Работы в Саккаре среди занесенных песками древних строений укрепили, вероятно, и без того испытываемый Хаемуасом интерес к памятникам далекого прошлого. Под руководством царевича начались масштабные работы по расчистке и восстановлению солнечных храмов и пирамид Древнего царства близ Мемфиса. От этого времени до нас дошли многочисленные надписи, каждая из которых содержала имя и титулы первоначального владельца памятника, а также имена Рамсеса II и его сына. Такие надписи свидетельствуют о внимании Хаемуаса к пирамидам Джосера, Униса, Сахура, Усеркафа, солнечному храму Ниусерра и мастабе Шепсескафа. Но сколько похожих свидетельств еще не найдено? Царевич восстанавливал древние культы, реставрировал здания, устраивал священные бассейны, заказывал новые статуи. При этом интересы Хаемуаса не ограничивались только Абусиром и Саккарой. Так, в уже порядком занесенной песком Гизе он, судя по всему, провел настоящие раскопки, в ходе которых обнаружил статую Кауаба, сына царя Хуфу. Вновь обретенную статую царевич повелел перенести в храм Птаха в Мемфисе, перестройкой которого тогда занимался, оставив на ней соответствующую надпись. При этом для своего собственного памятника в Саккаре Хаемуас не стеснялся брать камень из царских и частных построек Древнего царства. Чем это объяснить? Стремлением сэкономить время и средства, когда поблизости находилось столько обветшавших старых памятников, удобных для разборки? Или же камни из древних святилищ и гробниц имели особое значение для царевича подобно тому, как сегодня некоторые люди стремятся использовать для строительства домов исключительно старый кирпич XVIII–XIX веков из разобранных усадеб и храмов? Мы этого точно не знаем, однако такой интерес к строениям прошлого, похоже, являлся характерной приметой времени. Сам Рамсес II с удовольствием узурпировал памятники предшественников, подписывал их своими именами и перевозил в восточную Дельту, где строилась новая столица империи под названием Пер-Рамсес («Дом Рамсеса»). По иронии судьбы Пер-Рамсесу тоже было суждено стать гигантской каменоломней. Спустя примерно сто лет после смерти прославленного царя его столицу забросили. Это произошло, судя по всему, из-за обмеления протекавшего рядом нильского рукава. Здания города разобрали на строительные материалы, а многие узурпированные Рамсесом памятники перевезли в расположенную в тридцати километрах севернее новую столицу – Танис.
О том, что постройка Хаемуаса в северной Саккаре тесно связана с погребением царевича, косвенно говорит обнаружение в 2008 году всего в сорока метрах к северо-западу от нее гробницы знатной дамы по имени Исетнофрет («Да будет (богиня) Исида прекрасна!»). По планировке – входной пилон, двор с колоннами, помещения для отправления культа и небольшая пирамида – гробница весьма напоминает соответствующие памятники времени Рамсеса II. Из письменных источников нам известно, что у Хаемуаса были мать и дочь по имени Исетнофрет. Любопытно также, что найденный в гробнице саркофаг выполнен в стиле, характерном для более ранних памятников эпохи Древнего и Среднего царств. Этот интересный факт, скорее всего, подтверждает, что найденная японцами погребальная камера принадлежала родственнице Хаемуаса. Царевич интересовался эстетикой памятников прошлого и для близкого человека вполне мог намеренно архаизировать погребальный инвентарь[15].
Родившись еще до восшествия своего отца на престол, Хаемуас верой и правдой служил Рамсесу, пережил нескольких братьев и стал наследником престола. Впрочем, стать египетским царем ему не пришлось: на пятьдесят пятом году правления Рамсеса II Хаемуас скончался, а правителем страны через одиннадцать лет стал его брат Мернептах. Во время раскопок саккарского Серапеума О. Мариетт натолкнулся в одном из гигантских саркофагов на нетронутое погребение. Внутри лежала антропоморфная мумия, снабженная многочисленными украшениями, некоторые из них содержали имена Рамсеса II и Хаемуаса. Золотая маска, лежавшая на «лице», сохранила черты полного мужчины. О. Мариетт посчитал, что обнаружил погребение Хаемуаса, и бережно сохранил найденные сокровища… но не сами останки, которые, между прочим, оказались весьма странными: это были разрозненные кости, скрепленные массой затвердевших смол. Сегодня считается, что О. Мариетт нашел не погребение знаменитого сына Рамсеса II, а захоронение одного из священных быков, останки которого оформили в виде человеческой мумии[16]. Таким образом, погребение «первого египтолога», похоже, или до сих пор не найдено, или не идентифицировано.
