- Кто там? - раздался холодный голос Алисии.
- Джон Джерико, миссис Пелхам. Я могу с вами поговорить?
- Пожалуйста, мистер Джерико, я бы этого не хотела. Я очень устала.
- То, о чем у нас пойдет разговор, вас успокоит, миссис Пелхам.
- О чем вы хотите со мной поговорить, мистер Джерико?
Джерико оглянулся и, убедившись, что в коридоре никого нет, тихо ответил:
- О матери Луизы.
Наступила долгая и такая тихая пауза, что Джерико услышал биение собственного сердца.
- Входите, мистер Джерико, - наконец раздалось за дверью.
Глава 4
Алисия сидела в кресле возле окна. Корпус ее был немного наклонен вперед. Руки она прижимала к животу, словно у нее неожиданно началась желудочная колика. Миссис Пелхам на Джерико не посмотрела, ничего ему не сказала и даже не пошевелилась.
Джерико бесшумно затворил за собой дверь и шагнул в комнату. Остановившись рядом с креслом, он посмотрел на склоненную женскую голову с красиво уложенными прядями седых волос.
Выждав немного, он сказал:
- Мне многое известно, миссис Пелхам. Я знал, что, упомянув о матери Луизы, смогу рассчитывать на наш разговор.
- Да, Бекет все же рассказал вам о ней, - с удивительной горечью в голосе произнесла Алисия.
- Судья Бекет сообщил мне о заявлении, которое оставил ему Артур, и сказал, что оно все объясняет. Он также сказал, что Артур пытался шантажировать вашего мужа, а тот остался непреклонен. В чем же заключался сам шантаж, судья так и не рассказал.
- Вы сами догадались?
- Нет, не сам. Дрю Стивенс перед тем, как потерять сознание, бросил такую фразу: "Луиза - неродная дочь Алисии".
Согнутые плечи пожилой женщины дрогнули.
- Как только Тим узнает о том, что Дрю пытались убить, он сразу же предаст гласности заявление Артура. И почему я не догадалась, что Дрю пользовался у мужа таким доверием. Если бы я это знала, то сказала бы Тиму, что Артур лжет. Что же касается Луизы, то она действительно мне неродная дочь.
- Для нее это будет сильнейшим ударом, миссис Пелхам, - сказал Джерико.
Он продолжал стоять рядом с Алисией, так как понимал: ей легче разговаривать с ним, когда она не видит его лица.
- Не могу поверить, что Луиза об этом знает, - сказала миссис Пелхам. В противном случае она непременно обратилась бы за разъяснением к отцу или ко мне. Но она этого не сделала. В этом я совершенно уверена. Если бы она обращалась с расспросами к Старику, то он бы обязательно поставил меня в известность. Но вот как об этом стало известно Артуру, мне непонятно. Десять или одиннадцать лет назад он впервые посетил Европу - возил блэгдонских лошадей на скачки, которые проводились в Англии и Франции. Должно быть, будучи за границей, Артур наводил справки о докторе Пелхаме. Возможно, ему удалось кое-что о нем выведать. Что он узнал о моем муже и от кого, я не знаю. Одно мне точно известно: до гибели отца Артур Луизе ни о чем не рассказывал. Вряд ли он раскрыл тайну и после его смерти - иначе она тут же прибежала бы ко мне. Мистер Джерико, стала бы Луиза приглашать вас к нам, если бы знала, что она моя неродная дочь? Ведь вы бы могли узнать тайну нашего дома. А стала бы она тогда расспрашивать Артура? Нет-нет, я не верю, что ей хоть что-то известно.
Сказав это, миссис Пелхам стала медленно покачивать корпусом.
- За время пребывания в вашем доме, миссис Пелхам, я узнал о вашем муже много удивительных подробностей, - сказал Джерико. - О них мне рассказали члены вашей семьи, Берт Уолкер, судья Бекет и, наконец, Дрю. Насколько мне известно, вы осенью тысяча девятьсот двадцать первого года, уже будучи женой мистера Пелхама, отправились с ним в Лондон. Тогда вы, надо понимать, находились в положении. Из Англии весной вы с мужем перебрались в Швейцарию, где у вас родилась дочь. Ею была Луиза. Домой из Швейцарии вы вернулись с ней?
- Да, - прошептала Алисия.
- Вот здесь, миссис Пелхам, для меня начинаются сплошные загадки.
Пожилая женщина глубоко вздохнула:
- Время, я имею в виду, послевоенный период, мистер Джерико, было довольно странным. Молодежь внезапно перестала соблюдать прежние нормы морали. Девушки лишились контроля со стороны родителей, почувствовали полную свободу и в результате сексуально раскрепостились. Как ни печально, но это никого, похоже, уже не беспокоило. Балы в колледжах заканчивались откровенными оргиями, которые у них назывались "вечеринками". В то время никого из нас не шокировало, что ваша ближайшая подруга переспала одновременно с шестью парнями. Возможность забеременеть молодых девушек совсем не пугала. Искусственное прерывание беременности проводилось в невиданных ранее масштабах. Вот такое тогда было время, мистер Джерико.
Я говорю это не для того, чтобы описать мою собственную жизнь, а для того, чтобы напомнить вам о том моральном климате, в котором нам приходилось жить. Я не была такой распущенной, как большинство моих подружек, только потому, что всего этого жутко боялась. Но я, по сегодняшним меркам, вела себя на грани дозволенного. Сотни историй о любовных романах во время войны с красавцами героями в военной форме, над которыми постоянно витала смерть, бередили наши романтические души. Влюбленные в них девушки легко шли с ними на связь, так как боялись, что другого случая им может и не представиться. Вы понимаете, мистер Джерико, что меня окружало. Я оставалась целомудренной, но быть ею не хотела. В двадцать первом мне исполнилось девятнадцать лет. Мои родители, нетерпимые в вопросах нравственности, к счастью, и не догадывались о том, что тогда творилось со мной и какие соблазны мне приходилось преодолевать, как-то вечером пригласили в наш дом священнослужителя. Им оказался Фредерик Джордж Пелхам. Он был брюнетом и таким же высоким, как вы, мистер Джерико, излучал обаяние, мудрость и энергию. Тогда ему было тридцать шесть, то есть он был старше меня на шестнадцать лет. Я, мистер Джерико, влюбилась в него с первого взгляда. Когда я почувствовала, что и он проявляет ко мне интерес, у меня перехватило дыхание. Я никого так сильно не желала, как его.
Голос миссис Пелхам дрогнул.
- Когда через месяц он предложил мне стать его женой, я чуть не умерла от счастья. Родители мои согласились на наш брак, и свадьба была назначена на конец лета.
