Если вы этого не делаете, вы создаете сначала дистанцию в отношениях, а затем – пропасть. В чем-то ваш ребенок тоже станет жертвой, в чем-то уйдет в протест – и теперь не только вам, но и своим будущим партнерам, работодателям, друзьям…

Все наши действия имеют последствия. Это не должно пугать, это должно нас мобилизовать на работу со своими установками.

Это не значит, что ребенку нужно не обозначать границы, но важно учитывать детские процессы как нормальные, и это может учитывать только взрослый, только зрелый родитель. Отвечая на вопрос: «Какой родитель сможет пережить сложные этапы детской сепарации?», я отвечу: «взрослый и зрелый». Чуть позже поговорим об этом подробнее.

В подростковом возрасте происходит деидеализация родительской фигуры. Долгое время ребенок идеализирует родителей, ему кажется, что они самые умные, самые лучшие, но постепенно в его жизнь входят другие люди, которых он тоже видит, он сравнивает, естественно, с родителями, он видит, что где-то родители не идеальны. Он разочаровывается в них, он даже может предъявлять какие-то претензии.

Он может быть резок в своих высказываниях. Но нужен взрослый родитель, который поймет, что это определенный этап, ребенок отделяется. Ему нужно разочароваться для того, чтобы соединить внутри себя идеальную часть родителя с неидеальной. И через этот процесс с родительскими фигурами ребенок учится воспринимать реальный мир без особых ожиданий. Без ожиданий, что ему кто-то что-то должен.

Это один из важнейших процессов сепарации, когда ребенок разочаровывается в родителях. И, как вы понимаете, только устойчивый родитель может это выдержать. Только устойчивый родитель не будет оскорблять ребенка или привязывать его к себе своими эмоциями, с которыми он не смог справиться.

Недавно я работала вот с таким запросом от мамы: «У меня заболел ребенок. Девочка, 9 лет. Я востребованный врач, у меня операции расписаны на несколько месяцев вперед. Я попросила свекровь побыть с дочкой, и она с радостью согласилась. Но, приехав, она начинает ворчать: «Где кастрюли, где салфетки? И почему такой бардак? Ничего не найдешь».

Дочка (как она мне потом рассказала), начинает меня защищать: «Не нападай на маму, мама хорошая». На следующий день она просит, чтобы свекровь не приезжала. Она сама посидит дома. Ничего не случится, она уже большая. Я, зная свою дочь, понимаю, что что-то случилось между ней и бабушкой. Спрашиваю, что стряслось. Дочка рассказывает, что бабушка меня ругает, и ей от этого больно и стыдно. Она больше не хочет переживать такие сцены.

Я задумалась. Получается, что дочь не может отделиться от чувств свекрови и принимает их близко к сердцу. Чувствует нападение. Начинает меня защищать.

И еще я понимаю, что, если ей стыдно, значит, она все еще хочет видеть меня идеальной. Совершенной, безошибочной.

Честно говоря, я даже не знала, как ее поддержать и чем помочь. Сама никогда не получала поддержки в подобных случаях от родителей и теперь не знаю, как помочь».

Почему не стоит отмахиваться от подобных историй? В какой именно поддержке нуждается ребенок? Как вы думаете?

Можно было бы все просто пропустить мимо ушей. Можно было бы накинуться на свекровь, сделав дочь «союзницей». Можно было бы стать «союзницей» свекрови, самоуничижительно признав свою «неправоту».

Ни один из этих вариантов не экологичен, и каждый способствует расщеплению на «хороших» и «плохих», «своих» и «чужих».

Девочка в 9 лет уже готова узнавать, что мама не совершенна, но и не плоха, и бабушка тоже имеет свои взгляды, которые могут быть не близкими, но не являются «плохими».

В подобных историях с ребенком 9 лет (и немного младше – тоже) самое важное – это легализация чувств. Диалог мог быть таким:

– Тебе стало стыдно, когда бабушка ворчала?

– Да.

– Потому что бабушка была недовольна, а ты хотела, чтобы она только любила меня?

– Да.

– Знаешь, когда люди по-разному устраивают свое хозяйство, им может быть неудобно, как устроено другое хозяйство, и когда неудобно, многие начинают ворчать, как бабушка.

В последнем предложении вы знакомите ребенка с более взрослым взглядом на происходящее и тоже легализуете его как «нормальное».

Ваше послание несет в себе смысл: «Так бывает, и никто при этом не плохой, не надо выбирать чью-то сторону. Оставайся «в себе» и не спасай меня, и не преследуй бабушку. Таким образом, вы помогаете ребенку не скатываться в треугольник.

Что происходит, если чувства ребенка не проговариваются? Он зависает в своих нерешенных задачах развития, не отделяется от чувств бабушки, не проживает неидеальность матери.

Ребенок не проходит важную часть своей сепарации, и в дальнейшем продолжает сливаться чувствами то с одной, то с другой стороной.

Вам этот эпизод кажется слишком маленьким и незначительным?

Сепарация происходит вот в таких маленьких, незначительных, на первый взгляд, эпизодах. Простых бытовых, школьных, уличных эпизодах.

Сепарация происходит не потому, что мы знаем, как ее проходить, а потому, что назрело время, и мы можем прожить очередной ее этап.

А можем застрять на нем, не решив важные задачи развития и отделения от эмоций других людей и родительских фигур в целом.

Кстати говоря, если ребенок не прожил должным образом процесс идеализации и последующей деидеализации, это впоследствии может очень испортить жизнь.

Такой человек может продолжать искать какую-то идеальную фигуру в лице политика, в лице партнера, в лице блогера… Он будет его слушать, каждое его слово ловить. Если он его идеализирует – это будет влиять на его жизнь. Он будет свою жизнь выстраивать в соответствии с тем, что говорят эти люди, не подвергая их никакой критике до поры до времени, пока не разочаруется и не начнет искать новый идеал.

Часто в партнерских отношениях такое происходит. Человек не смог какие-то неидеальные качества своего партнера воспринять как нормальное, естественное, земное явление. И, не выдержав этого разочарования, он бросает партнера, начав поиски нового идеала. Так вот, как быть зрелым родителем? Опять же нужно заниматься своими детскими травмами. Исследовать свою историю отношений с родителями, для того чтобы где-то себя реабилитировать, где-то отпустить, где-то дать родителю право быть неидеальным. Тогда выращивается устойчивость, которая позволит пережить процессы сепарации со своими детьми.

Для того чтобы ребенок вырос человеком, который верит себе, умеет выбирать для себя лучшее, умеет строить отношения, в которых присутствуют любовь и поддержка, ему нужно получить определенное количество любви и определенное количество препятствий, с которыми ему нужно справиться, чтобы повзрослеть.

То есть нужно соблюсти верный баланс между безопасностью (которую дают родительское доверие, любовь, поддержка) и развитием (решение задач по возрасту, задач, которые не превосходят силы и ресурсы ребенка в каждый момент времени).

То есть ребенок в 3 года решает одни задачи развития, в 15 – другие, более сложные, но опирается он неизменно на то количество ресурсов, которое он получил в отношениях с самыми близкими людьми.

Но есть одно существенное обстоятельство: этих детей растят родители, которые, в большинстве случаев, сами не получили достаточно поддержки, зачастую решали задачи не по возрасту, когда ресурсов не хватало, и потому образовались травмы. То есть эти родители сами нуждаются в помощи и поддержке, и зачастую на детей ресурсов может не хватать.

Это один из сложнейших вызовов нашего времени: мы уже знаем, как нельзя поступать, но не всегда можем поступать, как зрелые родители, потому что сами застряли в детских дефицитах.