Впрочем, Павлу Семенычу и этого показалось мало. Избавившись от головной боли и жены – что для него было явлениями одного порядка, – он впал в благостное расположение духа и, не успела Алина снова уснуть, весело забарабанил ей в дверь:
– Вставай, соня! – пробасил он из коридора. – Я подкину тебя на работу. Ты же не хочешь опоздать?
Алина застонала. Если уж отец твердо вознамерился причинить кому-то добро, сопротивляться было бесполезно. Она и в обычные рабочие дни предпочитала метро – слушать, как Пал Семеныч сорок семь минут к ряду ругает дорожные службы, водителей и городские власти, и вдобавок дышать дымом от его фирменных самокруток всегда было развлечением экстремальным. А уж терпеть это безо всякой цели, чтобы только лишний раз напомнить себе, что в «Викрам Фармасьютикалз» она теперь персона нон грата, – казалось и вовсе приглашением к суициду.
Она попыталась поначалу сопротивляться. Сослалась на изжогу и дурное самочувствие, но семья медиков не та публика, перед которой можно симулировать.
– Думаешь, гастрит или язва? – отец задумчиво закрутил кончики усов. – Ну, завезу тебя тогда к Виноградовой. Сделаешь ФГС, поглядим, чего там как…
Между глотанием кишки и бесцельным катанием по городу Алина, не колеблясь, выбрала последнее. Пару раз по дороге она порывалась сказать отцу правду, но чем ближе они подъезжали к ее бывшему офису, тем сильнее таяла всякая решимость.
В карме Белкиной будто разверзлась зияющая дыра: она чувствовала, что позорное выступление на форуме прицепилось к ноге как пушечное ядро и тянет ее вниз, а следом стремительно катится в пропасть вся жизнь. Мироздание ополчилось на Алину. Возможно, в той своей пьяной речи она умудрилась оскорбить каких-то древних богов? Иначе как объяснить, что отец припарковался аккурат возле машины господина Пуджари? Причем с самим Пуджари внутри?
Едва завидев знакомое лицо – этот смуглый лик совести, – Алина резко согнулась и вжала лицо в колени, мечтая целиком уместиться под бардачком.
– Ты чего? – раздался у нее над ухом голос отца. – Может, все-таки на гастроскопию?
– Я… Потеряла… – Она лихорадочно перебирала в памяти, что бы такое можно было уронить в колени. – Сережку!
– У-у-у, – протянул Пал Семеныч, – так ты ничего не найдешь! Давай вылезай, а я посвечу фонариком.
Алина осторожно приподняла голову: Пуджари, как назло, торчал у своей машины и суетливо шарил по карманам. Белкина зажмурилась. Опять потерял ключи! Это происходило настолько часто, что дальнейшее развитие событий она могла бы предсказать с точностью ясновидящей. Сначала он вывернет карманы штанов, потом – своей парки, которую словно специально под Вассермана шили. Минут двадцать будет, ругаясь на индийском, выкладывать на капот всякий мусор – миллион скомканных бумажек с каракулями, каждую из которых Пуджари оберегал как священную корову. Потом психанет, позвонит Алине… То есть уже не Алине, а, наверное, секретарше или какой-нибудь новой ассистентке, та придет и обнаружит ключи на водительском сиденье. А все потому, что ключи Пуджари неизменно клал в задний карман штанов, и те неизменно вываливались оттуда при каждой попытке сесть.
Ждать так долго Алина не могла, пришлось бы объясняться с отцом. Но и выйти тоже не могла: шеф бы напомнил про увольнение, устроил разнос, и тогда опять же пришлось бы объясняться с отцом. Это была даже не дилемма, а самый настоящий тупик.
– Ой, а там вон не твой босс? – Пал Семеныч вытянул шею и радостно заулыбался, заприметив господина Пуджари. – Надо пойти поздороваться.
Нет, ну надо же! А ведь только что Алине казалось, что хуже уже не будет!
– Это… Это не он… – проблеяла она, сосредоточенно копошась в сумке, чтобы спрятать лицо. – Слушай, я, кажется, пропуск забыла. У нас с этим строго…
– Да нет, точно он! – Пал Семеныч сдвинул брови на переносице. – Я же помню, что был индус…
– Это расизм, пап! Неужели для тебя все индусы на одно лицо?
