Динь-дон. Перезвон десятков маленьких колокольчиков огласил залы, коридоры, прогулочные дорожки, купальни и кабинеты лекарей. Два пополудни, время обеда. Гости и персонал медицинского центра ручейками стекались к столовой.

Я вынырнула из теплого минерального источника, и услужливая горничная, приставленная ко мне на время пребывания в центре, проворно подлетела к ступенькам купальни, подавая теплый пушистый халат.

Свежий воздух ранней весны приятно холодил разгоряченную бурлящей в источнике лечебной водой кожу. Кутаясь в мягкую шерстяную ткань, я с наслаждением разглядывала купальню, белесый пар, поднимавшийся от воды, длинные ветви раскидистой ивы с набухшими почками. На сердце после всех волнений конца зимы было наконец тихо и спокойно.

Три недели, проведенные в медицинском центре на высокогорье, не только затянули мои раны и восстановили вычерпанный дочиста магический резерв, но и почти вернули мир в душе. После гибели мстительного зельевара Арджеро, чьи козни чуть не стоили жизни мне и всем обитателям поместья лорда Майло Кастанелло, моего супруга, я снова начала робко задумываться о возможном счастье. И хотя многое все еще оставалось нерешенным, а прошлое было покрыто мраком, мне думалось, ответы непременно найдутся. Ведь впервые я чувствовала, что я не одна.

В единственном коротком письме, которое я получила от лорда Кастанелло за эти три недели, он сообщал, что поместье практически восстановлено после пожара, а от гаража, напротив, «пришлось избавиться», поскольку лорд пока так и не получил новый экипаж из Ромилии. «Мелия и Лоисса разбили на его месте прекрасный цветник», – приписал он, и я, перечитывая письмо, всякий раз не могла удержаться от улыбки, представляя, с какой мстительной радостью Мелия уничтожала малейшие упоминания о зельеваре, чуть не убившем ее дочь.

Закопать подпольную лабораторию казалось мне разумным решением. За совершенные преступления погибшего зельевара невозможно было осудить, а значит, существовала вероятность, что лабораторию, поджог и отравления доброжелательные законники могут привычно повесить на меня. Что в итоге означало бы крупные неприятности для лорда Кастанелло.

«Жду вашего возвращения домой. Ваш Майло», – написал он в конце.

«Домой. Майло». Отчего-то это значило для меня больше, чем погребенная в земле лаборатория и любые бумаги Арджеро.

Письмо привезла выписанная из Аллегранцы модистка. Женщина сноровисто сняла с меня мерки, показала образцы тканей, фасоны платьев, модели сапожек и туфель. Определившись с заказом, она уже через пару дней прислала несколько смен платья, а остальное, по распоряжению лорда Кастанелло, должно было ждать в поместье. Такая щедрость привела меня в некоторое смущение. Признаться, события последних недель безумно вымотали, и мне даже не пришло в голову попросить гардероб взамен сгоревшего.

Зато Майло подумал об этом.

– Ох и повезло же вам с супругом, – щебетала горничная, помогая зашнуровывать новое платье. – Не всякий готов расщедриться на такие подарки, уж поверьте. Вы, миледи, должно быть, счастливица.

Я только кивнула, не особенно желая поддерживать разговор, хотя чувствовалось, что девушке не терпелось услышать подробности моей семейной жизни. Здесь, в крохотной высокогорной деревушке на окраине земель Аллегранцы, люди ничего не знали ни обо мне, ни о лорде Кастанелло. И вряд ли наша настоящая история привела бы юную горничную в такой же восторг, как ее собственные романтические фантазии.

Сказать по правде, мне нечего было рассказывать. Еще месяц назад я готова была на все что угодно, лишь бы избавиться от навязанного брака и покинуть поместье, полное страшных тайн и затаившихся недругов. Но все изменилось, и сейчас я с нетерпением ждала, когда же наконец смогу вернуться домой. Услышать историю Даррена. Снова увидеть Майло.

