– Извините, – я картинно развела руки в стороны и поправила плащ.

– Расскажи Камилле, что Свен дал тебе записку! – потребовал эльф, прожигая меня глазами.

Эрандур стоял между нами, как между двух огней, переводя хмурые взгляды то на меня, то на Фендала.

– Он просил передать, но сказал, что это от тебя! – продолжила отпираться, хоть особого смысла в этом не было, как и участвовать в отношениях троих человек. Трое для отношений, как по мне, уже многовато, а четвертой лишней становиться не хотелось, пусть и в роли примирителя.

– Не верю ни единому твоему слову!

– Да если бы она тебя действительно любила, то сама узнала бы, что значит подобная записка! – не выдержав давления, завопила, чувствуя, как от злости и стыда запылали щёки.

С лица Фендала схлынула кровь, нижняя губа слегка затряслась. Казалось, будто он хочет что-то ещё сказать, но не находит нужных слов.

– Да провались ты в Обливион! – выговорил он напоследок, направляясь к выходу.

– Сам проваливай, – насупилась я, следуя к стойке. Дверь таверны за спиной оглушительно хлопнула, принеся с собой поток морозного воздуха.

– Что это было? – мрачно спросил жрец.

– Деревенские разборки, – добравшись до стойки, облокотилась и поймала на себе скептический взгляд хозяйки, скривившей губы, словно хотела выругаться. – Место есть? Нам две комнаты.

– Есть, – ответила Дельфина. – Сорок септимов.

– Каждая? – я в возмущении вскинула брови, но глаза Дельфины весело заблестели.

– Нет же. За две сорок септимов, – терпеливо повторила она, а жрец поставил перед бретонкой три стопки монет.

– И бутылку самой крепкой браги, – добавил он.

Думала, что мои брови после такого заявления отправятся в свободный полёт к потолку. К возмущению примешалось заметное непонимание происходящего.

– Замёрз, что ли?

– Замёрз, – сухо подтвердил данмер, и почему-то я в эту отговорку не поверила, но про горноцвет напоминать не стала.

Барбас весьма кстати встал на задние лапы, а передние поставил на стойку и басовито гавкнул, вызвав у Дельфины недовольство.

– А ну пшёл! – хозяйка замахнулась первым попавшимся под руку полотенцем, и пёс испуганно юркнул вниз.

– Можно он будет ночевать в моей комнате? А то на улице холодно… – невинно проговорила, поглаживая Барбаса по голове.

– Нагадит – будешь убирать! – Дельфина дала добро, вручила нам по ключу, а Эрандуру вскоре принесла закупоренную зелёную бутыль, наполненную мутной жидкостью.

– Ну!.. – предвкушая согревающую попойку, повернулась к другу, но он стремительно отвёл взгляд, перехватил бутылку за горлышко и пошагал к своей комнате, глухо бросив через плечо:

– Доброй ночи, – после чего придерживая подмышкой шлем, он отворил дверь и скрылся за ней. Барбас прижался к моим ногам, на что-то намекая, но было неясно на что именно. В ситуации всё казалось до странного нелепым, и не получалось найти ни единой причины, по которой можно обвинить себя в том, что данмер обиделся. Да и не из тех он мужчин, которые оскорбляются на всякое небрежно брошенное слово, или даже заклинание!

Некоторое время постояв у стойки в созерцании закрытой двери, поняла, что прожечь её глазами не удастся, а если воспользоваться магией, то придется дорого платить, поэтому поманила Барбаса за собой к соседней комнате, где мы с псом-даэдра и разместились. Из-за деревянной стенки не доносилось ни звука, что и в самом деле настораживало. Я, скинув вещи у кровати и стащив плащ, даже на всякий случай прислонила к стенке ухо, чтобы убедиться, что сосед подаёт признаки жизни.

– А подслушивать нехорошо! – громко заявил мне Барбас, вынудив пристыжено отпрянуть от стены и сесть на кровать, излучая смущение и капельку гнева.

– Что ты наделал? – змеёй зашипела на собаку.

– Указал на то, что иногда людям необходимо побыть в одиночестве и выпить в одиночестве! – пёс-даэдра запрыгнул ко мне и устроился рядом, свесив лапы вниз.

– Ещё одно слово, и мне тоже захочется побыть в одиночестве, – я свернулась калачиком, не раздеваясь, глядя на соседнюю стену, тускло освещённую ровным огоньком светильника.

