Андресон, ошеломленный внезапной вспышкой девушки, не знал, что сказать. Однако он был избавлен от необходимости отвечать.
Солнце погасло!
________________________________________
Девушка сдавленно вскрикнула, и человек неуклюже попытался пробраться сквозь темноту туда, где он видел ее в последний раз. Мощная четырехпалая рука грубо схватила его за локоть.
– Стой спокойно, – прорычал Ател. – Джина! Это может быть еще одно нападение. Дождитесь огней на башне.
Андресон не был уверен, было ли "Джина!" ругательством или именем девушки, которого он никогда раньше не слышал, но он стоял неподвижно, сопротивляясь порыву стряхнуть Атела. Через мгновение до его ушей донесся жуткий звук – отдаленный музыкальный вой.
– Ах. Это налет, там тревога.
Пока он говорил, тусклое сияние просачивалось над ними, превращая места в зале совета в призрачное облегчение. Он спускался с купола, но огромный драгоценный камень больше не разбрасывал радуги. Свет, казалось, не имел ни одного источника.
– Поднимись с ним наверх, – приказал Ател.
Девушка неохотно схватила Землянина за другую руку, и две пары крыльев загудели вместе в гулкой комнате. Он почувствовал, как его головокружительно уносит ввысь, и попытался напрячься.
Секунду спустя они стояли на высоком выступе среди пустых диванов. Под ними город, видимый отсюда с самой высокой башни, представлял собой новую грань своей красоты, от которой замирало сердце. Все кристаллические шахты по всей своей длине светились бело-голубым пламенем; хотя ни одна из них не была слишком яркой, чтобы на нее можно было смотреть прямо, их общий эффект был почти таким же ярким, как в полдень. Крошечные пылинки сновали взад и вперед по столбам сияния – варезы в полете – очевидно, направляясь на свои посты в ответ на сигнал тревоги.
________________________________________
Но когда Андресон поднял глаза, чтобы посмотреть, что случилось с солнцем, то, что он увидел, стерло чудо города из его памяти.
Небо превратилось в камень. Весь мегаполис был заключен в огромную полусферу из какого-то странного вещества, каменную чашу, гладкую и отполированную, с прожилками темно-красных линий, похожих на плохой мрамор. То тут, то там зарево города отражалось угрюмым огнем на похожей на лаву поверхности.
Когда Ател наконец заговорил, в его голосе не было прежнего высокомерия.
– Теперь мы у них в руках, – прохрипел он. – Наше небо для них – гранит, и они мгновенно уничтожили его кубические мили! Наша сила, наш воздух … отрезали!
– Они сотворили чудо, – сказала девушка с невольным уважением. – Звери-ученые, мы знали это с самого начала. Разве ты не видишь, Ател? Они воспользуются этим куполом, чтобы подняться над городом! И их бурильщики тоже…
Ател нерешительно наполовину расправил крылья.
– Мы не можем сейчас таскать этого землянина по городу, – сказал он. – Джина, иди на свой пост. Я отведу его в свои комнаты.
– Но … – одновременно запротестовали Андресон и девушка.
– Нужно ли мне напоминать тебе, что я командую этим сектором во время чрезвычайных ситуаций по приказу Совета? – рявкнул варез. – С нами ему будет не безопаснее, чем одному в квартире. Убери его снова.
Джина молча взяла человека за руку, и эти двое снова подняли его. Он уже начал немного уставать от того, что его катапультируют по воздуху раз в час, и бросились обратно к двери подиума.
– Хорошо, – сказал Варез девушке, его голос был полон нетерпения. – Ты нужна в другом месте, Джина.
Она бесшумно исчезла в пещере Палаты Звездного Камня. Ател отодвинул дверь и склонил голову набок, гротескный силуэт на фоне слегка затуманенного овального отверстия. Через мгновение Андресон тоже услышал звук: странный, прерывистый жужжащий звук. Это заставило его стиснуть зубы и послало маленькие волны чистой ненависти, пробежавшие по его телу. Коренастый варез вытащил его на платформу и указал вверх.
– Буровики, – проворчал он. – Ты можешь увидеть одного отсюда.
