– А водки нету… – голосом оракула произнесла шестилетняя диверсантка.

– В смысле… Ксюша? – обратился я к её матери, удивившись проницательности и осведомлённости ребёнка.

– А что – Ксюша? Вы позавчера…

– С дядькой Васькой Мишиным за День пограничника… – напомнила причину застолья Женька.

– Хорошо… давай «на сухую» считать приглашённых, хотя это и не по правилам. И сколько с вашей стороны? – с иронией в голосе задал я вопрос, на всякий случай открывая дверцу хранилища прохладительных напитков.

– Пятнадцать…

– Что пятнадцать, Ксюш? – замерев с открытой дверцей холодильника в руке, спросил я.

– С моей стороны пятнадцать человек, Андрей. Что здесь непонятного?

– Ксюша, а ты про Сашку Архипова не забыла? – громким шёпотом спросила маму Женька.

– Подожди, Жень…

– А непонятно то, что мы с тобой договаривались, что от каждого будет человек по двенадцать, плюс один непредвиденный. Итого: двадцать пять. Плюс нас трое…

– Четверо! Ты про моего братика забыл, – легонько похлопав свою мамашу по животику, вступила в полемику взрослых Женька.

– Ксюш, откуда у тебя столько? Ты же говорила, что из родственников, с кем ты общаешься, у тебя никого… Это всё твои друзья-спортсмены, что ли? А я их знаю? – возмущённо подтянув повыше трусы, спросил я.

– Некоторых знаешь. Просто я как-то выпустила из внимания двух подруг из Ярославля, а они замужем. Вот и считай… А у тебя? Все менты? После какой рюмки вы петь начнёте эту вашу… «Значит, надо нам вести незримый бой… Служба днём и ночью…» Хорошая у нас свадебка получается… менты и спортсмены. Очень много общих тем для общения! – с грохотом расставляя тарелки для ужина, психовала Ксюха.

– И что ты предлагаешь? – не глядя, нарезая огромными ломтями хлеб, мрачно спросил я.

– А ничего… – отвернувшись к окну, пискнула Ксюша, начав гладить себя по животу, успокаивая «сообщника».

И тут в случайно случившейся паузе мы услышали всё громче и громче тиранивший наши уши вой… Выла, глядя на яркую лампочку торшера, Женька, сидя на полу и прижав к себе слизывающего у неё с лица слёзы Тимошку. Наш бигль ляпал по щёчкам Женьки своим шершавым языком, тревожно поскуливал и сурово поглядывал на нас с Ксюшей.

– Здрасьте… а ты-то чего? По какому поводу вой? Духов вызываешь? Жень… – попробовал пошутить я, садясь на пол рядом с хитрой девочкой.

– А вы чего? Кто с твоей стороны? Кто с моей стороны? А про мою сторону почему никто не спрашивает? Думаете, у меня её нет? Да? Или ваша свадьба меня не касается? – забрасывал нас ребёнок логичными вопросами, сморкаясь в широкое рыжее ухо бигля.

– Ну всё… Не могу я больше так. Вы оба в курсе, что мне волноваться нельзя? Хотите, чтобы я вам хулигана родила? Дождётесь! – психанула Ксюха, со звоном бросив на стол вилки-ложки.

– А что у нас на ужин? – понимая, что нужно уходить от свадебной темы, спросил я, отщипнув корочку хлеба.

– Голубцы! – уже другим тоном объявила хозяйка, с улыбкой наблюдая за нашей реакцией.

– Чур, мне три! – убегая в ванную мыть руки, крикнул я.

– И мне, чур… три! – шмыгнув носиком, весело пискнула Женька, вскакивая с пола.

– Не съешь…

– Кто? Я?

Вот так и закончилось наше очередное обсуждение, касающееся предстоящего торжества. Но до назначенной даты было ещё целых десять дней, поэтому и думалось, что в конце концов всё утрусится, уляжется, устаканится и согласуется.

Спалось ночью отвратительно. Приснилась свадьба… Моя, конечно. Будто стоим мы с Ксюшей такие торжественные у входа в ресторан, гостей встречаем. А прямо на нас толпа полицейских валит… видно, с дежурства только. Пэпээсники, дэпээсники, суровые мужики из «убойного», подозрительные парни из «собственной безопасности», девчонки из архива и бухгалтерии, «дознавалки» из следственного, повар Надя из нашей столовой… Но все не с пустыми руками, с подарочками. Принято у нас так, у настоящих полицейских. Кто проститутку посимпатичней под локоток ведёт, кто взяточника с толстым конвертом в руках, кто какую-то коробку со склада вещдоков тащит. Надюшка разнос с тефтельками столовскими, тёпленькими ещё, впереди себя прёт. И от запаха чесночка ноздри так…

– Андрюша, это всё твои? С твоей стороны, в смысле? – жалобным голосом спрашивает меня моя невеста, пряча выражение лица за свадебной фатой.

