Это было уже через несколько часов после неудавшейся чайной церемонии. В промежутке состоялся столь же неудачный обед. Пелхамы не выбирали для него официальных нарядов, однако все женщины переоделись. Фред также облачился в темно-синий блейзер, на нагрудном кармане которого была вышита эмблема какого-то клуба. Уолтер привел себя в порядок и сидел за столом, не отрывая взгляда от тарелки и не произнеся ни слова. Артур Фрост так и не появился очевидно, эпидемия в блэгдонских конюшнях оказалась действительно серьезной.

Несколько попыток Джерико повернуть во время обеда разговор на доктора Пелхама особого успеха не принесли. Фред отпустил по этому поводу несколько острот, однако Алисия Пелхам была определенно настроена не касаться в беседе всего, что связано с ее покойным мужем.

После кофе в гостиной Алисия предпочла удалиться. По ее словам, следующий день она намеревалась провести с друзьями в Литчфилде, и ей надо было перед отъездом утром написать несколько писем. Уолтер бесшумно покинул зал и исчез. Как заявил Фред, у него была назначена партия в бридж, однако, судя по взглядам, которыми обменялись Луиза и Джорджиана, эта "игровая затея" означала всего лишь свидание с женщиной, о которой миссис Пелхам знать не полагалось. Джорджиане надо было упаковать несколько свежих рубашек для Артура, которые, несомненно, понадобятся ему для очередной поездки в Саратогу.

Горничная Джули весьма поспешно убрала посуду после кофейной церемонии. Судя по всему, Берт пригласил ее и повариху Анну в местный кинотеатр.

Таким образом Луиза - отнюдь не раздосадованная данным обстоятельством - осталась наедине с Джерико. Она предложила ему прогуляться по окрестностям. Вечер выдался на редкость жарким, а со стороны озера дул хоть слабый, но ветерок. И к тому же там не было любопытных ушей. Джорджиана любила послушать, о чем говорят другие люди, да и в Уолтере тоже большой уверенности не было.

Уже сгустилась темнота, но в полнолуние все выглядело в серебристо-зеленом цвете.

- У мастера Фреда весьма специфическая манера шутить, - заметил Джерико.

- Просто это позволяет ему чувствовать себя самим собой, - сказала Луиза. - Как я полагаю, сегодня днем он прошелся по каждому из нас.

- В основном по вашему отцу. Ни слова лести или любви.

- Когда отец был жив, к Фреду никто не проявлял особого внимания. В школе он не пользовался особой популярностью. Я думаю, было вообще ошибкой то, что он пошел в Пелхам-Холл. Мальчики считали, что он пользовался привилегиями. В частности, жил он не в общежитии, а здесь, в "Мансе". По моему мнению, его считали стукачом, работавшим на отца. И Гарвард он окончил, я уверена, при определенной поддержке отца. Мальчишкой он был таким же застенчивым, как и Уолтер, разве что не заикался. После же смерти отца он превратился в язвительного, но при этом вполне симпатичного повесу.

У Джерико был довольно мрачный вид.

- Мальчик производит трагическое впечатление, - сказал он.

- Уолтер? Он перебывал во всех возможных клиниках и у психотерапевтов Джорджианы, стремясь избавиться от своего заикания. Ничто ему толком не помогло. В школе для него ад сплошной. Все смеются над его попытками заговорить. По мере приближения осеннего семестра он становится все более напряженным.

- Когда это началось?

- Давно, - ответила Луиза, - хотя, боюсь, не смогу назвать точную дату. Один из психиатров высказал предположение: проблема в том, что у нас в семье слишком много людей хотели высказаться одновременно, отчего Уолтер не мог произнести ни слова, из боязни не быть услышанным.

- Ему, кажется, было лет восемь, когда убили вашего отца? Как он отреагировал на это событие?

- Он был просто сражен. Отец очень любил Уолтера, проводил с ним массу свободного времени. Когда Уолтер достаточно подрос, чтобы держать в руках ружье, отец научил его стрелять. В летнее время они часто плавали на яхте. Если Берт куда-то отвозил отца, маленький Уолтер неизменно сопровождал их. А перед сном отец обязательно читал ему что-нибудь - уходил из своего офиса или покидал прибывших на обед гостей, чтобы сделать это. В то лето они читали "Историю двух городов". Уолтер так ее никогда и не дочитал.

- Он начал заикаться после гибели доктора Пелхама?

- Я как-то не связывала эти два события. - Она взглянула на высокую бородатую фигуру, шагавшую рядом с ней. - Думаю, что нет. Скорее, это произошло позже.

- Он потерял единственного друга, способного выслушать его, - сказал Джерико.

- Отец был не столько слушателем, сколько человеком, умевшим превосходно высказаться, - сказала Луиза.

- Глядя на парня вы, похоже, страдаете оттого, что не можете помочь ему?

- Вы ведь тоже добрый человек, Джонни?

- Ну что же, сдаюсь, - вздохнул Джерико. - Как вы сказали, другие люди делают нас такими, какие мы есть, а я с легкостью согласился с этой идеей. И этот мальчик является ее живым подтверждением. - Он глубоко вздохнул. - Ваша мать, Луиза, едва ли поможет мне в работе. Ей противна сама идея ворошить прошлое.

- Возможно, это и будет для вас подсказкой.

- Простите?

- Любой скажет вам, что отец и мать были идеальной парой. Отец был нежным, внимательным, заботливым по отношению к ней. Она же была прекрасной хозяйкой. Однако я всегда подозревала, что они - всего лишь хорошие актеры, каждый из которых ведет свою партию. Спали в отдельных комнатах. Одно из моих первейших воспоминаний это то, что дверь в комнату матери всегда была заперта. - Луиза рассмеялась. - Меня заинтересовали обстоятельства их жизни уже в восемь лет. Уже тогда я поняла, что дверь была заперта.

- Ссоры?

- Никогда. Но я не могу припомнить, чтобы они хоть раз обменялись невинными шутками. Или чтобы отец прикоснулся к ней на людях.

- Может, какая-то застарелая ссора, которую они так и не смогли решить?

- Я не знаю.

- Марго Стэндиш?

Луиза посмотрела на него и расмеялась:

- Вы не знаете мою мать. Если бы она была уверена в том, что там между ними какая-то интрижка, она немедленно упаковала бы вещи и удалилась. Супружеская верность - краеугольный камень в молитвах матушки. Один Господь знает, сколько раз я за свою жизнь выслушала это.