Он был довольно высок, примерно на полпути между вершиной башни и поверхностью скалистого неба, и двигался очень медленно. Это напомнило Андресону безногую многоножку – длинный, соединенный цилиндр с той же каменистой текстурой с красными прожилками, что и большая чаша. В слабом свете ему показалось, что он увидел маленькие отверстия, появляющиеся и исчезающие: космические звери, двигающиеся внутри своего механизма! Этот краткий взгляд был каким – то образом самой ужасной вещью, которую он когда-либо видел. Он мог различить по крайней мере два других тона в ужасном гудении, и он знал, что бурильщик был не один над городом.
– Они узнали, что пустота смертельна, узнали от нас, – с горечью выплюнул Ател. – Видишь столб света, медленно выходящий из носа бурильщика? Они делают туннель для своих вакуумных торпед. Это замедленный вид войны, но когда одна сторона постоянно побеждает, это не может длиться вечно. Чувствуешь излучение?
Андресон обнаружил, что чешется. Его кожа зудела так, словно он получил легкий солнечный ожог.
– Лучевой механизм? – предположил он.
– Верно, – признал Ател недовольным тоном. – Материя против материи генерирует лучистое тепло. Пространство против пространства генерирует рентгеновские лучи и хуже. Смертельно опасная штука! Если бы наши артиллеристы могли только…
Андресон так и не услышал конца предложения. Без малейшего предупреждения он снова растянулся в горячем темном воздухе.
Один!
Правый ботинок Кимбалла зацепился за нору, и он снова упал. На этот раз ожидаемый шок пришел поздно; очевидно, он был на краю какой-то ямы, потому что его плечи ударились о твердую землю с неожиданным ударом, и он скатился вниз по длинному склону. Он пролежал на дне неопределенное время. Ни время, ни расстояние не имели никакого значения в этой темноте, а затем снова встал.
Сквозь ровный, приглушенный рев, который стоял у него в ушах с тех пор, как он выпал из катушки тора, рев, похожий на звук в морской раковине, умноженный до безумия, начал нарастать кожистый бормочущий звук. Он выдернул фонарик из зажима на поясе и направил конус света вверх.
Он был вознагражден воющим, оглушительным криком, и что-то крылатое и огромное сорвалось с балки. Бормотание крыльев снова стихло, а вместе с ним послышалось липкое всхлипывание, похожее на плач ребенка. Его затошнило, он сделал укол и был удивлен, снова услышав крик.
Это задержало бы их на некоторое время. Они не очень осторожничали с автоматом, так как, казалось, ожидали, что он попадет в их только случайно, но они ненавидели фонарик. Они не скоро снова попытаются проделать с ним этот трюк с бомбометанием с пикирования.
Он слышал, как они оседают на краю ямы. Он неторопливо закурил сигарету. На секунду он увидел громоздкие, бледные тела и слепые головы, склонившиеся над ним; затем все они зашептались в агонии и скрылись из виду. Даже тусклый уголек горящей сигареты был им не по силам.
Но очень скоро батарейки в фонарике сядут, сигареты кончатся, спички иссякнут. Кимбалл знал, что когда это время придет, он будет разорван в клочья, но сейчас это его не сильно беспокоило. Он был почти без сознания от усталости, когда плохо отрегулированная главная машина бросила его в этот кошмар; но звери, какими бы дикими они ни были, были любопытны. Какое-то время они допрашивали его без особой враждебности и пробудили в нем достаточно интереса, чтобы дать ему второй шанс, или двадцать второй? Ветер. Их расстраивающая версия телепатии, которая проецировала неуловимо разные эмоциональные состояния вместо идей, полностью разбудила его.
Он только что понял, что прибыл на Землю, вероятно, в отрицательном космическом состоянии в придачу, когда почувствовал желание закурить....
Он вздохнул и встал. Невозможно было сказать, как долго он пробыл в этой полуночной вселенной, но если бы он только мог продержаться там до истечения полных двадцати четырех часов, главная машина снова подействовала бы на него. Неисправные обмотки его катушек помешали бы ему вернуться в заброшенный продуктовый магазин, как и предполагалось, но, по крайней мере, это выбросило бы его из этой черной, населенной демонами вселенной.
