— Прекрасно! — сказал Бутчер. — У ваших мозговых центров действительно огромный интеллектуальный потенциал. Снимаю шляпу!

— Спасибо за высокую оценку, — ответил Волин. — А сейчас выступят те, кто будет продвигать переход к рыночной экономике. Это Станислав Шаталов, Егор Соломянский и Анатолий Чубайс. Даю слово вам всем, распределите доклад между собой.

— Благодарю, Владислав Степанович, — начал Шаталов. — Александр Николаевич только что прекрасно высказался, готов подписаться под каждым его словом. Перед нами стоит грандиозная задача управляемого демонтажа планового левиафана, этой командно-административной системы. Ради великой миссии, заключающейся в возвращении страны на общецивилизационный путь развития, который основывается на рыночной экономике и частной собственности. В эту частную собственность будет главным образом преобразовано всё то, что ныне является так называемой общественной, или социалистической собственностью — созданной за советский период трудом всего населения, с которой оно вовсю получает всякие социальные блага помимо зарплаты. После преобразований блага с этой собственности будут получать, индивидуально или коллективно, лишь немногие допущенные совладельцы, а основная масса экспроприированного населения будет на них трудиться, но уже в статусе не равных совладельцев, как сейчас, а просто наемных работников.

— Отлично, просто отлично. А какие вы задействуете инструменты для реализации этой сверхзадачи? — спросил Жак Аттали.

— Инструменты, в самом общем смысле, очевидны, просты и незатейливы, — ответил Шаталов. — Предстоит стимулировать распад системы этой всенародной собственности силами всех тех, кто нацелен исключительно на частное благо, то есть, грубо говоря, гребет под себя. Всячески ослаблять и отменять контроль за соблюдением всеобщего интереса — и даже направлять в обратную сторону. На определенном этапе предприятиям позволят свободно распоряжаться средствами производства, основными и оборотными ресурсами, рабочей силой и зарплатой, закупками и сбытом, финансами. У нас, если кто не знает, финансовая система состоит из двух непересекающихся контуров. В одном контуре — как бы полноценные деньги, правда, конечно, не являющиеся свободно конвертируемой валютой. Это зарплата работников и средство оплаты ими товаров и услуг массового потребления. Во втором же — безналичные рубли, которые пока нельзя просто так бесконтрольно обналичить и потратить на собственные нужды. Безналичные рубли необходимы для бюджетных операций, для движения продукции между предприятиями и отраслями. Так вот, при либерализации деятельности предприятий именно эти два контура официально закоротят, и пойдет массовое обналичивание — с целью первичного накопления оборотных средств в руках, по сути, частных структур. При предприятиях создадут для этой цели специальные прокладки, под вывеской каких-нибудь кооперативов, молодежных центров научного творчества и тому подобное. Произойдет либерализация внешней торговли, товары станут свободно вывозить из СССР и продавать за валюту, таким образом, внутренний рынок останется ни с чем. На новый виток поднимется и так уже являющийся хроническим потребительский дефицит. Массовое обналичивание средств даст ничем не обеспеченный рост зарплат — который, однако, только ухудшит положение масс и подстегнет дефицит. Более того — мы напрямую его усугубим. Мы одновременно закроем на ремонт все табачные фабрики — так, что курильщики взвоют. Мы отдадим команду массово уничтожать производимую потребительскую продукцию, выкидывать на свалки и сжигать.

— Не мы первые — вы, — обратился Шаталов к Бутчеру, — делали это во время Великой Депрессии, правда, с другой целью, но тем не менее. Само по себе это вызовет резкое, лавинообразно усиливающееся недовольство населения, а ему в это время будут вдалбливать, что это как раз — следствие несовершенства и порочности именно плановой экономики. Немаловажную роль сыграет антиалкогольная кампания, которая приведет к озверению масс. Все эти акции будем проводить мы, а мишенью станут идейные коммунисты, на самом деле к тому времени уже лишенные власти, и уничтожаемый социализм вообще. Чем больше рыночных элементов мы будем внедрять, тем сильнее на фоне остающейся пока еще социалистической основы будет ощущаться экономическая катастрофа. И тем сильнее будут раздаваться голоса — об этом Александр Николаевич позаботится — в пользу отказа от плана и перехода к рынку. Мы высоко поднимем знамя Закона Стоимости! Мы выпустим на арену экономистов, которые, апеллируя к провоцируемому нами же разложению тоталитарной хозяйственной системы, будут призывать уже к полноценной рыночной экономике. Ближе к концу мы разработаем и провозгласим детальный план перехода к ней, рассчитанный, условно говоря, на несколько сот дней. Правда, этот план будет не совсем истинным и будет иметь скорее пропагандистское значение... Дальше я попрошу высказаться уважаемого Брата — Егора Тимуровича Соломянского.