Беспокойство, как голодный злокрыс, терзало сердце. Что-то не так.

***

Наутро, когда мы встретились со жрецом за завтраком, мой нос тут же уловил стойкий аромат перегара, окружившего Эрандура, словно облако. Сам же данмер выглядел так, будто ничего не случилось, заказал себе порцию оленины, кружку эля и принялся опохмеляться. Я, в свою очередь, приступила к своему сочному куску чуть тёплого мяса, а Барбасу достались кости от туши. Пёс-даэдра, глядя на это сомнительное угощение, оскалился, фыркнул пару раз, но в результате сделал вид, что занят одной костью, чтобы не привлекать лишнего внимания.

«Спящий великан» мы покинули, как и планировалось, ранним утром. Шли быстро, ровно до тех пор, пока на тракте из-за валуна у подножия скал не выскочил трясущийся аргонианин, одетый в кожаную броню и прячущий морду под глубоким капюшоном. Вытащив кинжал, ящер встал в угрожающую позу и зашипел:

– А ну выворачивайте карманы, а то порешу!

– Ты один? – удивился жрец.

Аргонианин кивнул, продолжая угрожать ножом, но непроницаемый вид данмера приводил в замешательство и незадачливый вор не решался ни нападать, ни убегать.

– Гоните денежки! – храбрясь, повторил аргонианин.

– Сколько? – участливо поинтересовался Барбас, виляя хвостом.

Вор онемел и уставился желтыми округлившимися глазищами на собаку.

– Ну, Барбас! – возмутилась я. – Нельзя же так! Этот господин пытается нас ограбить, а ты мешаешься!

Пёс виновато опустил уши, произнеся:

– Извините. Продолжайте, пожалуйста!

– Итак… – улыбнувшись вору, увидела, что он втянул голову в плечи, затрясся, выронил кинжал, после чего припустил по дороге так стремительно, что только длинный чешуйчатый хвост вилял из стороны в сторону.

Эрандур подобрал стальной кинжал, брошенный вором, и, на всякий случай, заткнул дополнительное оружие за пояс, продолжив следовать за псом-даэдра, что рысцой побежал по дороге, насвистывая себе под нос. Скоро в Вайтране будет на одного сумасшедшего аргонианина больше. Жаль, что не доведётся услышать своими ушами, как вор будет рассказывать в таверне, как встретил говорящую собаку.

Дорога до предместий оказалась довольно легкой – больше никто не напал, волки, Соратники и прочая нечисть по дороге не встретились. На фоне наползающих облаков вдалеке выделялся разлегшийся по горному хребту Драконий Предел. Фермы и поля спали, укутанные покрывалом зимы, курился тонкий чёрный дымок над крышами домов. По-зимнему сонный день пробудился только на подступах к городу, где у конюшен царило небывалое оживление для полудня. Сходу удалось насчитать пять готовых к дороге повозок. Обычно все уезжали поутру, чтобы успеть к закату добраться до стоянок. Сегодня впряжённые лошади выдыхали с хрипом клубы пара, извозчики горланили наперебой, а у телег толкались закутанные в меховые плащи люди и меры.

– Торговцы, похоже, – заключил жрец, осматриваясь.

– Странно, что уезжают… – я в задумчивости нахмурилась, остановившись возле одной из повозок, куда забирался богато разодетый имперец, к которому решилась обратиться. – Куда вы собираетесь?

– Куда подальше отсюда! – фыркнул предполагаемый торговец.

– А в чём причина?

– Вы что, на небо не смотрите?! – возмутился мужчина. – Тут же кругом драконы! Я немедленно еду в столицу и вам советую! Вайтран стены не спасут!

Скоро к повозке подошли охранники в стальных бронях и носильщики с мешками. Торговец переместился на козлы и стал поторапливать своих.

– Как же теперь до Морфала доехать? – заволновалась я, подходя ближе к данмеру.

– Поспрашиваем, может, отыщется хоть кто-нибудь.

– Неужели придётся ночевать в Вайтране? – я в ужасе предвкушала возможность грядущей встречи с Утгерд.

– Надеюсь, что нет… – протянул Эрандур.

– Та-ак, – узнать в его странном тоне сомнения насчёт Вайтрана не составило труда, поэтому подцепила его под руку и требовательно уставилась в рубиновые глаза. – И что с тобой приключилось в этом городе?