Роджер жил в маленькой квартирке на последнем этаже старого трехэтажного дома из темного кирпича. Обшарпанное многоквартирное здание расположилось практически на окраине Лондона. Цены на жилье здесь были значительно ниже, чем в центре столицы, так что парень мог позволить себе целые апартаменты в свое личное распоряжение. Хотя ему и приходилось тратиться на проезд до колледжа, вариантов получше все равно не было. Он жил здесь всего пару месяцев, но уже успел перезнакомиться чуть ли не со всеми жильцами дома.
По соседству с ним жила тихая семейная пара с собакой, которую парень с удовольствием чесал за ухом каждый раз, как мистер Хоппер выводил пса на прогулку.
Сразу под Тейлором обитала милая, абсолютно седая и одинокая старушка, миссис Эббингтон. Когда Родж курил на своем маленьком балкончике, пепел, подхватываемый порывами ветра, неизменно прилетал в ее цветочные горшки, за что она страшно на него ругалась. Еще она ругала его за слишком громкую музыку по утрам и вечерам, а иногда и в течение дня, когда он прогуливал занятия и весь день валялся на диване под Боуи или Битлз. Но, не смотря на это, она относилась к нему почти как к родному внуку, и периодически приносила ему каких-нибудь вкусностей собственного приготовления, сетуя на то, что бедный студент Роджи совершенно не следит за своим питанием и в скором времени заработает себе гастрит, если не будет есть домашнюю еду. За это он был ей безмерно благодарен, потому что в его холодильнике порой было трудно отыскать даже следы хоть чего-то съедобного. Взамен, Тейлор иногда заходил к старушке в гости, чтобы послушать интересные истории про ее далекую молодость и ныне покойного мужа, который в былые времена служил капитаном на британском флоте и бороздил морские просторы.
Напротив старушки жил мужчина со строгим лицом и большими усами, угрюмый и не очень разговорчивый. Имени его Роджер не знал, да и не очень то и хотел. С ним парень лишь изредка здоровался, пересекаясь на лестничной клетке, и из вежливости говорил какую-нибудь стандартную фразу, вроде: “Погодка сегодня дрянь” или “Ну и жара на улице”, на что обычно получал в ответ молчаливый кивок и суровый взгляд серых глаз под густыми бровями.
Наконец, весь первый этаж заселяло большое и шумное семейство, состоящее из симпатичной рыжей чуть полноватой женщины с веснушчатым лицом, ее добродушного мужа и пятерых таких же рыжих детишек. Роджер был рад, что с ними его разделял целый этаж, поскольку шума они производили столько, что на их фоне Тейлор был настоящей тихоней.
Единственный человек, кого Роджер не знал, так это владельца смежной с ним квартиры в следующем подъезде, с которой их объединял общий балкон, разделенный перегородкой. Сколько он не пытался застать этого жильца, ему так ни разу это и не удалось. Как будто этот человек вообще не пользовался балконом! Роджеру это казалось очень странным, ведь он сам просто обожал проводить на нем времени даже больше, чем внутри квартиры. Он выходил туда каждое утро, чтобы выкурить первую сигарету и выпить чашку кофе. Днем, если на улице не было дождя, Роджер заваливался на самодельный гамак, и читал какую-нибудь научно-фантастическую книжку, или, что случалось намного реже, учебники по биологии. А по вечерам он любил открыть бутылку холодного пива и смотреть на теплый свет из окон соседних домов, слушая громкий стрекот сверчков, и почесывая за ушком свою любимицу – серую кошку Зигги, названную в честь Дэвида Боуи. Она разделяла любовь своего хозяина к балкону, и всегда присоединялась к нему, то терлась об ноги, обвивая их длинным хвостом, то уютно устраивалась у парня на животе и мурчала, наслаждаясь поглаживаниями. Эта малышка практически жила на своем, хоть и ограниченном, но все же уличном пространстве, покидая его лишь для того, чтобы выпросить у Тейлора порцию еды, или полежать в его постели в дождливые дни. Она расхаживала по карнизу балкона так, словно весь дом принадлежал ее кошачьему величеству, грелась на солнышке, растянувшись на маленьком деревянном столике, либо наблюдала за птичками и мухами, лениво отбивая хвостом медленный ритм, ведя ухом в сторону звуков. Роджер боялся, что однажды в ней проснется охотничий инстинкт, и она прыгнет за добычей и разобьется, но Зигги была весьма благоразумной особой, и охоте предпочитала прогулки на соседний балкон, где кое-что ее очень интересовало. На подоконнике, за стеклом чужой квартиры каждый день ее ждал кошачий сородич с гладкой черной шерсткой и большими зелеными глазами. Зигги регулярно приходила к нему, и они часами сидели, с любопытством рассматривая друг друга и переговариваясь на своем кошачьем. Видимо, сосед или соседка не выпускали кота из тех же опасений возможного падения. Роджеру было жаль свою кошку. Он проводил дома едва ли десять часов в сутки, включая ночь, и ей было одиноко одной. Если бы соседский кот имел возможность выйти на балкон, они вполне могли бы подружиться. Да и этого черного бедолагу ему было тоже жаль. Ну что за нерадивый хозяин у него! Неужели он не видит, как его коту хочется выйти погулять? Тейлора просто разрывало от любопытства увидеть, наконец, того, кто жил в этой квартире.
