Пальцы правой руки схватили лук, но колесница в этот момент опрокинулась, и его и Пэнтоэра выбросило из неё. Они удачно сумели сгруппироваться и отделались при падении легкими ушибами.

«Проклятие! – мелькнула мысль в его голове. – Атон не спешит мне помогать!»

Нехези вскочил и отбросил сломанный лук. Он обнажил свой меч. На него с выпученными глазами бросился спешенный воин врага. В его руке был боевой топор. Чиновник фараона пригнулся и поднырнул под руку нападавшего и всадил меч тому прямо в горло. От этого страшного удара голова противника практически отделилась от тела. Нехези обдало целым фонтаном горячей крови.

– Осторожно, господин! – услышал он крик Пэнтоэра, и резко обернулся.

Колесница вражеского предводителя была совсем рядом. Возница что-то заорал, а второй в золотом шлеме поднял копье.

Нехези отскочил в сторону, чтобы не попасть под копыта лошадей. Пэнтоэр бросился на помощь своему покровителю и клинком перерезал горло коренной лошади.

Нехези тем временем ухватился за поручень и прыгнул в колесницу, что замедлила ход. Он одним ударом сбросил вниз возницу и вторым снес голову вражескому военачальнику. И золотой шлем с пышным страусовым султаном полетел под ноги лошадям других упряжек.

– Он мертв! – заорал Нехези и поднял вверх свой окровавленный меч.

После этого все перевернулось, и Нехези снова упал. Что-то ударило его по голове, и он лишился чувств…

***

Очнулся Нехези уже в роскошных покоях правителя Кумиди на золоченом ложе. Рядом суетились врачи и стояли сам правитель города князь Ракеш и военачальник Хоремхеб.

– Что с битвой? – сразу же спросил Нехези.– Как там?

– Полная победа! – вскричал Хоремхеб. – Ты лично снес голову их командиру. Ну и удар у тебя! Я сам сегодня того не сделал, что сделал ты. После этого они стали поворачивать обратно, наши пехотинцы вернулись в бой. Правда, больше грабили павших, а не сражались. Кстати, тот самый золотой шлем, что по праву твоя добыча, кто-то присвоил себе.

– Мы сегодня сумели отомстить, господин, – произнес Ракеш. – Ты убил того самого вождя хабири, что виновен в нападениях на караваны наших купцов!

Нехези вспомнил дипломатическую почту, которую разбирал еще у себя в Ахетатоне, по повелению Эйе. Тогда из Сирии писали, что хабири постоянно нападают на торговые караваны и препятствуют торговле между государствами. Города просили фараона немедленно прислать войска покарать ослушников и совершить священную месть, как и было положено в таких случаях.

«Если помощь не придет, то мы не сумеем больше удерживать Кумиди. Пусть Его святейшество пришлет нам фиванский корпус Амона, что в прежние годы отлично сражался в Сирии и принес немало побед. Если фараон не пришлет войска, то все земли верных фараону князей попадут в руки хабири»

Нехези высказал свои соображения Эйе, а тот доложил фараону обстановку, но Эхнатон и слушать ничего не стал. В последнее время ему постоянно говорили о войне, и эти разговоры приводили его в страшную ярость. О посылке войск в Сирию владыка Верхнего и Нижнего Египта даже думать не хотел. На это в египетской казне, как всегда, не было средств. Фараон строил новый храм Атону в Гелиополе.

Да и корпуса Амона в Фивах давно уже не существовало. Финансирование его прекратилось больше года назад и солдаты попросту разбежались. Теперь во всем корпусе насчитывалось не больше сотни воинов, среди которых было 50 офицеров, которым некем было командовать.

Однако сам Нехези скоро получил приказ фараона отправиться в Сирию и построить там, в удобном месте, новый храм Атону. Для этой цели фараон Эхнатон отправил в Сирию 12 мастеров и четыреста рабочих. Кроме того, было собрано большое количество припасов и инструментов.

Но Нехези сразу же пришлось вступить в войну. Таковы были обстоятельства.

– Полный разгром большого отряда хабири! – вскричал Ракеш. – Теперь они не скоро сунуться сюда.

– Хабири это не хетты. Вот если под стенами города появиться войско царя Хаттусиллиса, то дело примет иной оборот! – вздохнул Хоремхеб. – Сюда бы настоящую армию, а не несколько мелких отрядов. Вот тогда можно было бы делать настоящую политику.

– Корпус Амона? – князь Ракеш посмотрел на Хоремхеба.

– Одни воспоминания остались от этого корпуса. Если так пойдет и дальше, то у Египта совсем не станет армии. Гарнизоны крепостей разваливаются. Корпуса Амона и Птаха распались сами по себе. Начальник войск Маи никуда не годный полководец. Он совершенно не думает об армии и умеет делать хорошо только одно – угождать фараону и петь гимны Атону во время богослужений.

– Так скажи фараону, господин. Расскажи все, что ты здесь видел. Пусть пошлет войска. А то мы, друзья Египта, скоро совсем останемся ни с чем. Торговля совсем падает, – жаловался Ракеш. – Недавно большой караван вавилонского царя Буррабуриаша был дочиста разграблен.

– Разграблен? Кем? Хабиру?

– Нет. У нас и без них хватает своевольников. Царь Акко вышел за стены своего города и ограбил купцов. А мы живем за счет транзитной торговли и для нас караваны это жизнь. Понимаешь, господин? Царь Вавилона прислал письмо с требованием возместить убытки и наказать виновных. Но как это сделать? Теперь нового каравана ждать нечего. И скоро купцы найдут иные более безопасные пути. А с чем останемся мы?

– Слушай, Нехези, что он говорит, – поддержал Ракеша Хоремхеб. – А казначей фараона станет требовать от них ежегодную дань. А с чего они станут платить? Со времен Тутмоса князья Кумиди платили дань фараонам согласно росписи, но фараоны охраняли торговые караванные пути, и город постепенно богател. Армия Египта обеспечивала здесь абсолютную стабильность. Но теперь фараон не думает о защите дорог. Регион из спокойного превратился в неспокойный. За что же им платить нам дань?

– Думаешь, я не знаю этого, Хоремхеб? Вавилонский царь много раз просил нас о помощи. Но фараон молчит, и слушать об этом не желает.

– Тогда египетскому владычеству в Азии пришел конец. Пока еще верные слуги фараона просят его, и посылают ему слезные послания. Но скоро они найдут иного господина. И мы увидим колесницы хеттов в Дельте. И кто же тогда станет на защиту империи, если армии больше нет? Снова мы увидим то, что видели во времена гиксосов.

– Я все это хорошо понимаю, Хоремхеб, и обещаю тебе поговорить с фараоном, когда вернусь в Ахетатон. Кстати, мой человек Пэнтоэр? Жив? – Нехези вспомнил о своем вознице.

– Жив. Только помят малость.

– Это ничего. Я тоже немного помят. Но храм Атону строить нужно. Мне нужно немедленно вернуться к Кадешу, где ждут меня архитекторы и рабочие.

– Обстановка не благоприятствует строительству храма, Нехези. Твоих рабочих здесь могут разогнать.

– Ничего у меня сотня людей во главе с таким рубакой как Пэнтоэр….

***

Но счастье отвернулось от Нехези. Не преодолев и половины пути, он узнал, что Кадеш попал в осаду хабиру. Ему сообщил об этом архитектор, оставленный им с обозом вместо себя, пока он воевал под Кумиди.

– Что с караваном? – вскричал Нехези, соскакивая с колесницы.

– Его полностью разграбили, а мастеров перебили. У нас было всего десять воинов охраны, господин, – архитектор Мади, посланный главным архитектором фараона Беком, придерживал кровоточащую рану на своем плече. – Что мы могли сделать?

– А князь Кадеша? Он союзник Египта и данник фараона! Где были его воины?

– Они не стали выходить за стены и вмешиваться в бой. Зачем им рисковать собой ради нас. Наш храм Атону им совершенно не нужен. Если бы фараон прислал войска, вот тогда бы они стали помогать.

– Сколько людей с тобой?

– Семьдесят три рабочих, три архитектора, и пять камнесечцев. Это все, кто остался в живых.

– Что же делать? – Нехези схватился за голову. – Что делать, как мне доложить об этом фараону? А ты, Мади, что скажешь Беку? Что ты ему доложишь? О том, что врагов было больше? Да он скажет тебе, что нужно было прогнать их, призвав Атона.