Тамара легла прямо на пол и закинула свои стройные ноги к голове, легко приняв что-то наподобие стойки на плечах. Пышная копна черных волос разметалась по светлому ворсу ковра. Ее мягкая грудь почти закрывала ее горло, а слегка согнутые в коленях ноги расходились, как ножницы, в разные стороны. Теперь у Отари был прекрасный вид на ее поросшую редкими курчавыми волосами промежность и - подобно брильянту в оправе - блестящую ямку слегка открытого сфинктера. Отари медленно подошел к стоявшей на плечах в неестественной позе девушке и обеими большими пальцами раздвинул ее белые ягодицы. Анус слегка подмигнул ему, сжавшись, а затем вновь медленно, как цветок, раскрыл свой бутон. Без лишних приготовлений Отари наставил багровую головку к приоткрытому отверстию и сделал небольшое движение, как будто застегивая широкую пуговицу. Его головка легко оказалась внутри. "Нэла!", - предупредила Тамара, чтобы он не слишком спешил. "Ну гэшения нураприс", - ответил Отари. Он слегка надавил на член и, глядя, как он постепенно исчезает за растянутым блестящим мускульным кольцом, спросил: "Рогор бавшви?". Тамара не чувствовала боли - только тупое ощущение от проникавшего в ее внутренности горячего и толстого предмета. "Какое тебе дело до моего ребенка?" - подумала она, но все же ответила ему: "Бавшви тамашобс. Мэгобар тан.". Отари замолчал, сосредоточившись на плавных движениях тазом вперед и назад. Его член легко скользил в смазанном рукаве. Когда он уходил внутрь, небольшая розовая полоска, окаймляющая его ствол, исчезала, когда движение шло обратно, розовое кольцо слегка выступало наружу вместе с движением члена. Отари завороженно наблюдал за всей этой сложной механикой. Его дыхание участилось, но он еще не хотел кончать. Слишком рано. "Я ей достаточно плачу, чтобы она молча терпела меня эти полчаса", - думал он, ритмичными движениями загоняя и вытаскивая член. Довольно скоро он заметно устал и движения стали замедленными. Резко выдернув пенис из скользкой кишки и не без удовольствия услышав чмокающий звук пробки, Отари слегка хлопнул Тамару по ягодице, чтобы она перевернулась. Он не любил, чтобы она видела его лицо, когда он кончал. Тамара встала на колени на кровать и подложила себе подушку под голову. Затем она легла лицом на подушку и выгнула спину, выставляя напоказ свои широкие круглые ягодицы. Отари опять вошел в нее и начал уже серьезно работать в ее прямой кишке. По его обнаженной волосатой груди стекал липкий пот. Он уже почти задыхался, чувствуя как обильный заряд спермы подступает к его корню. Наконец фонтаны белой, вязкой жидкости начали изливаться во внутренности Тамары. Отари рычал как зверь, вонзая ногти в мягкие бедра своей любовницы. Потом он замер, свесив голову и тяжело дыша. Довольно быстро его пенис уменьшился и выскользнул из противоестественного футляра.
Тамара прижала бумажную салфетку к отверстию заднего прохода и направилась в туалет. Следом за ней поплелся ее любовник.
Потом, когда он уже оделся и, как обычно, положил в тумбочку пятьсот долларов, Тамара спросила: "Родис мокхвал?". Отари немного помолчал, пристально на нее посмотрел, затем неохотно вымолвил:
"Мовал, ротса мзадвикнеби".
Он ушел, и Тамара опять закрылась на оба замка.
Через день она собрала все свои вещи и тайно бежала вместе с ребенком. Ее накопления позволили ей снять однокомнатную квартиру на окраине города и купить относительно новую "девятку". Случайной встречи с Отари или с кем-нибудь из знакомых она не боялась - Москва город большой...
