Она постепенно приходит в себя. Но прежней неприязни уже не получается. Эдмон тщательно скрывает свои чувства, но общается с Амалией без негодования.
Очень медленно, шаг за шагом, они приближаются друг к другу. В объятия первой юношеской любви.
И все время рядом с ними лучший друг Эдмона.
Питер Ивельен.
Вечный третий, верный друг и товарищ Эдмона, хороший и надежный парень. И тоже с восхищением смотрит на синеглазку…
А спустя пару месяцев…
– Твоя шлюха…!
– Вон!
Эдмон выходит из кабинета короля. И идет куда-то… Амалия и сама не поняла, зачем бросается за ним. И обнаруживает парня в саду.
Юноша сидит в затянутой плющом беседке. Голова опущена, руки свисают между колен… плечи чуть вздрагивают…
Амалия медленно подходит, опускается рядом на колени…
– Эдмон?
– Убирайся! Ты такая же, как и твоя тетка! Шлюхи! Дряни!!!
На щеках парня блестят две светлые полоски от слез. И Амалия не выдерживает. Подается вперед, обнимает юношу…
– Не плачь. Я люблю тебя…
Эдмон сверкает глазами, но сказать ничего не успевает. Его весьма неловко и неумело целуют – и не остается ничего другого. Только ответить на поцелуй.
И начинается другая жизнь.
На людях двое прячут свои чувства. Рядом всегда крутится Питер Ивельен, и отец поговаривает, что надо бы заключить помолвку… молодец, дочка, не зря ко двору вывозим!
А Амалии все равно.
Ей нет ни до кого дела, у нее есть Эдмон.
Сияние серых глаз, тусклое золото волос, нежная улыбка…
– Я думал, что буду всегда ненавидеть Иртонов…
– У меня всегда есть возможность перестать быть Иртон.
– Я бы женился на тебе, но сейчас не могу пойти против воли отца. Ты подождешь?
– Я подожду.
– Хотя нет! Мы поженимся! Я не могу тебя потерять.
– И я тебя. Лучше умереть сразу.
Их венчает патер в заброшенном храме. Молодой, честолюбивый, он отлично понимает, что Эдмон станет следующим королем… зачем же упускать случай? Альдоны всегда опираются на королей.
Они счастливы.
А потом…
Эдмон забывается и при всех называет Джессимин – девкой.
Когда ненависти много – она выплескивается наружу, из всех щелей… ее не удержать. Но в этот раз Эдоард гневается всерьез.
– На год! На границу!
Потом он успокоится и вернет сына, потом… а пока любимый муж уезжает. Они пока не могут объявить о своей любви.
Брак против воли короля?
Это не игрушки.
Могут заточить в Ройхи или Стоунбаг, могут выслать из страны, отправить в монастырь, казнить… яды и кинжалы тоже никто не отменял… Амалия молчит.
Чтобы упасть в обморок спустя пару недель.
Старая кормилица приводит ее в чувство. И госпожу начинает рвать.
– Ты в тягости, – произносит старуха спокойно. Амалия вскидывается – и понимает: это правда…
– У меня будет ребенок от любимого?
– У незамужней девицы…
– Я замужем!
– Ну-ну…
Хвала Альдонаю, в столице остается Питер Ивельен. К нему и бросается Амалия, чтобы услышать от юноши:
– Дело плохо. Нам надо пожениться.
Амалия едва не падает в обморок.
– Питер, я уже замужем.
– Тайно. Лия, если все откроется, что будет с тобой? С Эдмоном?
– Не знаю.
– Мы просто объявим о своей свадьбе. Я влюбился, ты не смогла мне отказать, мы сбежали и поженились.
– А твой отец?
– У меня есть знакомый… он может подделать что угодно. И документы о нашем браке тоже.
– Нет, я попробую поговорить с королем. Если не получится – тогда…
– Я буду ждать тебя. Лия, я понимаю, что ты любишь Эдмона. Я тоже люблю его, он мой лучший друг, почти брат… И я ни на что не претендую. Я просто хочу быть рядом.
Лия опускает голову.
