Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Чжуан-цзы

Притчи

* * *

Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.

© Перевод. Любовь Дмитриевна Позднеева, наследники, 2022

© ООО «Издательство АСТ», 2022

Глава 1

Странствия в беспредельном

В Северном океане водится рыба, имя ей – Кит[1]. Сколько тысяч ли он величиной – неведомо. [Этот Кит] превращается в птицу, имя ей – Феникс. Сколько тысяч ли длиной его спина – неведомо. В гневе [он] взмывает [к небесам], распростертые крылья его – точно нависшие тучи. Феникс делает круг над водой и перелетает на Южный океан. Южный океан – это Небесный водоем.

Повествуя о чудесах, Шутник из Ци[2] говорил:

– Когда Феникс перелетает на Южный океан, волны вздымаются на три тысячи ли. Обопрется о вихрь и взлетает на девяносто тысяч ли. Улетев, шесть лун[3] отдыхает.

Дикие кони[4] вздымают пыль ‹испарения›. Живые существа овевают друг друга дыханием. Лазурь неба – подлинный ли его цвет? Оно далеко и нет ему предела. Также и Феникс – глядит вниз и только.

При малой глубине воде не под силу поднять большой корабль. Налей воды в ямку на полу, и горчичное зернышко в ней окажется лодкой. Помести туда чашку, и она встанет на дно – здесь слишком мелко для большого корабля.

Если ветер слаб, ему не под силу поддержать огромные крылья. Чтобы подняться на девяносто тысяч ли, ветер должен дуть снизу, а тогда уже можно на него опереться. Когда над [Фениксом] только синее небо, его ничто не может остановить, и он устремляется на юг.

Цикада и Горлица посмеиваясь над ним, щебетали:

– Мы быстро поднимаемся и взлетаем на вяз, на сандаловое дерево, а иногда не долетим и снова опускаемся на землю, вот и все. Для чего же взлетать на девяносто тысяч ли и отправляться на юг? [Другое дело] – летишь на зеленые поля, клюнешь три раза и возвращаешься сытым. Когда отправляешься за сотню ли, запасайся зерном на сутки. Когда отправляешься за тысячу ли, запасайся кормом на три месяца.

Как понять это Цикаде и Горлице! Малому знанию далеко до большого[5]. За короткую жизнь не узнать того, что за долгую. Как постичь, что это истина? Утреннему Чудесному грибу ‹однодневке› неведомо, что после ночи настанет рассвет, пятнистой цикаде неведомо, что бывают и весна и осень. Таковы [знания] краткой жизни. А на юге области Терновник растет дерево Душ Обители Мрака. Пятьсот лет [для него] длится весна, пятьсот лет – осень. В далекой древности было дерево Отец. Восемь тысяч лет [для него] длилась весна, восемь тысяч лет – осень. А ныне Пэн Цзу прославился своим долголетием. Не печально ли, что все считают его единственным? Именно об этом и спрашивал Испытующий у Кожаного Щита.

На Крайнем Севере, где нет ни деревьев, ни трав, находится Пучина-океан. Это – Небесный водоем. [В нем] водится рыба: шириной в несколько тысяч ли, а сколько ли она длиною – неведомо. Имя ей – Кит. Водится там птица, имя ей – Феникс. Спина у него точно гора Великая, распростертые крылья – точно нависшие тучи. Оперевшись [о волны] и раскачавшись, он взвивается по спирали на [высоту] девяносто тысяч ли – туда, где нет ни облаков, ни воздуха, над ним – лишь небесная синь, а затем устремляется на юг, к Южному океану.

– И куда он стремится? – усмехнулась перепелка на болоте. – Я подпрыгну, взлечу, а через несколько жэней опущусь. Порхать между кустиками полыни – вот предел полета. Куда же он стремится?

Вот в этом и заключено различие между малым и великим? [Перепелке] и уподобляется тот, чьих знаний хватает для [какой-то] одной службы, кто связывает свою деятельность с [какой-то] одной областью, а свое достоинство – с [каким-то] одним правителем и способен управлять лишь одним царством.

А сунец – Муж Чести[6] высмеял подобных людей. Всемирная слава его бы не воодушевила, всемирный позор ему бы не помешал. Он отделил внутреннее от внешнего, [установил] отличие славы от позора, и этим закончил. В мире немного найдется таких, как он, однако и он еще не утвердился.

Лецзы передвигался, управляя ветром, спокойно и искусно десять и еще пять дней, а затем возвратился. Он достиг высшего счастья, таких немного найдется. Хотя [он] мог обойтись без ходьбы, но все же [в передвижении] от чего-то зависел. А разве придется от чего-то зависеть, если оседлать сущность природы, управлять развитием [всех] шести явлений[7], чтобы странствовать в беспредельном? Поэтому и говорится: «Для настоящего человека нет [собственного] „я“[8], для прозорливого нет заслуг, для мудрого нет славы».

