========== I ==========

«Иногда, под влиянием слишком ранних испытаний,

в тайниках детской души возникает нечто вроде весов, грозных весов,

на которых эта беспомощная детская душа взвешивает деяния бога».

Виктор Гюго

Лютая зима укрыла Белый Берег снежным саваном, чёрные склоны гор на фоне ослепительной белизны возвышались над ним подобно могильным плитам. Этой ночью по блекло-серому дымчатому небу стремительно неслись на запад гонимые ветрами облака и ткали пышные снежные одежды для всего побережья Моря Призраков. Встревоженные бурей волны стального оттенка вздымались как испуганные кони. Водные гребни, увенчанные седыми пенными гривами, бесшумно мчались на острые скалы и с грохотом разбивались, оставляя солёную наледь на утесах.

Вдоль берега по мёрзлой, почти скрытой метелью, дороге, поскрипывая, ехала старая повозка. Хилая гнедая лошадёнка еле тянула колымагу по сугробам, колеса то и дело увязали, и кучеру вместе с напарником приходилось вылезать и выталкивать её. Это были два рослых мужика – норды, облачённые в тяжёлые стальные латы и медвежьи шкуры. Снег оседал на густых бородах, превращая их в старцев. Они с трудом освобождали колеса из снежного плена, но другие спутники ничем не могли помочь им.

Пленники, чья судьба предопределена: трое взрослых и один ребёнок. На головах – холщовые мешки, на запястьях – жгучие веревки. Им осталось только мечтать о тепле, и заботливая метель вязала колючими спицами снежные белые плащи на их ссутуленные плечи.

Тяжёлая дорога высосала последнюю надежду. Пленникам не позволяли спать и не давали еды. Женщины стенали и плакали, умоляя отпустить их, мужчина сидел молча, а ребёнок трясся так, что невозможно было понять, плачет он или так сильно замёрз.

Разбойники с трудом вытолкнули повозку, лошадь вновь потащила её вперёд, борясь с порывистым ветром и вытягивая длинную шею навстречу слепящей метели. Норд, что занял место на козлах, беспощадно хлестнул беднягу, и та жалобно протяжно заржала. Хлыст до крови рассёк бок, лошадь ускорилась лишь бы избежать очередной волны жгучей боли.

– А ну давай, тварь! – рыкнул разбойник, потом обернулся к напарнику. – Заткни баб, ещё не хватало, чтобы нас из-за их воплей заметили.

Женщины заплакали громче, услышав его слова, ребёнок дёрнулся от страха и тихо всхлипнул носом.

– Вьюга орёт, что твоя пьяная мамаша! – огрызнулся бандит. – Ни одна стражья морда носу из казарм не кажет!

– Бесит этот сучий писк!

– Тихо, шлюхи, – норд в повозке рывком дёрнул одну из женщин и усадил на колени.

– Прошу вас! Пощадите! – пропищала она, трепыхаясь в его крепкой хватке.

– Вместе теплее, крошка. А жить тебе или помирать, то не я решаю. Если будешь себя хорошо вести, то у тебя есть шанс, – рука разбойника нагло полезла под разорванный подол юбки. Пленница обмякла в грубых объятиях и перестала сопротивляться.

– Вот и умница.

Вторая женщина тоже притихла.

– А вот и крепость! – объявил кучер. – Хорошо, что до рассвета успели.

Впереди замаячила высокая крепостная стена с широким проломом, сквозь который легко могла бы проехать повозка, но колеса телеги увязли в сугробе, и лошадь снова остановилась.

– Проклятье! – выругался кучер. – Оставим повозку тут. Потом вернёмся. Недалеко осталось, сами дойдут.

Первым делом разбойник вытащил из телеги девушку, что сидела у него на коленях, и поставил на дорогу. Она еле устояла – свирепый ветер едва не сбил обессиленную пленницу с ног. Двух других пленников бандит вышвырнул в снег, а ребёнка взял подмышку и понёс. Тот начал извиваться, дёргать ногами и руками в тщетной попытке высвободиться, но вызвал этим лишь гнев пленителя.

– Веди себя смирно, маленький вонючий бес! – он отпустил мальчишку едва стоящего на ногах и с размаху ударил в живот.

Ребёнок утонул в глубоком снегу и, задыхаясь, скорчился от боли.

– Эй! Полегче! – оживился напарник. – Товар испортишь!

