— Ну, знаешь, парочку примет я могу тебе описать. Например, если ты постоянно таскаешься за этим человеком с дурацкими вопросами после занятия или если пялишься на него, как на икону верующий. Ну, или…
Филипс продолжала топить друга, намекая на конкретного человека. Они с Мэтью уже давно заметили это. Глаза Эйдена всегда блестели при виде Якоба. Друзьям казалось, что скорее метеорит разобьет всю Землю в руины, чем Эйден пропустит любую малейшую встречу со старшим. А мистер Байрон, как и водится, не замечает младшего от слова совсем. Правда последнее время, особенно после последних событий, Якоб не замечал вообще ничего. Словно робот проводил занятия и скрывался в своей комнате. Даже на задания он за эту неделю не выезжал ни разу, только пару раз был в кабинете Фернандеса.
Мэтью тоже тренировался один. Андер приходил в спортзал только пару раз, сидел там с кислым выражением лица, пялясь в стену, бросал пару замечаний по поводу ударов и уходил. Но больше никто не видел его душевного состояния. На парах он был все так же серьезен, требователен и жесток. Все так же общался с остальными в надменном тоне, не давая надежды на то, что он сдался и ослаб. А Мэту будто не стеснялся показать, как ему тяжело и младшему это льстило.
— Ой, да что ты говоришь, мисс Догадка! И на кого ты намекаешь? — услышал Мэтью, когда вернулся из своих мыслей.
Друзья прожигали друг друга взглядом и готовы были столкнуться лбами, словно быки.
— А что тебя так разозлило? Правда глаза колет? — с легкостью отозвалась Бабби и с чувством победы откинулась на стул. — Признайся, что Якоб тебе нравится, — тихо сказала девушка.
— Знаете что, — разозлился окончательно Эйден, — волновать вас не должно, кто кому нравится. Ты вот например с Хатиманом разберись, — младший кивнул на хмурого Мэтью, — да и ты тоже с М… ой, да пофиг.
Парень подскочил со стула, сгрёб свой поднос и ушел. Бабби и Мэт молча переглянулись и продолжили есть уже остывший обед.
За столом старших пустовало место Сэма, на которое они то и дело поглядывали. Никто больше не смел его занять. Лин пыталась отвлечься разговорами о всякой ерунде, которая лезла в голову, парни были не против, девушка словно радио не давала уйти в свои мысли. Якоб слушал ее в пол уха, жевал бутерброд, который, казалось, потерял вкус и смотрел в сторону Мэтью и его друзей. Он видел, как Эйден вскочил и ушел, а Мэт вяло посмотрели с рыжей друг на друга и продолжили есть. Лин слабо улыбнулась, проследив за его взглядом.
— Тоже думаешь, что между ними что-то есть? — спросила она, намекая на Бабби и Мэтью.
— На счет Мэта не знаю, а рыжая точно на него запала, — ответил без особой заинтересованности Якоб, бросив многозначительный взгляд на Андера.
Он ожидал какой-нибудь реакции. А Хатиман и бровью не повел. Он помнил то, что было в санчасти, но признавать отказывается. Он заставил себя поверить, что ему ровно кто там на кого запал. Его сердцу такое слово как «чувства» к другому человеку было не знакомо и он хотел бы, чтобы так все и осталось. Единственное чувство, которое было ему не подвластно — боль от утраты близкого человека.
— Это да, — Лин оперлась о стол локтем, пытаясь продолжить разговор, чтобы в очередной раз мертвая тишина не настигла троицу, — она и на парах любуется им. Бабби красивая, они бы не плохой парой были. Жалко в нашей САНУ с любовью не просто.
Лин бросила тоскливый взгляд на Андера, а он непроизвольно посмотрел на Мэтью. Мэтью тоже повернул к нему голову, хоть и сидел спиной к столу старших. Их взгляды встретились на мгновение, но этого хватило, чтобы понять — Хатиман сейчас не в духе. Карие глаза стали еще темнее, скулы напряглись. Мэтью выучил все его повадки и стадии настроения. Даже тембр голоса давал понять как сегодня чувствует себя старший. Злой, грустный или счастливый. Последнего парень уже давно не замечал.
Андер отвел взгляд первым. Да не понимает он, что с ним происходит! Столько внутри всякого дерьма и непонятных мыслей, что самому тошно. Еще и эта ситуация с убийцей. Номера на машине ни Якоб, ни Андер не запомнили, остальные все мертвы. А может номеров и вовсе не было. Люди Фернандеса до сих пор ничего не нашли. Информации о новых группировках нет, вообще никаких следов, будто произошедший обстрел выдумка. Хатиман готов был сам перевернуть весь город, на директор ясно дал понять, что ни он, ни Якоб не должны совать туда свой нос, пока не попросят.