Высочайший, уступая Поднебесную Никого не Стесняющему, сказал:

– Я вижу свои недостатки и прошу [вас] принять Поднебесную. Разве не следует погасить факел, когда восходит солнце или луна? Ведь его свет все равно померкнет! Разве следует орошать поле во время дождей? Ведь труд [этот] будет напрасным! Зачем мне занимать трон, если вы взойдете на него и в Поднебесной воцарится порядок?

– Вы управляете Поднебесной, и в ней царит порядок, – ответил Никого не Стесняющий. – Мне заменить вас только ради имени? Ради того, чтобы стать гостем? Ведь имя относится к сущности, как гость к хозяину! Королек вьет гнездо в лесной чаще, но [занимает] лишь одну ветку. Крот пьет из реки, но лишь столько [воды], сколько вместится в желудке. Оставьте [это] и возвращайтесь, государь! Мне нечего делать с Поднебесной. Если повар не приготовил кушанья, Покойник[9] и жрец не станут его заменять и подносить чаши с жертвенными яствами.

Цзянь У[10] сказал Лянь Шу[11]:

– Я внимал Встречающему Колесницы[12]. [Он] велик и бесконечен, отправился и не вернулся. Я удивился его рассказу: [ему] нет предела, точно Млечному пути. [Он] так далек от мира и человеческих чувств.

– О чем же он рассказывал? – спросил Лянь Шу.

– Далеко-далеко на горе Охотниц-прорицательниц живут бессмертные. Кожа [у них] словно снег, красота подобна девичьей. [Они] вдыхают ветер, пьют росу, а зерном не питаются. Оседлав облака и воздух, управляя летящими драконами, странствуют за пределами четырех морей. Душевные силы у них сосредоточены, поэтому не бывает ни мора, ни болезней, урожай зерна [всегда] обилен. Я принял его за безумца и [ему] не поверил.

– Да, – заметил Лянь Шу. – Слепому не познать красоты орнамента, а глухому – звуков колокола и барабана[13]. Но разве слепыми и глухими бывают лишь телесно? Бывают [глухи и слепы] разумом, как ты, судя по твоим словам. [А] человек с подобными свойствами рассматривает в единстве весь хаос, [всю] тьму вещей. Разве стал бы [он] трудиться над управлением Поднебесной, даже если бы люди [его] просили спасти от смуты? Такому человеку ничто не может повредить, [он] не утонет даже [при потопе], когда вода поднимется до самого неба, не сгорит даже в великую засуху, когда расплавятся металлы и камни, обуглятся земля и горы. Из пыли и сора, оставшихся после него, можно сформовать таких, как Высочайший и Ограждающий. Разве согласится такой человек заниматься делами?!

вернуться

1

Рыбу-гунь Цуй Чжуань (IV–V вв.) и лянский Цзяньвэньди (VI в.) считают китом, Лу Дэмин (VII в.) – какой-то другой огромной рыбой; Го Цинфань (XIX в.), следуя за Фан Ичжи (XVII в.), – «рыбкой маленькой, которую Чжуан-цзы изобразил гигантской» («Чжуан-цзы цзиши», гл. 1, III, 2). ‹О разногласиях в толковании этого сказочного образа›

вернуться

2

Сыма Бяо (III–IV вв.) считает Ци Се фамилией и именем, лянский Цзяньвэньди – названием книги.

вернуться

3

В Китае до 1911 г. был принят лунный календарь.

вернуться

4

Сыма и Чэнь Сюаньин говорят о жарких парах на болоте весной, движение которых уподобляется «диким коням».

вернуться

5

Здесь рациональное познание противопоставляется конкретно-чувственному в гиперболическом контрасте образов: гигантской птицы (Феникса), взирающей на мир с огромной высоты, и малых существ (Цикады и Горлицы), почти не способных оторваться от земли.

вернуться

6

Сунца Мужа Чести (Юнцзы) отождествляли с философом Сун Цзянем. (Wilhelm, Dschuang Dsi, S. XVIII). Ср. «Хань Фэйцзы», цз. 50, V, 357.

вернуться

7

Шесть явлений – жар и холод, ветер и дождь, пасмурная погода и ясная.

вернуться

8

Для познания природы (т. е. объективного мира) даосские философы требовали отказа от собственного «я» (т. е. всего субъективного).

вернуться

9

Покойник (Ши) – внук или другой родственник, одетый в костюм умершего, исполнял его роль на похоронах, во время жертвоприношений, при провозглашении преемника умершего и в других обрядах. Покойник был первым и ведущим артистом в раннем действе – зачатке театрального зрелища.

вернуться

10

Этот герой выступает и как человек – современник Суньшу Гордого (VII–VI вв. до н. э.), и как дух горы.

вернуться

11

Лянь Шу – известен лишь по данному фрагменту.

вернуться

12

Лу Дэмин и Чэн Сюаньин пытаются отождествить Встречающего Колесницы (Цзеюй) с отшельником Лу Туном, отказавшимся служить чускому царю. В других эпизодах (см. стр. 155–156, 170; «Изречения», гл. 18, I, 390), он похож на юродивого, называется Чуским безумцем и выступает с темными, пророческими речами.

вернуться

13

Здесь явно выражено признание Чжуан-цзы необходимости чувственного познания.

1
{"b":"754374","o":1}