими буквами были выведены имя и фамилия владельца.

Войдя внутрь, он почти у самых дверей столкнулся с Луиджи Меркодатти.

– Меня направил сюда некий Мишель Пеллурия, – заговорил Ник Картер на итальянском языке. – Я никого не знаю в Нью-Йорке, и если бы у вас нашлась для меня свободная комната, то…

– Я предоставлю вам лучшую комнату, которая у меня имеется, – услужливо ответил Меркодатти, – и вы наверняка останетесь довольны и услугами, и столом.

– В таком случае я пока остановлюсь у вас. Я еще не знаю, долго ли здесь пробуду. Но теперь я голоден, поэтому прошу вас распорядиться подать мне все, что есть лучшего из наших национальных блюд, а вместе с тем и бутылку кьянти, которую вы, надеюсь, выпьете вместе со мной.

– Весьма буду рад.

Когда Ник Картер спустя короткое время сел вместе с хозяином трактира за стол, то его шестое чувство подсказало ему, что поход против «Черной руки» начался.

Ник Картер уже целый месяц жил в доме Луиджи Меркодатти – конечно, сомнительном в смысле чистоты и опрятности. За это время сыщик успел познакомиться со многими «земляками», не сходясь, однако, ни с кем из них слишком близко. Он держался в стороне и говорил мало, и это придавало ему какую-то особенную таинственность в глазах других.

Сыщик, видимо, не интересовался тем, что говорили и думали о нем окружающие. Но он был всегда любезен и не скупился на угощения. Он платил за всякого, кому была охота выпить за его счет, и вообще всем своим поведением производил впечатление состоятельного господина.

Кроме самого хозяина трактира, он ближе всех сдружился лишь с Мишелем Пеллурией. Ник Картер весьма быстро убедился, что работа ломового совершенно не подходила к этому итальянцу. Пеллурия был человек, несомненно, получивший хорошее школьное образование и обладавший широкими познаниями, так что, казалось, мог без труда занять место, более соответствующее уровню его развития. По его привычкам видно было, что он трудится не из нужды. Ежедневно вечером он пил хорошее вино, заказывал ужин с особой разборчивостью избалованного гурмана и курил сигары, доступные по цене лишь состоятельным людям.

Сыщик, разумеется, принял все эти подробности надлежащим образом к сведению и сделал заключение, что Пеллурия вовсе не тот, за кого себя выдает, и что своей работой в гавани он преследует какие-то особые цели. Пока, конечно, Ник Картер еще не мог сказать, что именно скрывается за всем этим: союз «Черная рука» или что-то другое. Но он сильно заинтересовался Мишелем Пеллурией и его приятелем Меркодатти и решил понаблюдать за ними.