– Таких выродков ничего не испортит, – норд поднял мальчонку за шкирку как кота и понёс к крепостной стене.

– Если мелкий сдохнет, вычту его цену из твоей доли! Вперёд, мрази! Скоро отогреетесь!

Кучер связал трёх пленников верёвкой и повел вперёд как скотину. Все шли, спотыкаясь, загребая ногами снег, а разбойники уверенно прокладывали дорогу на вершину утёса.

– Треклятая буря, – проворчал бандит, несущий мальчика подмышкой. – Уже давно бы в таверне с бабами грелись!

Мужчина миновал пролом в крепостной стене, очутившись во дворе перед высокой башней. Вершина её сквозь пелену снега была почти неразличима. Норд закрылся рукой от метели и прищурился, пытаясь всмотреться в изломанные очертания камней. Время не пощадило эту древнюю имперскую крепость.

Всех пленников завели в огороженный полуразрушенными стенами двор, заросший низкими кустами снежноягодника.

Разбойники остановились.

– Ну, и где эти ублюдки?! – возмутился один. – Если они нас кинули…

– Заткнись, кретин! – рыкнул на него напарник. – Хочешь душу даэдра отдать? Колдуны тебе это вмиг устроят!

Дверь, ведущая в башню, приоткрылась, но за порог никто не вышел.

– Нам позволено войти, – первым пошагал вперёд тот, что нёс ребёнка. Мальчик бессильно висел в его руках.

Переступив порог, разбойники и пленники оказались в прямоугольном, ярко освещённом жаровнями зале с лавками, расставленными ровными рядами перед кафедрой. Теплый свет танцевал по граням огромного, во всю высоту стены, каменного барельефа, расположенного напротив. Устрашал образ рогатой женщины в пышном одеянии, высеченной в полный рост. Её плотно закрытые глаза, умиротворенный вид и ореол над головой указывали на глубокий сон. За спиной Тёмной Богини замерли извивающиеся змеи. В костлявых руках лежал уродливый череп, увенчанный такими же изогнутыми рогами, как на голове даэдра. Разбойники не догадывались, кто это, и зачем они продают людей в эту жуткую крепость. Главное – здешние колдуны щедро платят.

В зале за кафедрой стояла пожилая патлатая ведьма в сиреневом балахоне с узорами. Она недобро смотрела на прибывших и целый ворох снега, который те притащили на порог.

Дальше этого зала наёмники никогда не проходили, но подозревали, что здесь есть потайные ходы, ведущие в катакомбы.

– Подведите пленных ближе! Хочу их увидеть! – властно повелела колдунья.

Связанных вытолкнули вперёд к кафедре и расставили перед культисткой.

– Снимите мешки!

Разбойники начали с мужчины, молодого крепкого норда. Он зажмурился от света и задрожал под пристальным взглядом ведьмы. Его поймали, когда тот охотился на медведей на берегу у границы с Винтерхолдом.

Затем освободили от мешков женщин. Одна оказалась совсем юной – не старше пятнадцати на вид. Увидев бабку на фоне барельефа, она заплакала и затряслась всем телом. Вторая выглядела постарше тридцати, измученная жизнью и смирившаяся с неизбежным концом. По её щекам текли слезы, но рыдания она мужественно проглатывала и пыталась сдержать дрожь. Они вместе ехали в повозке, но им не повезло, как и семье тех эльфов…

Когда настала очередь мальчика, разбойники замялись.

– Тут такое дело, госпожа, – заговорил один. – Этот мальчик из меров, и мы бы хотели узнать, заплатите за него, как за обычного ребёнка или меньше?

– Не испытывайте моё терпение! – проскрипела ведьма. – Я хочу их всех увидеть!

Испугавшийся разбойник стащил с ребёнка капюшон.

Взъерошенные чёрные волосы, упавшие на лицо, частично скрыли сущность мальчика, но острые ушки всё равно были заметны.

– Посмотри на меня, дитя! – неожиданно мягко сказала ведьма.

Ребёнок поднял голову. Серая кожа, тонкие черты лица, острый подбородок и ярко-красные узкие глаза, сияющие как рубины. Щуплый мальчишка смотрелся лет на пять и дрожал от страха, как и остальные, но больше не плакал – у него на это не осталось сил.

Колдунья странно улыбнулась эльфёнку, а после с презрением посмотрела на наёмников.