Андер снова повернулся в сторону Мэтью. Тот улыбался своей рыжей подружке и она улыбалась в ответ. Девушка сияла и даже ничего не смыслящий в чувствах Хатиман мог уверенно сказать, что она безумно влюблена. Чертов Хендерсон залег в сердца всех, кому улыбнулся.
***
После пар Мэтью как обычно пошел в спортзал. Он собирался побегать и отработать удары на груше, но как только он переоделся, в зал заявился Хатиман. На нем были черные спортивные штаны, кроссовки и футболка такого же цвета.
— Сегодня рукопашка, — сказал Андер и стянул футболку, бросая ее на скамейку у стены.
Мэт удивлено покосился на старшего. За долгое время он впервые решил с ним потренироваться. Парень внимательно рассматривал татуировки, будто пытался запомнить каждую. Андер был словно стена для росписи — сплошь и рядом ютились черные картинки и надписи. Мэту было стыдно признать, но ему безумно нравилось как это выглядит. Он помнит, что Андер обещал ему татуировку, но сейчас не подходящее время напоминать.
— Ты размялся? — Андер подошел к младшему, вздернув бровь.
Вместе ответа он получил слабый кивок. Мэт осторожно протянул руку, прикасаясь тёплыми пальцами к груди Андера. Там красовался разъярённый тигр, украшенный незамысловатыми узорами, которые плавно переходили в другие татуировки.
— На сколько больно делать татуировку на груди? — спросил Мэтью. — Тут же мышцы и все такое.
Он разглядывал рисунок, ожидая ответа. Парень неожиданно для себя представил как Лин гладит и целует эти татуировки, а Хатиман позволяет это. Мэт мысленно покачал головой, прогоняя эту картинку, и поднял взгляд на старшего, так и не дождавшись ответа. Потому что Андер смотрел на него и думал о своем. Сердце стучало словно у него аритмия. Он чувствовал. Сам не понимал что именно, но тело отзывалось на прикосновения и хотелось еще.
— Ты чего? — Мэт нахмурился и Андер сделал шаг назад, прогоняя все мысли и желания.
— Будешь меня лапать еще раз, я за себя не ручаюсь.
— В каком смысле?
Андер проигнорировал вопрос и вместо этого принялся объяснять, что нужно делать, если на тебя нападают сзади. Их жестокий спарринг не видел никто, потому что сразу же остановил бы это безумие. Они оба злились непонятно на что и обычная тренировка в какой-то момент превратилась в драку. Андер свалил Мэта на пол и придавил своим телом. Они тяжело дышали, прожигая друг друга зверским взглядом.
— Что, солдат, с подружкой нежиться получается лучше? — усмехнулся Андер.
— А у тебя?
Мэтью понадобились все оставшиеся силы, но перекатиться на Андера он смог, правда ненадолго, пару секунд и он снова оказался под ним. Карие глаза от злости стали почти чёрными, в них плескались незнакомые ранее эмоции, от которых становилось страшно. Что он может сделать дальше в таком состоянии, не знает, наверное, даже сам Хатиман.
— Что это ты к моей Бабби пристал? — нагло улыбнулся младший, будто знал что выбесит Андера еще сильнее, не понимая только зачем.
— К твоей?
— Да, а что не так? — задыхаясь, спросил Мэтью, сощурив глаза. — Да, ну, не-е-е-т, — рассмеялся парень, — ты что запал на нее? Боже, да у тебя есть сердце?!
Сарказм Мэта действовал на Андера как красная тряпка на бешеного быка. Старший не хотел верить, что сейчас чувствует самую банальную ревность. Он склонился максимально близко к лицу младшего, зажимая его руки над головой. В зеленых глазах появился неподдельный страх и от боли в запястьях парень сжал скулы со всей силы. Их губы были в миллиметрах, дыхание синхронизировалось, сердца отбивали барабанную дробь. Расстояние уменьшилось окончательно, пухлые губы Хатимана соприкоснулись с горячими губами Мэтью, от чего тот сглотнул толи от неожиданности, толи от страха. Было жарко словно в адском котле варились двое, когда Андер, сам не понимая, что творит, прижался к губам еще сильнее, заставляя Мэтью открыть рот и ответить на поцелуй. И Мэтью не сопротивлялся, положив ладонь на оголенное плечо старшего. Этот грубый поцелуй был как отдушина. Он был необходим как кислород.
