– Люби меня по-фrанцузски, – пропела она и её картавое «r» как обычно, добавило шарма.

Наташа была миловидна, и это был её туз, причём единственный и козырный, а в рукаве – одни двойки. Потому она всегда ходила с туза, а вот крыть было нечем.

– Я теперь жену по-итальянски люблю, – заявил Игорёша и красиво выпустил дым.

– Не поняла? – Растерялась Наташа. Хотя всё она поняла, но взяла сигарету, прикурила изящным жестом, контролируя позы, любуясь собой – и продумывая способ реванша.

– Вот, билеты на самолёт, – Игорь протянул ей две длинных полоски.

– Два? А дочку ты с собой не берёшь?

– Нет, Дарину мы оставим у бабушки.

Онидули дым тонкой струйкой, оба глядели с прищуром, были будто два скорпиона, что готовы ужалить друг друга, выжидая удачный момент.

– Ладно, кати к своей вишенке, да не споткнись по дороге, – Наташа быстро подхватила с тумбочки тысячную купюру и двинулась к двери.

– Погоди, это жене на такси! – сделал свой ход Игорёша. Наташа в ответ показала средний палец.

– Натан, у меня нет больше налика!

– Ты ж мужчина. Добудь.

***

Папки с фотографиями, приносимыми на проверку, все называли «1», «2», «3». И только Галя называла их «мимо-за», «корзинаки», «ге(мор)рой».

– Мне нравятся названия твоих папок, – честно сказал Игорёша.

– Мне самой они нравятся, – скромно потупилась Галя. Скромно – от того, что сейчас он пройдётся по фоткам, а они были не ах, это знали они оба. Фото были как попало отсняты, будто человек вообще не думает головой. Будто ему дали задание, угрожая жестокой расправой.

Игорь их учил: «Не думайте головой. Выходя на улицу, подготовь свои инструменты: 1) Выставь диафрагму; выдержку можно менять, но снимай на одной дыре. Так быстрее считать. 2) Продумай концепт. Может, это будет серия, может, просто альбом, но обязательно продумай тему. Загодя. Дома, с чашкой кофе, думай, думай, соотноси, какой свет сегодня, был ли дождь, о чём будут думать люди, возвращаясь домой, какими улицами ты будешь шлындать, или до какого места дойдёшь. Всё продумай наперёд. 3) Надевая ботинки, закрывая дверь на ключ – скажи себе стоп. Не произнося, просто выбрось это лишнее, и ступай. Запрети себе мысли. Просто смотри. Смотри объективом. Смотри три к четырём [1]. Смотри квадратом [2]. И когда всё совпало – сделай «щёлк». Это будет Оно (пасс руками), вдохновение, это будет взгляд Божественного через вас.

Галя поняла это буквально. Нет, она всё правильно поняла. Игорь знал. Иногда она приносила такое, что он не верил глазам. Не пора было падать ниц, но муравьи по спине бежали, и с тяжёлым грузом на плечах. Это можно было сделать либо совершенно случайно, либо перед ними был гений. Во второе ему верить не хотелось. Гений в ВотЧо был один, и это он, Игорёша. Пусть пока не признан. В одиночку всегда трудно сражаться. Но он много трудов потратил, много опыта накопил, в разных сферах жизни и деятельности. А она придёт и будет «просто снимать». Впрочем, можно выставить как свою протеже. Как свою ученицу. Если будет, что выставлять.

На свой сайт он ей позволял выставлять, однако, не лучшие фото. Лучшие они копили в папку «hero-in». Нельзя, чтобы раньше времени кто-то что-то просёк. Каждое выставляемое на ЕГО сайт фото учениц его школы строго с ним обсуждалось. Более того, существовал негласный запрет на многие действия: смотреть телевизор, слушать радио, читать газеты. (у вас что там, секта какая-то?) Слушать попсу, разглядывать глянец, читать «Vogue» и «Glamor». Комментировать фото без его одобрения. Ставить фоткам оценки без его указаний, кому. Выставлять свои фото на любых других сайтах.

– А вы «Сто лет одиночества» прочитали? – Он ещё задавал смотреть фильмы и кое-что почитать. Делал с ними гимнастику – для расширения сознания и развития разных центров.

– Прочитали. А Галя даже написала стихи.

– Хорошо, давайте послушаем, – Игорь радостно потёр руки, предвкушая реванш.