Горничная удалилась через боковую дверь, чтобы отнести мои купальные принадлежности в прачечную. Я собиралась было выйти из кабинки и отправиться на обед, когда дверь в соседнем помещении хлопнула. За тонкой стенкой послышалось чье-то хихиканье и приглушенные голоса. И я отчетливо различила свое имя.

Против воли застыла, вслушиваясь в чужой разговор.

– Я видела ее сегодня за завтраком, представляете, душечка? – донесся громкий шепот незнакомой девицы. – Сидит за отдельным столиком, словно настоящая леди. Но я-то знаю…

– Почтенная леди Олейния себе все глаза выплакала, а она вон, по курортам разъезжает! – поддержала ее подруга.

Я вздрогнула. Упоминание леди Осси, матери моего несостоявшегося супруга Эдвина, вновь вернуло меня в тот день, когда молодой лорд погиб почти у меня на глазах, погиб столь чудовищно и нелепо. И след ментальной магии, найденный на нем, толкнул меня на костер. Тогда я считала себя невиновной. Теперь же…

Слишком многое открылось мне в последние месяцы. Даррен, ребенок лорда Кастанелло, носивший на себе непроходящий отпечаток ментального воздействия и способный мысленно общаться со мной. Воспоминания, обрывочные, неясные, в которых некто, всегда державшийся в тени, мог передавать через меня свои приказы. И конечно же Арджеро, чья черная душа чуть не поглотила меня, когда я попробовала остановить его с помощью своих странных способностей.

Действительно ли я была менталистом? Мог ли Эдвин погибнуть из-за меня? Могла ли я повлиять на смерть Лайнуса Честера, если столь часто видела его гибель в кошмарах? У меня не было ответа.

– Вот же выскочка! Отхватила себе очередного богатея, а теперь ждет, пока и этот не окажется в могиле, – припечатала девица.

Внутри поднялась волна злости. Откуда им знать, как близко подошел лорд Кастанелло к последней черте и каких сил стоило вновь вернуть его к жизни. Я слишком хорошо помнила тот парализующий страх – страх потерять Майло, что испытала, когда единственной тонкой ниточкой, удерживавшей его в мире живых, оставалась неровная пульсация брачного браслета. Думать об этом до сих пор было больно.

– Ну, тут не скажи, – возразила вторая. – Лорд Кастанелло и сам кого хочешь в могилу сведет. Разве не слышала? У него две жены одна за другой скончались три года тому назад.

– Считаешь, и с этой справится?

Подруги замолчали, словно обдумывая эту мысль.

– Если справится – это только к лучшему. Жизнь в Аллегранце станет гораздо спокойнее без этой парочки. Ну да ничего. Мне тут шепнули по секрету, что скоро и на них найдется управа.

Раздались скрип дверцы и шуршание юбок – девушки покинули кабинку, спеша за обедом присоединиться к другим гостям медицинского центра. Выждав несколько минут, я вышла и медленно побрела к себе, не слушая увещеваний вернувшейся горничной. Аппетит пропал. Мысль о том, чтобы провести хоть одну лишнюю минуту в окружении людей, подобных двум словоохотливым купальщицам, вызывала глухое раздражение.

Казалось бы, вокруг меня всегда было слишком много сплетен, да и личную жизнь лорда Кастанелло в свое время обсуждали на каждом углу, но отчего-то подслушанный разговор оставил неприятный осадок.

О какой такой «управе», собственно, шла речь?

Вещи уже собрали. Оставив попытки убедить меня хотя бы выпить чая перед долгой дорогой, горничная подхватила чемоданы и поспешила вслед за мной к воротам медицинского центра, где уже должна была ждать присланная из Аллегранцы карета. Я наслаждалась недолгой прогулкой, полной грудью вдыхая свежий горный воздух, но мыслями была уже на пути домой.

Широкая аллея, с двух сторон обрамленная свечами тополей, оказалась пуста, но небольшую крытую площадку, удобную для подъезда карет и экипажей, заняли другие отъезжающие гости. Я разглядела среди деревьев белый халат старшего лекаря и синие платья горничных. Рядом стояло с десяток разномастных чемоданов и сумок. Лекарь что-то терпеливо объяснял невысокой леди в черном платье.