(в авариюпопадательная)

«Если жизнь повернулась к вам задом,

то попробуйте пройти квест заново…»

(с) Философия игрока…

Все было банально и очень грустно. Мы попали в аварию. Мы – это я и мой муж Сашка. Я была за рулем. Вина не моя, у водителя встречной машины лопнуло колесо и его занесло, прямо на нас. Последствия печальны. Водителя ели откачали, Сашка руку сломал, синяков наставил, бровь разбил. А я позвоночник повредила. Вот, как то так. В тридцать лет диагноз – инвалид.

У меня шевелилась только шея и немного пальцы на руках.

– Пальцы это хорошо, могу каналы на телевизоре переключать, – смеялись мы с Сашкой на приеме у врача.

Трудно такое осознать, я долго пыталась хорохориться, шутить. Полгода шутила, а потом ножик смогла украсть, а ночью попытаться вены вскрыть. Правда ничего у меня не получилось, просто не хватило сил, не моральных, а физических, только кожу поранила и горько плакала потом всю ночь.

Сашка злился, не разговаривал со мной неделю. Молчал. Молча подгузники менял, молча подмывал.

Это ужасно, когда муж меняет подгузники жене, я все никак не могла с этим смириться, я вообще ни с чем не могла смириться и не понимала, зачем еще живу?

– Муж любить должен, а не подгузники менять, – в очередной раз бурчала я.

– Марина, я все равно на тебя злюсь, не сдавайся, прошу, – уставшим голосом говорил мне Сашка.

Смотреть ему в глаза не могла, было очень стыдно… и не только из-за подгузников, но и из-за того, что сделала.

Сашка молча продолжал обтирать меня салфеткой, прикрывая тело. Замерзать нельзя, гипостатическая пневмония вследствие нарушения вентиляции легких, плюс ослабленный иммунитет – это вам не шутки.

– Было бы что прикрывать, скелетина, – грустно вздохнула я.

Сашка так и продолжал не реагировать.

– Ненавижу этот запах, – опять пробурчала я, лишь бы что-то говорить, от этой оглушающей тишины хотелось завизжать и затопать ногами, как когда-то в детстве. Вот только топать ногами у меня теперь никогда не получится…

– Я куплю новые влажные салфетки завтра, – со вздохом ответил мне муж.

Прошел год. Мне сделали одну операцию, а результатов – ноль.

– Есть способы за границей, – говорит нам врач, – в Германии есть частные клиники, можно попробовать записать вас на очередь.

– Попробовать!? – вскипел Сашка, зло глядя на врача.

Мы в его кабинете, на очередном приеме.

– Я не гарантирую, что запишут, – спокойно продолжил хирург, наверное, уже привык к агрессивным посетителям. – Они иногда берут пациентов бесплатно. Но даже на запись сложно надеяться. Люди по десять лет ждут. И не дожидаются.

Оно и понятно. Меня пневмония уже замучила, никак избавиться не могу, сомневаюсь, что десять лет протяну.

– Вырастить нервы безумно дорого, – объясняет нам прописные истины хирург. – Тридцать лет назад, об этом даже не мечтали.

Я уже его не слушаю, не хочу поддаваться ложным надеждам, слишком больно потом в очередной раз разочаровываться. А Сашка слушает, и все еще верит. Уже год прошел, а он верит.

А ночью я снова попыталась расковырять себе вены. Удачно. Получилось. Вот только Сашка проснулся. Чтоб его…

Я не видела его месяц, он мне маму свою отправил.

Тетя Таня не злилась и не ругалась, она мне как мама всегда была, и пожалеть и пожурить.

– Я на Сашку не обижаюсь, ему женщина нужна, – успокаивала я тетю Таню. Она женщина простая, материться громко.

– Я ему покажу женщину, возьму ремень и не посмотрю, что мужик тридцатипятилетний! – грозно размахивала она кулаком сидя у моей кровати.

Мы обе рассмеялись.

