Первый располагался у мраморной колонны с четким обзором входного коридора и обменных пунктов. Он был слишком уродливым и невысоким, чтобы быть профессиональным наблюдателем, каким бы ни был его уровень мастерства. Любой, даже с самым отдаленным уровнем сознания, не мог не заметить его. А с его ограниченной по высоте линией обзора даже самая редкая толпа могла помешать его попыткам наблюдения. Ему было около тридцати, коренастый и широкий, с природной силой; турок или армянин, чье лицо не выглядело хорошо даже до того, как частые потасовки приплюснули его большой нос не по центру и дали ему заметный шрам, который разделял его левую бровь. Его черные волосы были густыми и вьющимися, а щеки покраснели от бритья.
Он не владел одеждой, которую носил. Верхняя пуговица на белой рубашке была расстегнута, но это не было случайностью, потому что воротник не мог обхватить его длинную шею. Пиджак костюма из акульей кожи был достаточно велик для его плеч и груди, но манжеты рубашки скрывали под ним манжеты и свисали почти до первых суставов больших пальцев. Брюки задрались к ботинкам, которые были единственными предметами подходящего размера. Он тоже выглядел неуверенно. Не только потому, что одежда ему не подходила, но и потому, что он никогда в жизни не носил костюма.
Он стоял с опущенными плечами и руками в карманах человека, которому надоело ждать, но его спина выпрямилась, а плечи расправились, когда он увидел рядом Деака. Когда Деак прошел мимо него, как и следовало ожидать, не обращая внимания на его присутствие, наблюдатель несколько раз повернул голову и кивнул. Виктор проследил за взглядом парня туда, где среди столов с рулеткой стоял второй наблюдатель.
Он был менее уродлив, чем его коллега, но, вероятно, все еще имел трудности с противоположным полом. Он был намного выше приземистого парня, шесть футов два или, может быть, три, если он избавился от сутулости, и имел худощавое, но крепкое телосложение около ста девяноста фунтов. Он был молод, лет двадцати четырех или пяти, но его редкие седеющие волосы были зачесаны назад чудовищным количеством продукта. Этот вид, вероятно, стоил ему полванны, но выдержал бы ураган. Огни казино отражались от его огромного лба белоснежными лужами. Его глаза были слишком большими, а рот был полуоткрыт, когда он неосторожно жевал жвачку. У него было другое происхождение, чем у приземистого парня — светлокожий центральный европеец, почти наверняка немец по рождению. Его черный костюм сидел, как и предполагалось, но он казался почти таким же неудобным в нем, как и коренастый парень в том, который ему одолжили. Похоронный и свадебный костюм, который сегодня будет необычным явлением.
Он кивнул в ответ на уродливого турка или армянина с приплюснутым носом, а затем его взгляд остановился и проследил за Деаком, когда тот пересекал зал казино. Это была большая, но простая комната, и, в отличие от современного супер-казино, она не создавалась намеренно как лабиринт, чтобы сбивать с толку и дезориентировать. Вдоль одной стены стоял ряд игровых автоматов, предназначенных только для развлечения тех, кому надоело отсутствие внимания после их серьезных игровых свиданий. В основном пространстве преобладали столы для крэпса, баккары, покера и блэкджека. Было несколько колес рулетки, предназначенных как для американской, так и для французской версии игры.
Крупье и официантки были одеты в белое, и их было легко заметить среди множества игроков, одетых в основном в черные вечерние наряды. Панели из красного дерева, толстый ковер и потолочные фрески продолжались из входного коридора и вестибюля. Комната была ярко освещена и наполнена тихим шумом переворачиваемых карт, шаров, падающих в прялки, бросаемых костей, и приглушенными возгласами возгласов аплодисментов.
Третьего наблюдателя было сложнее обнаружить, но только потому, что его не было в зале казино, когда Виктор вошел. Двое других наблюдателей проверили свои телефоны, а затем посмотрели на мужчину, который вышел из двери, ведущей в туалет. Новый парень был старше остальных, лет пятидесяти, с седыми волосами, подстриженными так, словно время застыло где-то в 1989 году. Борода у него была не такой седой, как волосы, и за ней тщательно ухаживали. Он был немного полноват в талии, но двигался с уверенностью человека, который знал, что может справиться с собой. Как и высокий парень, он был светлокожим немцем, и его костюм был подходящего размера, но, в отличие от других, он чувствовал себя в этой одежде как дома.
Он стал более расслабленным и более сосредоточенным. Лидер. Он использовал мобильный телефон, чтобы напечатать сообщение. Дополнительные инструкции или, может быть, просто несколько ободряющих слов для двух других, чтобы успокоить их нервы. Приземистый мужчина некоторое время читал его, а затем убрал телефон. Высокий парень между столами с рулеткой потратил больше времени, поглощая информацию, склонив голову, его скальп светился сквозь прилизанные редеющие волосы.
Они едва вызвали отметку на радаре угроз Виктора. Никто из троих даже не посмотрел в его сторону. Их внимание было слишком приковано к Деаку, чтобы замечать что-либо еще, существенное или нет. Потребовались согласованные усилия, чтобы заставить их заметить его. Они были слишком грубы для полицейских и не демонстрировали ничего, что могло бы сравниться с уровнем мастерства других профессионалов. Все в них говорило о том, что это любительский час; у них был вид и манеры мелких преступников, бандитов, недостаточно умных, чтобы делать большие деньги, но выполняющих много работы, ломая кости и засыпая неглубокие могилы. Приземистый парень и высокий молодой человек были типичными мускулами, в то время как пятидесятилетний мужчина был ими двадцать лет назад, но теперь носил костюм каждый день и пачкал руки только в случае необходимости. Старшинство по возрасту и опыту, а не по способностям. Результатом стал экипаж из трех человек, которые знали, как сражаться, но понятия не имели, как убедиться, что они вступят в бой со всеми возможными преимуществами.
Это не имело ничего общего с Фаркашем. Экипаж не следовал сюда за Деаком. Они ждали его. Они знали с абсолютной уверенностью, что он придет к ним. Если бы у них был такой уровень инсайдерской информации, они бы также знали, чем он занимался в течение дня. Они не ждали его ни в аэропорту, ни в гостинице, не следовали за ним по городу, потому что не интересовались, где остановился Фаркаш. Это все о Деаке. Это могло быть чисто деловое — неотъемлемая опасность гангстерского образа жизни — или что-то личное. Какой бы ни была причина, экипаж из трех человек жаждал крови Деака. Ничего другого они делать не умели.
Виктор скользнул на табуретку за столом для игры в блэкджек со средними ставками, откуда он мог наблюдать за Деаком с почти незаметного расстояния и следить за командой. Они бы ничего не попробовали посреди переполненного зала казино, не с многочисленными сотрудниками службы безопасности вокруг и множеством наблюдающих камер, и тем более не без оружия. Они были здесь, чтобы наблюдать за Деаком, пока он не уйдет, и у них не было ни уверенности, ни ноу-хау, ни, может быть, даже терпения, чтобы установить наружное наблюдение.
Точная причина, по которой Деак был отмечен смертью, не имела для Виктора значения. Ему не нужно было знать, кто заплатил трем головорезам за убийство человека, будь то враги здесь, в Берлине, или соперники дома, в Венгрии, но он не мог позволить им довести дело до конца. Адорьян Фаркас, начальник Деака и цель Виктора, не стал бы так стремиться в Берлин, если бы разведчик, которого он послал вперед в качестве дополнительного уровня защиты, обнаружился выпотрошенным в каком-нибудь переулке.
