На самом деле поддельная страница студента Университета Индианы на Facebook и неправдоподобная история о гареме прекрасных француженок звучали совсем нелепо – однако попытаться предвидеть мотивы поступков такого гениального человека, как Хофштадтер, было бы бессмысленно.

Помимо прочего, Дебора была убеждена, что разгадала загадку книг. В ней действительно было недостающее звено, но не чернила, о которых думали многие, а нарциссизм каждого получателя экземпляра, который раскрывался при получении произведения.

– «Я – странная петля» рассказывает именно об этом, – сообщила Дебора. – В ней говорится, что мы проводим собственные жизни, замыкаясь на самих себе, оказываясь в том самом замкнутом круге. Сейчас многие интересуются, почему именно они получили эту загадочную книгу, но при этом говорят не о книге и ее смысле, а о себе. «Бытие или ничто» собрала круг людей и стала для них новым сосудом для самоадресации, – женщина немного помолчала, после чего добавила: – Мне кажется, это и была идея профессора.

«Бытие или ничто» и пакет, в котором ее доставили.

«Я – странная петля» в мягкой обложке

Ее теория звучала весьма правдоподобно – я решил, что ответ и правда найден… Пока через час мне не посчастливилось поболтать по Skype с Леви Шандом – вполне реальным студентом из Университета Индианы.

Он оказался очень симпатичным молодым человеком с черными волосами и меланхоличным взглядом. Парень находился в классической комнате студенческого общежития. Найти его оказалось нетрудно – я отправил ему сообщение на Facebook. Леви ответил практически сразу, потому что был онлайн, а через минуту мы уже смотрели друг на друга в камеры компьютеров.

Он уверял меня в правдивости истории – что на самом деле нашел книги под железнодорожным виадуком и дома у профессора был целый гарем.

– Вы можете в деталях рассказать, что произошло во время вашей встречи? – уточнил я.

– Я сильно волновался, потому что знал, к какой знаменитости иду, – ответил Леви. – Дверь открыла красивая девушка-француженка и попросила подождать. Я заглянул в комнату и увидел еще несколько дам.

– А вы не помните, сколько их было?

– Минимум шесть, причем самые разные – брюнетки, блондинки… Они расположились между кухней и столовой. И все были просто прекрасны!

– Это правда? – спросил я.

– Может, не француженки, а бельгийки.

– А что случилось потом?

– Из кухни вышел профессор – очень худой, но на вид вполне здоровый. Харизматичный. Он взял у меня книги, поблагодарил, и я ушел. Это все.

– Вы утверждаете, что все это правда?

– Да, каждое слово, – ответил Леви.

Но все-таки что-то было не так. И история Леви, и теория Деборы выглядели правдиво лишь в том случае, если Дуглас Хофштадтер – какой-то легкомысленный, не очень умелый шутник. Однако все факты, которые я о нем собрал, говорили об обратном. В 2007 году корреспондент The New York Times Дебора Соломон брала у него интервью и задала несколько провокационных вопросов. В своих ответах профессор показал себя весьма серьезным, а иногда даже нетерпеливым человеком.

И все в таком духе. Я выяснил, что работы профессора появились на свет в результате двух неврологических трагедий. Когда ему было 12, выяснилось, что его младшая сестра Молли никогда не будет ни говорить, ни понимать язык. «Тогда меня весьма интересовал вопрос работы своего ума, – поведал Хофштадтер журналу TIME в 2007 году. – После злополучного диагноза Молли мой теоретический интерес обрел связь с реальным миром. Жизненные обстоятельства заставили меня начать размышлять о работе мозга, о человеческом “Я” и о том, как мозг определяет личность человека».

Позже, в 1993 году, его жена Кэрол умерла от опухоли головного мозга. Тогда их детям было два года и пять лет. Это горе буквально выбило землю у него из-под ног. В книге «Я – странная петля» он утешается мыслью, что супруга живет в его собственном сознании. «Я думаю, что некоторый след ее внутреннего мира, душевного света или ее “Я” – называйте как хотите – остались во мне, – признался он в интервью Scientific American в 2007 году. – И этот след ее самой, ее души, если угодно, сохраняет силу. Я должен подчеркнуть: грустная правда о материи такова, что у меня сохранилась весьма слабая копия – словно снимок с плохим разрешением, к тому же размытый… Он не в состоянии вытащить жало смерти. Я признаю, что не могу сказать: “И не важно, что она умерла, она продолжает жить в моей голове”. Хотелось бы, но не могу. Но хоть какое-то утешение это приносит».

Ничто из этого не напоминало человека, способного завести у себя в доме целый гарем из француженок, да еще и создать непонятную головоломку из десятка книг, анонимно разосланных ученым по всему миру.

Я решил отправить Хофштадтеру электронное письмо и спросить, есть ли хоть слово правды в истории Леви Шанда о найденных под мостом книгах и француженках в квартире знаменитого профессора. Вышел на прогулку, а когда вернулся, меня ждал такой ответ:

Я ответил, что в рассказе действительно много сомнительных моментов – не только с гаремом, но и с самой коробкой книг под железнодорожным виадуком, которую нашел Леви Шанд. Может быть, он сам и является автором «Бытия или ничего»? На это Хофштадтер ответил: