Марк Вений, легионер второй центурии, вдруг понял, что больше не может стоять на ногах. Было ли то из-за недельного недоедания или столь же длительного недосыпа, рассудку трудно было понять, однако тело уже вконец перестало его слушаться. Легионер отошел от своих товарищей, таких же вымотанных, голодных, как и он сам, дабы не участвовать больше в их пустых разговорах о раздаче хлеба. Марк присел на невысокий камень возле его и Гая Грания палатки. Из нее раздалось ворчание приятеля:

– Бестолочи, они и правда верят, что скоро раздадут зерно.

– А ты, бестолочь, и правда веришь, что все вокруг только бестолочи, – передразнил его Марк. – Носа своего не показываешь, хоть бы помог поохотиться.

– Они хотят есть дикого зайца без соли! – высунув свою рыжую голову из-за штор, воскликнул Гай. – Нет, если ты хочешь умереть, то пожалуйста… Или какой болезнью заразиться… Как будто тебе не хватило вшей и паразитов за весь поход.

– Хватило, хватило, не умничай, – раздраженно ответил Марк. Он понимал, что приятель, конечно, был прав, но тупая боль в животе уже одурманила разум солдата, пропитав все его мысли недовольством.

Легионер какое-то время таращился в умное веснушчатое лицо друга, а затем бросил взгляд-молнию, взгляд-беззвучное слово. Мысль, которую тот вмиг уловил.

– Нет. Ты что, сдурел?! – ответил на нее Гай, вздернув свои медно-рыжие брови. – Мы не будем это есть, покуда первый из нас не упадет в обморок. Таков был уговор.

– Да плевать мне на уговор! Я жрать хочу, понимаешь? Жрать!

Раздосадованный Марк бросил свою серебряную тарелку, что уже начал вертеть в руках, в землю. Она вонзилась в рыхлую почву, словно диск. В каких-то нескольких шагах от палатки еще с неделю назад, до наступления тяжелых времен, они с другом зарыли небольшой запас сухарей на случай, если станет совсем плохо. Упасть в обморок в бою от перенапряжения и нехватки сил – этого еще не хватало! А сражение вот-вот должно было случиться.

Их центурия преследовала гельветов1 уже которую неделю, загоняя их к подножью одной из галльских гор. Вся римская армия, пожалуй, держалась только на энтузиазме проконсула Цезаря, возглавлявшего кампанию. Многие трибуны и центурионы лично знали своего предводителя, а потому, сжав зубы, переживали нелегкие времена лишений – пожалуй, Его доблесть заставляла верить в победу Рима.

Марк Вений же, семнадцатилетний юноша, высокий и крепкий, до поры до времени вовсе как будто не замечал неудобств жизни в лагере. Его вдохновляли старшие товарищи, по вечерам у костра рассказывавшие истории о подвигах и храбрости Цезаря. Его вдохновляли красивые женщины, общество которых он сможет позволить себе по возвращении домой. Его вдохновляли деньги и земля, что он получит, когда Цезарь щедро вознаградит своих воинов.

«Красивого, но бедного сына обычного сапожника не так уж и сложно одурачить обещаниями хорошей жизни?» – стало первой усмешкой Гая Грания над ним.

Их дружба была странной, она скорее напоминала неизменные наставления Гая и молчаливое восхищение умом товарища со стороны Марка. Каждый знал, что вряд ли обоим удастся выжить в Галльской войне, а потому они просто наслаждались обществом друг друга, не задумываясь о том, что будет после кампании.

– Тогда жри! Хоть бы ты подавился этими сухарями! – с негодованием воскликнул Гай, плюнув с таким расчетом, чтобы плевок пришелся ровно на правую сандалию Марка.

От омерзения тот вскочил, инстинктивно выхватив кинжал из ножен. Бешенство охватило все его существо. Мгновенно, словно кошка, зашипел в ответ Гай и вылетел из палатки. Он вынул в ответ свой кинжал.

– Ну что, давай? Брат на брата, за горстку черствого хлеба! – усмехнулся Гай. – Коль убьешь меня, так весь мешок твой.

Пока Марк колебался и думал, как теперь выкручиваться из дурацкого положения, которое сам же и создал, кто-то из другой части лагеря закричал:

– Поллукс сбежал!

Нелепые гримасы друзей исчезли, уступив место недоумению.

– Да не может такого быть, – пробормотал Гай, складывая свое оружие обратно в ножны. Лицо его исполнилось тревоги, взгляд огромных глаз навыкате устремился на утес возле ручья, откуда доносился голос.

– Не может, – эхом отозвался Марк, сложив и свой кинжал. – Прости, я совсем уже голову потерял… С голоду.

– Бывает, – брякнул Гай в ответ. – Давай лучше узнаем, что там с Поллуксом.

Они молча пробирались свозь волны зелени, поросшей подле деревьев. Мысли Гая, видно, все обратились к любимому псу. Поллуксом звали моллоса2 при их центурии. Еще с месяц тому назад он увязался за ними, причем накануне сражения. На заре, подкрепившись вяленым мясом вместе с остальными солдатами, молосс неожиданно… Вступил в бой. Он рвал безжалостно галлов своими острыми зубами, не до смерти, но серьезно раня. Без амуниции сражался наравне со всей центурией. В тот же вечер его окрестили Поллуксом, псом-легионером.

Гай привязался к нему, казалось, больше всех остальных. Они были даже чем-то похожи: оба очень подвижные, легкие на подъем; у обоих большие карие глаза-блюдца. Еще их единила какая-то особенная рыжая энергетика. Солнечная, яркая. Чаще всего Поллукс ночевал подле палатки Марка и Гая, и поэтому оба так встревожились, услышав клич о пропаже пса.

– Эй! – окрикнул Марк солдата, потиравшего ладони над костром. Уже вечерело, и без горячей еды последней солдатской радостью оставалось тепло огня.

Тот обернулся. Солдат, которого Марк по ошибке принял за рядового легионера, оказался центурионом – главой их сотни. От стыда Марк Вений покраснел до кончиков ушей.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.