ПЯТЬДЕСЯТ ВОСЕМЬ

  Кафлин тыльной стороной ладони вытер пот над бровями и верхней губой. Его челюсть болела от стиснутых зубов. Его ноздри раздувались при каждом тяжелом вдохе. Рядом с ним Харт был сосредоточен, но расслаблен и спокоен. Кофлин не любил его. Кофлин боялся его. Они стояли возле северных окон квартиры на верхнем этаже. Вся мебель была отодвинута от окон, чтобы обеспечить лучший вид. Единственный свет исходил от уличных фонарей снаружи, и в комнате было темно. Кафлин был этому рад. Харт не мог видеть, как сильно он вспотел. Однако он может чувствовать его запах.

  Телефон Харта зазвонил. Он проверил экран, затем пролистнул ответ, прежде чем позвонить Лисону. — Франческа прислала второй код. Все по расписанию. Он подождал, пока Лисон что-то сказал в ответ, и повесил трубку. Кафлин сказал: «А Кои не может просто заставить ее сказать ему код?»

  Харт несколько презрительно покачал головой. — Он на приеме в посольстве в окружении сотрудников службы безопасности. Как он получит возможность заставить ее?

  'Я не знаю. Но это только потому, что я не тот, кто должен взрывать себя. А если бы и был, я бы нашел способ получить этот код, невзирая на последствия».

  — Каким прекрасным отцом ты когда-нибудь станешь. Кои слишком заботится о своей семье, чтобы отступать. Но если бы он был таким эгоистом, как ты, это не принесло бы ему никакой пользы. Каждые пятнадцать минут Франческа присылает другой код, который знаем только она и я. Не позволяйте внешнему виду обмануть вас: Кои ничего не может сделать с ней там, чтобы заставить ее раскрыть код, и он не будет таким глупым, как вы были бы на его месте. Вот почему ты здесь, а он там. Забавно, не так ли?

  'Что?'

  — Как благодаря своему идиотизму ты не только выживешь, пока умрет Кои, но и извлечешь выгоду из смерти более умного человека. Естественный отбор наоборот.

  Кафлин нахмурился.

  Через окно они могли видеть через перекресток российское посольство. Большая часть здания была защищена деревьями на территории, но с их высоты они могли видеть над деревьями на южной стороне то место, где стояла терраса. Там было видно пару десятков гостей, которые пили и болтали. Кафлин не мог видеть их всех, потому что деревья к западу от террасы частично закрывали линию обзора.

  — Это не проблема, — сказал Харт, читая мысли Кафлина с пугающей точностью. — Посол любит произносить речи с южной стороны.

  'Откуда ты это знаешь?'

  Харт не ответил.

  Кафлин спросил: «Что, если цель наблюдает с северной оконечности, откуда мы не можем видеть?»

  — Это не имеет значения.

  — Но если мы его не видим, как нам вывести Кои на позицию?

  — Это тоже не имеет значения.

  Кофлин вздохнул. — Я мог бы выполнять свою работу намного эффективнее, если бы вы не скрывали информацию.

  Харт повернулся к нему. — Твоя работа сейчас — быть для меня второй парой глаз. Вы просто должны продолжать смотреть. Больше ничего. Это в ваших силах, не так ли?

  'Конечно.'

  «Тогда молчи и верь и знай, что все факторы учтены».

  «Послушайте, я просто хочу, чтобы работа работала, чтобы мне платили, и я не собираюсь стоять здесь и молчать, если есть что-то, что, по моему мнению, было упущено из виду. Если нет, отлично, но если ты мне ничего не скажешь, откуда я могу это знать?

  'Отлично.' Харт уставился на него. — Говори сейчас или молчи навсегда.

  — Хорошо, — начал Кафлин, довольный тем, что Харт отступил, хотя и временно. — Если Прудников наблюдает за выступлением с северной стороны, а Куи окажется там и скроется из виду, откуда нам знать, что он останется на расстоянии поражения, если мы его не видим, а Франческа ушла?

  «В тот момент, когда Кои выйдет на улицу, он будет в пределах досягаемости. Радиус взрыва убьет любого в радиусе пятнадцати метров, а не пяти. Он уничтожит каждого мужчину и женщину на террасе. Мы не собираемся направлять его на расстояние, как и не будем полагаться на него, чтобы взорвать бомбу. Как только он присоединится к толпе для выступления посла, я позвоню по телефону и сделаю это за него. Куи не нужно было этого знать.

  Кафлин кивнул, понимая логику и чувствуя себя лучше в отношении своих перспектив получения денег. Потом он кое о чем подумал. — Но Франческа будет там с ним. Когда вы говорите, что взорвете бомбу, как только Кои присоединится к толпе, вы будете ждать, пока Франческа не вернется внутрь вне пределов досягаемости, верно?

  Харт посмотрел на него, как на идиота. — Как это будет выглядеть, если Франческа — единственная выжившая после взрыва?

  Он задумался на мгновение. 'Подозрительный.'

  — Верно, — сказал Харт. Это звучало смутно оскорбительно. — Мы не хотим, чтобы кто-нибудь задавал ей трудные вопросы, не так ли?

  Кафлин кивнул в знак согласия, но когда Харт отвел взгляд, он нахмурился в темноте и подумал о том, что случилось с Джагером.

  * * *

  Толпа в музыкальном зале увеличилась по мере того, как все больше гостей устремлялись в дверной проем. Виктор следил за каждым новым прибытием. Вошли мужчины, поправляя галстуки-бабочки и пояса. Женщины смотрелись в высокие зеркала. Было рукопожатие и воздушные поцелуи. Разговоры на итальянском, русском и английском дисгармонично стучали в ушах Виктора. Он в совершенстве владел всеми тремя, и обрывки светской беседы и серьезного разговора конкурировали друг с другом и тонули в прекрасной музыке струнного квартета. Они дошли до последней части Розамунды , любимицы Виктора, и он хотел использовать ее по максимуму до того, как наступит время действовать. Некоторые вещи нельзя было торопить.

  Франческа сделала знак официанту принести еще один бокал шампанского. — Я начинаю входить во вкус, — сказала она, отпивая из своего нового бокала. Она посмотрела на часы. Оно было тонким и серебристым. — До речи осталось недолго. Как ты себя чувствуешь?'