Гале было неловко и трудно. Она прочла стих одногруппницам, их реакция была разной. Иванна деликатно промолчала, Зина выразила вежливый восторг, а Марьяна, в её духе, фыркнула и сказала: «Я такое писала в пятнадцать лет», и небрежно сунула листок обратно. Но реакцию Игоря она могла угадать, и читать ему стихи не хотела. Но он её поддержал:

– Что ты, Галя, давай. Творческий человек развит многосторонне, и проявлять себя в чём-то одном не имеет причины. Поделись, мы тут все свои.

Галя не поверила, но уступила натиску авторитетов. Голос её присел от волнения.

Я цепом молотило рожь,

Топором вырубало лес…

Она посмотрела на Игоря, – стоит ли продолжать, но он был непроницаем, и она дочитала стихи, всё сильнее краснея и ругая себя за детское желание хвастаться, за желание получать похвалу и оценки.

И поймёшь, что назад – нельзя,

И узнаешь – вот и оно…

Галя подняла с пола взгляд и осмотрелась вокруг. Прилежные ученицы обсуждали планы на выходные. Игорь сделал жестом «почти фейспалм», посмотрел значительно на Галю и прочёл в ответ:

Вот опять окно,

Где опять не спят.

Может – пьют вино,

Может – так сидят.

Или просто – рук

Не разнимут двое.

В каждом доме, друг,

Есть окно такое. [3]

Это было ей одной, она поняла. Это был дурацкий мат. Кроме них никто ничего не понял.

– Ведь поэзия… стихи… они должны проницать. Вот такими словами. Некричащими. Наповал. Охватили, и создали вокруг мир. Это перенос (Галя вздрогнула), мгновенный, в этот мир, где два влюблённых, и где ты стоишь и смотришь в эти окна…

Галины щёки пылали багрянцем стыда. Игорь взирал на неё Победителем, презирающим жертв. «Что же делать», – подумала Галя, «Беги, – отозвалось в голове. И не забудь послать его в жопу». Галя облегчённо расплакалась и вышла за дверь.

***

Игорь поглаживал глянцевые билеты.

– Что, вину заглаживаешь? – Заглянула на кухню жена. Игорь только рассмеялся. Врать им было никчему, оба были прошиты не первому разу. Но начало разговора говорило о том, что она хочет ссоры.

– Что-то случилось, родная?

Ольга закусила губу.

– Ещё нет.

– Ну, так мы собираемся, или как? Через полчаса машина подъедет.

– Ну и пусть себе едет, мне-то что, – она почувствовала опустошение, нежелание ругаться, усталость, желание закрыть эту реальность в большую коробку, склеить скотчем и уйти. Создавать себе другую реальность, заново, и не повторять уж впредь предыдущих ошибок.

Игорь осторожно встал, поставил чайник на газ.

– А хочешь кофе? По-турецки. Как я его делаю. А? – Игорь знал, как жена любит кофе по рецепту, что Игорь где-то нашёл. Турку нужно натереть зубчиком чеснока, всыпать кофе, воду влить, и согреть на раскалённом песке, постоянно помешивая его. И, не доводя до кипения самую малость, разливать.

– Ничего я не хочу. – Она отвела его руки, тянувшиеся обнять.

– Оль, ну что с тобой, – он обеспокоился уже серьёзно.

– Ничего.

– Ничего?? Тогда давай не будем портить настроение друг другу перед полётом. Всё ж нас ждёт прекрасный отдых в прекрасном месте.

– Нас? Уверен, нас? Ты теперь с этой школой, с этой штаб-квартирой своей…

– Оля!

– Если дома и бываешь, то зависаешь на сайте. И всё дрючишь, дрючишь, дрючишь этих девок своих…

– Ольга, уймись. Это низко, где ты таких слов набралась! Это нас недостойно.

– Про меня и дочь уже совсем позабыл. Это – нас достойно?! Нет, я многое понимаю. И я много терплю. И я знала, с кем сходилась.

– Ты моё Терпение, Оленька, я целую твои пальчики, Мать моего детёныша…

– Иго, прекрати! – Игорь вздрогнул. – Больше я не вынесу, понимаешь? – Вдруг спокойно сказала она. – Это будет длиться вечно, пока ты не наиграешься, а эта игрушка ещё нова для тебя. Жизнь проходит, и её нужно жить.

– Мы её живём, моё Гнёздышко.