– Я все же попробую…
– Я буду ждать. И всегда помогу тебе…
***
Амалия и правда пыталась поговорить с королем. Но… плохую роль сыграла привычка подслушивать и подсматривать. В тот вечер Эдоард напился с Джайсом и высказался в том духе, что Эдмон его уже достал до самых печенок. Ей-ей, с таким наследничком дешевле нанять для него убийц – и сделать трех новых. Проспавшись, он об этом разговоре и не вспомнил. Тоже мне… ну, пожаловался человек другу на судьбу, так мы все на детей жалуемся…. Но что-то не торопимся их убивать.
Козе понятно, он бы так не поступил, но то – коза. Животное умное и интеллектуальное.
А это – сопливая девица в токсикозе, у которой гормоны устроили парад, а мозгов на месте не оказалось. То еще сокровище.
Результат предсказуем?
Более чем.
Амалия в полном шоке отправилась к Питеру, дала согласие на «тайное венчание» – и через сутки перебралась в поместье к супругу.
Лоран Ивельен, пока еще ни о чем не зная, отправил «поганцев» в поместье, подальше от скандала. А поганцам того и надо было.
Из поместья они и Эдмону отписали.
Принц приехал, услышал рассказ Амалии – к тому времени уже изрядно расцвеченный подробностями – и кивнул. Мол, все правильно. Питер, друг, спасибо тебе за жену… но раз пошла такая пьянка, я ее признать не смогу. Пока…
Нет, документы-то все будут по правилам, а Амалия поживет пока под личиной маркизы Ивельен. Пока я чего получше не придумаю, хорошо?
Питер согласился, а что ему еще оставалось?
Идиллия продолжалась несколько лет. Эдмон крутился, как уж на сковородке, избавляясь от помолвок, но когда вопрос встал ребром – махнул рукой.
Джесси к тому времени уже умерла, у отца с сыном получалось разговаривать, не сбиваясь на безобразную ссору… да и лучше начинаешь понимать родителей, оказавшись в той же ситуации. Намного лучше.
Эдмон решил поговорить для начала с Джайсом Иртоном. Почему нет? А если уж он воспримет нормально, тогда…
Результат известен?
Более чем.
Джайс действительно был в ужасе. А хорошо вы соображаете, когда отключаются все мозги? Вот и результат. Два трупа в башне.
Амалия была…
Амалии уже не было. Она умерла вместе с Эдмоном. И единственным ее желанием стало – отомстить! А еще…
Джес, ее мальчик. Он заслуживает трона отца. Даже не так.
Джес должен стать королем.
Потому она и берегла ребенка, потому он и рос, как яйцо в золотой шкатулке, потому и… дети вообще-то видят такое отношение. И мигом распоясываются до свинства.
Что и произошло.
Эдоард слушал эти откровения с каменным лицом. И думал, что… каким же он был слепым дураком.
– Когда обо всем узнал Лоран Ивельен?
– После рождения третьего ребенка. Она же копия Имоджин.
Эдоард подумал, что Ганц был прав. В груди жгло.
– Ясно. Дети знают?
И понял по проблеску в синих глазах: да. Знают. Обо всем. И о своем происхождении, и о своих правах… пол опасно пошатнулся, но Эдоард нечеловеческим усилием взял себя в руки, развернулся и вышел.
Разговаривать?
О чем?
Да, это его дочь. И в то же время… она безумна. Это видно в каждом движении, каждом жесте, каждом…
Это уже не человек, но опасная ядовитая гадина. И выход тут только один.
Ганц встретил короля встревоженным взглядом.
– Ваше величество?
– Ганц, ордер у тебя. Ивельенов – выпотрошить и казнить. Без боли.
– Всех?
– Можешь оставить в живых близнецов. Они еще слишком малы.
– А…
– Я же сказал – всех. Лорана, Питера, Амалию, троих старших детей. Что неясного? – рявк пробуждает боль в груди.
– Ваша воля закон, Ваше величество.
– И чтобы ни звука за пределы Стоунбага не уплыло, ты понял?
Ганц молча поклонился. Подошел к камину, зачем-то разожженному летом, достал из-за пазухи бумаги, свидетельствующие о браке Амалии Иртон с Эдмоном Ативернским. И только пламя чуть жарче полыхнуло.
Эдоард одобрил это кивком.
– Заговор раздавить. Ты сможешь, полномочия у тебя есть, а ко мне вечером с докладом. Тех, кто в столице, начинай брать без шума и пыли. Тех, кто вне столицы… разберемся.