Потом он вернулся, плакал, пальчики мне целовал, на коленях возле кровати стоял. Я на него не злилась, нет. Я себя жалела. Малодушно, да, но жалела. Мне бы его отпустить, а я не могла.

Я даже со своей теткой поговорила и мамой его, тетя Таня со скрипом, но согласилась, они могли бы за мной ухаживать по очереди, пенсия у меня повышенная, в принципе, жить можно. Еще накопления были, и выплату хорошую мне начальство мое сделало, я сохранила, худо-бедно на оплату квартиры, и еду хватит, одежда мне не нужна. Но не смогла я его отпустить. Эгоистка.

– Я тебе осмотр выбил, там массаж, ванны и все такое, на неделю в физиоцентр, – радостно говорил Сашка.

Я улыбнулась, через силу, но улыбнулась. Два года уже прошло, а я еще улыбаться могу, странно, но он такой счастливый и я не могла его разочаровывать.

– Я поставил вас на очередь, – сказал нам хирург, мы его на физио встретили. – Но с вами хотят поговорить. – Он опустил голову, слова подбирал осторожно, ясно, что боялся обнадеживать. Я его понимала, некоторые люди порой ведут себя неадекватно, если их надежды не оправдываются. – Представители фирмы, – продолжил хирург. – Они позвонят, возможно, через месяц, а может и через год, точно не известно. Я просто предупреждаю вас, чтобы вы не пугались. Шанс призрачный, но есть.

И они действительно позвонили через месяц. А потом пришли к нам домой. Мужчина в костюме, похож на юриста, неприметная внешность. Он заставил нас подписать документы о неразглашении информации, мы удивились, но подписали.

– Мое имя Алекс Вастер. Я представитель немецкой компании «Центурион» в России. Мы на рынке уже более пятидесяти лет. Вообще, компания «Центурион» занимается обширной деятельностью во всем мире. В частности в России – это медицинское оборудование, препараты, а так же виртуальные игры.

– Игры? – естественно переспросил Сашка, да и мне интересно – как игры могут быть связаны с медициной?

– Да, именно, виртуальные игры, – кивнул мужчина.

– Простите, я не понимаю, причем тут игры? – я все же решила вмешаться.

– Дело в том, – начал объяснять он, – что наша компания занимается разработкой капсул, с помощью которых можно входить в виртуальные игры. Эти капсулы являются медицинским оборудованием, так как в ней человек может жить годами. Человека подключают к системам жизнеобеспечения, внутривенно вводятся питательные препараты для поддержания его жизни. Кроме того, человек в капсуле находится в специальном водном растворе, поэтому ему не грозят пролежни, три раза в день внутри капсулы вода начинает бурлить, таким образом, делая массаж, чтобы мышцы не атрофировались. Раствор заменяется, обновляется. Но эти капсулы являются экспериментальным оборудованием. Как вы знаете, сейчас игроки пользуются виртуальными шлемами для входа в игру.

– Да-да я знаю, – прервала я мужчину, и продолжила рассказ за него, чтобы он понял, что мы знаем, о чем речь: – эти шлемы появились еще в моем детстве, ложишься на кровать, одеваешь шлем, включаешь его и ты в игре. Шлем отключает твое тело и заставляет твой мозг верить в то, что ты бегаешь, прыгаешь, видишь виртуальный мир, даже чувствуешь вкус, и так далее. Я все равно ничего не понимаю, я думала, вы предложите мне запись на очередь для операции?

– Так и есть, Марина, – уголки губ мужчины поднялись вверх, в виде улыбки, но не коснулись его холодных глаз, у меня создалось впечатление, что он не человек, а робот. – Мы уже вас поставили на очередь. Но суть такова, что ваша очередь подойдет лет через двадцать не меньше. И то, вы знаете сколько нужно времени для выращивания нервов? Минимум десять лет. И вы даже не представляете, сколько денежных средств требуется для этого. Более двух миллионов евро.

– Тогда зачем вы приехали? – резонно задала я вопрос, и не смогла скрыть раздраженных ноток в своем голосе. Все же цифры, о которых он сказал, мне и во сне ни разу не снились.