— Исторические переплетения, безусловно, сложны, — ответил профессор. — Но по сути возразить мне здесь нечего. Я вижу точку ближайшего разлома в ситуации с Россией, которую планомерно готовят к войне против Китая в интересах Запада и правящей российской верхушки.

— Да уж... — прокомментировал Гена. — Эти выродки, как правильно втолковывал нам все эти месяцы Иван, отняли у нас всё. Отнимут и жизнь, погнав на убой на Амур.

— Для тех, кто выступает за социальный прогресс, очень важно, чтобы сохранился нынешний курс в таких странах, как Китай и Белоруссия, — произнес Смирнов. — Их миссию сейчас, в пору кромешной социальной ночи над планетой, нельзя переоценить. Ведь если вдруг коммунисты поставят цель победить снова в какой-то стране, например, в России, то им придется, преодолевая яростное сопротивление беспощадного и сильного врага, создавать партию, делать революцию. С весьма призрачными шансами на успех. А потом, даже если удача семнадцатого года повторится, — восстанавливать народное хозяйство, сшивать заново экономику. И в итоге они окажутся на том же уровне, какой уже достигнут в Китае и Белоруссии. Хотя, конечно, я прекрасно понимаю, что с опорой только на внутренние силы российским коммунистам уже не победить.

— Неудивительно — ведь они бледная тень тех, кто был век назад, — сказал Денис.

— Разумеется, — согласился Иван. — У тогдашних революционеров абсолютным приоритетом было уничтожение строя угнетения. А у нынешних красной чертой является сохранение собственной жизни, здоровья и свободы. Настоящая же борьба начнется, когда борцы будут наносить удары, необязательно даже физические, прекрасно понимая последствия. Понимая, что могут попасть в тюрьму, даже на эшафот.

— Угу, — произнес Игнатенко. — Как в «Чиполлино» — если у власти преступники, то место честным людям в тюрьме.

— Но мы свободны, — сказал Смирнов. — Мы все родились в свободной стране. И никому не отнять у нас эту свободу, мы будем свободными до последнего вздоха. Только тот свободен, кто ощущает себя полноправным, еще с советских времен, хозяином страны, а ее нынешних властителей рассматривает как нелегитимно захвативших власть оккупантов. И не надо страшиться смерти. Тот, кто умирает просто так, без цели, без великой миссии, тот умирает навсегда. А кто уходит, жертвуя собою ради свободы и справедливости, ради счастья и прогресса человечества, тот живет бесконечно.

— Абсолютно верно, — согласился профессор...

Иван под запись рассказывал о том, что собой, со слов бывшего священника Мезенцева, представляет так называемый Экселенц-Орден, — с опорой на те данные, которые узнал до «исповеди», из этих секретных аудиофайлов. О проекте тайного «рейтингования» граждан под названием «Призма». О планах тотальной регулярной насильственной вакцинации. Это заняло около получаса.

И еще «откровение» — об автокатастрофе 4 октября 1980 года:

— Один из основателей преступного Ордена, генерал-полковник КГБ Владислав Волин, от имени и по поручению председателя, на фоне подготовки к возможному назначению Машерова на должность руководителя союзного правительства выманил его на якобы конфиденциальную встречу. Чтобы со своей стороны предоставить кое-какие сведения деликатного характера и обменяться важными мыслями, сверить, так сказать, часы. Петр Миронович согласился. Договорились на четвертое октября, нерабочий день, после обеда... Место встречи — Жодино, дальний пригород Минска в направлении Москвы. Накануне бронированный автомобиль Машерова привели в негодность, разбив фары — якобы в гараже один из шоферов допустил неудачный маневр. Пришлось ехать на «чайке», которая не могла выдержать столкновения с грузовиком. До этого распустили слух, будто первый секретарь ЦК погиб в автокатастрофе. На самом деле это был психологический отвлекающий маневр — чтобы сам Петр Миронович ничего не заподозрил, чтобы пребывал в уверенности, что раз такие слухи ходят, то никакого подвоха точно ждать не нужно, что, наконец, по фронтовому поверью, бомба дважды в одну и ту же воронку не попадает. Как только Машеров выехал из Минска, в штаб Волина в том же Жодино поступил первый условный сигнал. Сразу же оттуда выехал самосвал ЗиЛ с картошкой, которым управлял истинный убийца — ныне начальник КОКСа генерал армии Андрей Беляков, а тогда старший лейтенант госбезопасности, спортсмен-автогонщик, тренировавшийся и участвовавший в соревнованиях с подростковых лет. Прошедший к тому же водительские спецкурсы при Девятом управлении. На пассажирском сиденье сидел тот, кому предстояло пойти под суд, — местный водитель, сексот. По пути они встретили участвующий в схеме МАЗ. После прохождения кортежем Машерова второй контрольной точки раздался еще один сигнал, и МАЗ, также с водителем-сексотом за рулем, поехал, держа ЗиЛ у себя на хвосте. То есть он якобы ехал со «странной» скоростью, то замедляясь, то разгоняясь, не позволяя ЗиЛу обогнать себя — хотя формально правил не нарушал. Передовая машина сопровождения, «волга», за рулем которой был сексот КГБ в рядах милиции, выехала на короткое время на встречку, дав тем самым сигнал МАЗу, что всё в порядке и нужно действовать по плану. Увидев кортеж, в котором был правительственный лимузин, водитель МАЗ, соблюдая правила, начал прижиматься вправо. Стал сбрасывать скорость — но, выполняя еще и тайный план, не нажимал при этом на тормоз, а уменьшил обороты двигателя. Как потом объяснил, потому, что был тяжело нагруженным. Соответственно, задние габаритные огни не загорелись — и подставной водитель ЗиЛа, в свою очередь, мог утверждать, что по этой причине не успел должным образом среагировать и вынужден был уйти на встречку, чтобы не врезаться в зад МАЗу. Беляков начал выворачивать влево. Тем временем «волга» форсированно проскочила мимо на высокой скорости, фактически отказавшись принять на себя возможное столкновение и освобождая дистанцию как раз для этого столкновения. Задачу облегчало то, что она не была оснащена спецсигналами — это давало подставному водителю ЗиЛа возможность изложить еще одно оправдание смертельного маневра: мол, не слышал сирены, из-за МАЗа не видел, что творится впереди — и думал, что встречка пустая. Правительственный лимузин оказался под ударом. Он и последовал незамедлительно — Беляков подставил ЗиЛ под «чайку». Машеров погиб через несколько минут. Обоих лиц, ехавших в кабине ЗиЛа, госпитализировали. Беляков был в коме две недели, лежал в реанимации, перенес операции. Подставной водитель отделался легче, хотя тоже получил травмы и ожоги. С места изъяли именной портфель Машерова, там были его личные бумаги. Они хранятся в России в распоряжении... ее нынешних владельцев. Которые всё и устроили. Но это заговорщикам не помогло — записи зашифрованы, и прочитать их не удалось до сих пор. Для отвода глаз в портфель подкинули рутинные малозначащие документы.

— Да-а... Ясно, — сказал полковник, как только запись прекратилась. — Картина очевидна... И про подставного, про сексотов, в общем, тоже не откровение. Их привлекать сейчас нет смысла — один из них уже свое отсидел, хоть и не совсем за то. Решили не ворошить прошлое, пусть доживают свой век. Но рано или поздно тайное становится явным. В таких подробностях это, признаюсь, нам известно еще не было. Что ж, пусть люди будут знать. Пусть это идет не от нас, а от вас — вы, как я понимаю, вне зависимости от участия моего ведомства намерены это обнародовать?

— Да, именно так, — подтвердил Иван. — Опубликуем непременно. Пусть россияне поймут, наконец, кто на самом деле ими правит...

Первый вертолет пролетел, когда солнце начало клониться к закату. Трое бывших зеков успели спрятаться в бытовке.

— Наши люди, выдвинувшиеся в эти края, подтверждают, что тут какой-то адский шмон начался, — рассказал полковник. — На дорогах заслоны, все машины проверяют, смотрят багажники. Объявлен режим контртеррористической операции по Калязинскому району и всем прилегающим. Из Москвы, Твери и Ярославля нагнали силовиков. И они прибывают и прибывают. Скоро тут будет жарко... Вас троих объявили во всероссийский розыск как особо опасных террористов, ориентировки чуть ли не из каждого утюга...