Память о Хаемуасе и его работах в мемфисском некрополе пережила многие столетия. Уже в птолемеевское время царевич стал прообразом главного героя в цикле историй о мудреце Сатни[17].
Египтяне времен Птолемеев жили с ясным ощущением того, что их цивилизация обладает глубокими древними корнями. Они предложили свое объяснение событиям тысячелетней давности: Хаемуас, конечно, искал в древних развалинах божественную мудрость! Эта версия нашла отражение в истории о том, как, желая добыть заветный свиток «Книги Тота», содержавшей все знания о земном мире и мире божественном, Сатни проник в гробницу царевича Нанеферкаптаха. Вопреки воле духа Нанеферкаптаха, которому погоня за «Книгой Тота» стоила жизней любимой жены и единственного сына, Сатни все же забрал свиток, став жертвой проклятия. Вскоре в хорошо знакомом храме Птаха он столкнулся наваждением: ему явилась прекрасная женщина, которая в обмен на свои объятия уговорила героя убить собственных детей. Добившись желаемого, она отвела его в свои покои, но затем исчезла, а Сатни оказался обнаженным на виду у самого царя. Благодаря фараону Сатни понял, что все увиденное им являлось грозным предупреждением, насланным на него Нанеферкаптахом. Устрашившись возможных последствий, царевич вернул «Книгу Тота» на место. Но на этом история не заканчивается.
По просьбе духа умершего царевича Сатни направился в Абидос, чтобы найти и перенести в Мемфис останки жены и сына Нанеферкаптаха. Сатни и его люди три дня и три ночи обследовали древний некрополь Абидоса, переворачивая упавшие стелы и читая имена на них. Но поиски оказались тщетными. Тогда сам Нанеферкаптах явился Сатни в образе старика-старожила и рассказал, что женщина и ребенок покоятся под гробницей начальника полиции. Поначалу Сатни отказался осквернять гробницу современника, подозревая, что старик просто хочет отомстить полицейскому чиновнику, но затем все же начал раскопки и действительно обнаружил останки жены и сына Нанеферкаптаха. Перенеся их на корабль, он приказал восстановить оскверненную гробницу в ее изначальном виде. Вернувшись в Мемфис, Сатни перезахоранил останки супруги и ребенка рядом с Нанеферкаптахом и запечатал погребение[18]. Так на закате своей истории египтяне пересказывали из уст в уста легенды об удивительном царевиче, который провел жизнь среди руин древних храмов и гробниц, предпочитая настоящему тайны прошлого.
Любопытно, что постройка Хаемуаса в северной Саккаре вплотную примыкала к более ранней сырцовой конструкции размером 25 × 22 метра. Сделанные в ходе раскопок находки – кирпичи с именами Аменхотепа II и Тутмоса IV, более двадцати стел с именем все того же Тутмоса IV, черепки дорогих сосудов с росписью голубой краской, фрагменты расписанной штукатурки, фаянсовых изразцов и золотой фольги – все свидетельствует, что это был, скорее всего, небольшой дворец, выстроенный в середине XVIII династии. Из знаменитой «Стелы сна», установленной при Тутмосе IV в лапах великого Сфинкса в Гизе, нам известно, что, будучи царевичем, Тутмос любил проводить время в пустынях близ Мемфиса, забавляясь стрельбой из лука и охотой. Не была ли сырцовая постройка, обнаруженная японцами, одним из царских «охотничьих домиков» на окраине великого столичного некрополя, где останавливался будущий Тутмос IV и другие члены царской семьи во время спортивных утех? Увы, сегодня это вряд ли получится выяснить. Теперь только камни и кирпичи достоверно знают, свидетелями каких событий они были.