— Благодарю вас, Станислав Сергеевич... Господа, в своей миссии мы должны иметь только один ориентир — это абсолютная, безоговорочная защита прав и интересов крупного частного собственника. Неважно, один это человек или же группа коллективных совладельцев. И, соответственно, это подразумевает лишение обладателей рабочей силы всех прав, — начал вещать Соломянский, постоянно причмокивая. — Вплоть до введения чрезвычайного антизабастовочного и антипрофсоюзного законодательства. Не следует, думаю, гнушаться и внесудебными расправами над активистами. Но в ближайшие годы, пока еще существует Советская власть, рабочие не будут знать, что их в итоге ждет. И ближе к фазовому переходу мы поднимем этих рабочих, а конкретно шахтеров, исключительно с пропагандистскими целями, на политические забастовки, с требованием отнять власть у коммунистов, упразднить их идеологию, устранить плановую экономику и социализм, передать предприятия, в том числе шахты, в частные руки. Внушим им мысль, что они сами в этом случае будут продавать уголь за валюту! Будет всё как в Польше — против социализма восстают сами рабочие, что может быть убедительнее?

Соломянский торжествующе, как будто полагая всё описанное им как уже свершившееся, потер руки и продолжал:

— А вообще, если брать истинную программу, мы должны твердо и непреклонно держать курс — и это уже общемировая тенденция — на снижение доли расходов на зарплату в стоимости продукции и увеличение, соответственно, предпринимательского дохода. В ходе вывода оборотных, фондовых средств мы подготовим всё для накопления капитала в достаточном объеме, в количественном и качественном аспекте, в руках тех, кто способен дальше повести экономику уже частным образом. И начнется новый этап — приватизация отдельных элементов ныне бесхозной экономики. Предприятий, объединений, отраслей. Государство передаст эти активы в частное владение конкретным лицам, исходя из того, что они уже имеют, что успели достичь, исходя из целесообразности и даже — почему нет? — родства и свойственности тем, кто принимает решения. В любом случае, такие люди ни в коем случае не станут абсолютными полновластными хозяевами. Конечно, над рабочей массой они таковыми и будут, но не по отношению к тем, кто решает на уровне всего государства. Они, находясь в жестких рамках, фактически получат полномочия директоров-назначенцев, пусть и расширенные. Свой сугубо частный интерес они смогут реализовывать в любом случае, но последнее слово — не за ними. Истинным владельцем, конечным выгодополучателем будет не один человек, а целый единый класс коллективных собственников, которому вручат всё то, что ныне принадлежит народу. Сейчас весь этот народ кормится от прибыли, грубо говоря. А когда преобразования осуществятся и эти активы приватизируются, массы будут получать лишь зарплату, причем по сравнению с социалистическими временами сильно урезанную и постоянно в реальном выражении снижающуюся. Зарплату, которой хватит только для расширенного воспроизводства рабочей силы. А излишек, прибыль, хозяйский доход от всех активов будет, в том числе посредством государственного механизма, консолидированно присваивать узкий круг избранных, коллективный владелец национальных богатств, причем каждый причастный будет получать в зависимости от своего ранга в рамках этой новой общности, этого нового класса. Именно этот механизм частного присвоения мы внедрим после уничтожения социализма. Флагманом, стержнем этой новой экономики станет нефтегазовый комплекс, экспортную инфраструктуру которого мы как раз построили сейчас, накануне преобразований. Именно он обеспечит нам должные доходы и максимальную устойчивость власти.