– Нет, но… – Маститый кардиолог заметно смутился и разгладил усы. – Вообще-то было же исследование насчет идентификации лиц другой расы… Так что вполне себе научно доказано…
– Так и знала. Ты расист. – Алина выдохнула, словно перед ней высветилась спасительная зеленая табличка «выход». – Вместо того чтобы пялиться на этого совершенно незнакомого случайного индуса, ты бы лучше подбросил меня до метро. Сгоняю за пропуском и…
– Никакой я не расист! – завелся Пал Семеныч. – Чтоб ты знала, у нас на факультете учились трое студентов по обмену из Индии и двое из Пакистана! И я, между прочим, никогда их не путал!
– Как скажешь, но мой пропуск…
– Я вообще-то очень даже толерантный! – Отец уже не слышал Алину. Споры были его любимым видом спорта. – И чтобы тебе это доказать, я пойду и помогу ему. – Он положил руку на дверь машины.
– Что?! – опешила Алина. – Как?! Зачем?
– Не видишь, он что-то потерял. Может, его ограбили!
Алина хотела возразить, но, пока она выдумывала аргумент поувесистее, папа уже вышел из машины. Теперь Белкиной оставалось только одно: смириться и взглянуть в лицо своей погибели. Шумно втянув носом воздух – ведь недостаток кислорода снижает устойчивость к стрессу, – Алина вылезла следом. Несмотря на февральский холод, ей казалось, что под ногами у нее не снежная каша, а самая что ни на есть кипящая лава.
– Никто меня не грабил!.. – донесся до Белкиной возмущенный голос господина Пуджари. – Я потерял ключи. Но, может, их и украли… – В эту секунду индус запнулся, увидев Алину. – Ты? Ты же у нас больше не работаешь!
– Погоди, так ты его знаешь? – насторожился Пал Семеныч и повернулся к Пуджари: – Вы ее босс?
– Бывший! – мстительно уточнил тот.
– Алина, что происходит?! – Усы Павла Семеныча воинственно ощетинились.
Ну вот и все. Отец с детства учил ее: «Умей проигрывать». Нет, сам-то он, разумеется, не проигрывал никогда, но всякий раз, выигрывая у дочери в шахматы, затевал свои утешительные нотации о том, что, мол, если не дано тебе освоить умные стратегические игры и твой потолок – шашки, то будь добра, прими этот факт с достоинством. И вот сейчас Алина поняла: настал момент воспользоваться отцовским советом. Приподняла подбородок, будто готовилась уложить шею на гильотину, открыла рот и…
– Вот ты где! А я уже полчаса тут бегаю, ищу тебя!
Спасение пришло откуда не ждали. Глеб выскочил из-за соседней машины так внезапно, что Алина растерялась. Она не знала, чего хочет больше: поколотить его за разрушенную карьеру или обнять за то, что он предотвратил неприятные разборки.
– Прости, пап, мне надо бежать. – Она клюнула отца в щеку. – Это по работе.
Жалкие несколько метров отделяли ее от свободы. Вот столечко, пара секунд, – и больше никаких вопросов. Но нет. Глеб замер как вкопанный, игнорируя ее сигналы и подмигивания, и с интересом уставился на Павла Семеныча.
– Папа? – чертов мажор расплылся в улыбке и протянул руку. – А я Глеб Рудаков.
– Приятно, как говорится, Пал Семеныч. – Отец с энтузиазмом стиснул ладонь Глеба. – Вы с моей Алинкой коллеги, да? Давно вместе работаете?
Алина чуть не застонала. Сейчас Пуджари, конечно, скажет, что впервые видит этого чудика в коротких штанишках и уж точно не нанимал его в «Викрам Фармасьютикалз». И Глеб добавит что-то вроде: «Камон! Зачем ваще работать, надо чилить на вайбе!» Так ведь у этих богатых недоносков принято говорить? Ну и чтобы уж совсем добить ее, Глеб наверняка расскажет забавную историю, как они познакомились и вместе упились в дымину, как накидались неизвестно какой наркотой, и тогда отец поедет в свое родное кардиологическое отделение, но уже не врачом, а пациентом.
– Вообще-то нет, – беззаботно произнес Глеб, и у Алины что-то оборвалось внутри. – Я ее только вчера нанял.
– Что?! – выдали хором Пал Семеныч и господин Пуджари. Да еще так ладно, как будто много раз репетировали.
– Ты не говорила, что сменила работу, – нахмурился отец.
– Я… Это произошло спонтанно… – Алина никогда не была поборницей лжи, но прямо сейчас мысль подыграть Глебу в его фантазиях показалась единственным спасением. Пусть лучше папа думает, что она работает на какого-то сомнительного парня, чем узнает, кто со вчерашнего дня пополнил список безработных.