Воскресным вечером Роджер, как обычно, лежал в своем гамаке, методично раскачиваясь из стороны в сторону, и нежился в закатных лучах теплого июльского солнца цвета розового золота. Сейчас, когда учебы не было, и свободного времени у него появился целый вагон, он устроился на работу в магазин музыкальных инструментов недалеко от дома. Тейлор увлекался музыкой, и даже играл немного на гитаре, укулеле и пианино. Но особой страстью парня были барабаны. Он всегда мечтал собрать собственную группу, репетировать в каком-нибудь гараже, выступать в пабах. Только никто из его друзей не разделял такой любви к музыке. Один его лучший друг, Фредди, был свободным художником, а другой, Джон, – инженером. Он, конечно, умел играть на гитаре, но времени на какую-то группу у него совершенно не было, ведь парень был уже женат в свои двадцать два, и, к тому же, был молодым папашей. Слишком молодым, по мнению Роджера, но все-таки счастливым.
Ночь была очень теплой и тихой, и парень едва не задремал прямо на балконе.
– Зигги, давай-ка, слезай с меня, – он тихонько закряхтел, слезая с гамака и разминая затекшую шею, – на улице, конечно, хорошо, но спать я все же предпочитаю в мягкой постели. Ты со мной? – парень вопросительно посмотрел на свою кошку, но та в ответ лишь махнула хвостом и запрыгнула на столик, сворачиваясь калачиком.
– Как знаешь, – он усмехнулся и отправился в спальню, оставляя дверь балкона приоткрытой, чтобы Зигги могла в любое время вернуться в дом.
***
Всю ночь Роджеру снились совершенно дурацкие сны. Сначала он забрался на дерево и громко каркал, словно ворона, размахивая руками-крыльями, на которых красовались блестящие черные перышки, а потом он резко сорвался и полетел вниз, попутно превращаясь в белого кота. Он мягко приземлился на все четыре лапы, заметил маленькую мышь боковым зрением, и со всех ног погнался за ней. Мышь он так и не догнал, потому что снова превратился, на этот раз в человека. Теперь он бежал по улице, спиной ощущая, как кто-то его догоняет. Он обернулся, и обомлел – гигантская мышь размером со слона практически дышала ему в след. Как назло, его ноги онемели, и он упал на землю. Мышь схватила его своими огромными лапами и перевернула на спину. Сердце блондина колотилось, как бешеное, он ожидал, что чудовище сейчас его сожрет, но вместо этого серая тварь наступила ногой на его грудную клетку и начала плевать в лицо, щекоча своими длинными усами.
Парень резко раскрыл глаза, и, увидев усатую мордочку перед собой, вскрикнул, подскочив на кровати. Послышалось недовольное шипение и что-то черное промелькнуло у него перед глазами. Роджер отдышался и встал, откинув одеяло. Из угла комнаты на него уставились два зеленых глаза.
– Эй! Ты что здесь делаешь?
Только сейчас он осознал, что это вовсе не мышь, а соседский кот сидел у него на груди и вылизывал его лицо, чем и вызвал такой странный сон. Роджер осторожно приблизился к животному и, поняв, что тот не возражает, взял его на руки.