– Ну да… – без сомнения в голосе отвечаю я. – Правда, что-то никого из наркоконтроля и ОБЭПа не вижу. Ну, ничего, подойдут. У них подарки самые крутые. А твои приглашённые… спортсмены-то твои где, Ксюш?

– А нету, Андрюш… Мои твоих увидели и разбежались. Только подарки – банки с протеиновым питанием и коврик для тренировок у входа в ресторан оставили, – шёпотом ответила Ксюша, с ужасом глядя на красивую длинноногую проститутку в бикини с огромным подарочным бантом на шее.

Ну, ничего! В тесноте, как говорится, да не в обиде!

Совещание в кабинете у начальника криминальной полиции нашего Управления полковника Воронина закончилось его традиционной репликой:

– На этом всё. По рабочим местам, товарищи офицеры.

Пискнули колёсики под креслами товарищей офицеров, закрылись ноутбуки, застегнулись на тугие кнопочки деловые папки…

– Чапаев, а ты чего сидишь, яйца греешь? Выметайся, меня генерал вызывает, – двигая ящиками своего стола, поторопил меня Воронин.

– Вопрос у меня, Николай Петрович.

– Задавай.

– У меня отдел до сих пор не укомплектован людьми. Дознавателя заслали куда-то без объяснения причин, очень ценный оперативный сотрудник перевелась в «аналитику» с сегодняшнего дня. Я скоро сам собой буду командовать, Петрович… Не отдел, а кузница кадров какая-то. Готовим специалистов, а их потом разбирают, как горячие пирожки. А работы-то меньше не становится, – завёл я старую пластинку без надежды, что её дослушают до конца.

– Начал… начал он мне тут… А ты в отделе с утра был? Так ты сходи, сходи, Чапаев… Там тебя сотрудник новый дожидается, – улыбнувшись чему-то своему, ответил Воронин. И, посмотрев в какую-то бумагу, уточнил:

– Капитан полиции Зимин Сергей Михайлович. Прибыл к нам переводом из культурной столицы. Опытный сотрудник, между прочим. Отдал тебе, хотя у «убойщиков» тоже народу не хватает. Полищука после ранения комиссовали. Слышал? Такого опера лишились… А я тебе… ты ж в любимчиках. Ну, иди, Чапай, мне ещё подмыться надо перед генеральской поркой, – весело сообщил полковник Воронин, складывая в папку какие-то бумаги.

– А где служил-то этот капитан? – на всякий случай поинтересовался я уже на выходе.

– На таможне, Чапаев, на таможне. Контрабандистов ловил.

– Так его ушли или он сам сбежал? – попробовал уточнить я, понимая, что с таких хлебных мест просто так не уходят.

– Чапаев, иди уже, а! Хороший человек за него просил… – поморщившись, махнул в мою сторону полковник.

– А! Ну тогда другое дело… блатной, значит. Кстати, я бы ещё от пары оперов… от хорошего человека не отказался.

Спустившись к себе «в казематы», как говорил о нашем полуподвале помощник начальника по АХО подполковник Тарасенко, я решил сразу зайти в кабинет к своим операм. Уж очень хотелось посмотреть на «таможенника». В кабинете с чашками кофе в руках находились двое. Собственно, старший лейтенант Дроздов и второй… пока неопознанный. Моргнув незаметно Дроздову (что означало: «…помолчи и не вздумай…») и буркнув что-то типа: «Здорово, мужики…», я взял со стола свободную «гостевую» кружку и пошёл к чайнику.

Мужики тем временем продолжали знакомиться, веселя друг друга байками из «боевой юности».

– А меня сразу после армейки в ментовку взяли. Я старшим сержантом пришёл, вот меня после «курса молодого бойца» в ППС и определили. Мы тогда при дежурном в отделе были. Звонок ночью. Бабулька какая-то: «Сынок, у нас на детской площадке двое хулиганов русалку насилуют». Дежурный по отделу спрашивает: «Женщина, а вы ничего не путаете? Какую такую русалку? Вы случаем не кино по телевизору смотрите?» А бабка отвечает: «Я не слепая! Прямо у меня под окнами… Два пьяных мужика по очереди бедную девку насильничают». Дежурный, всё ещё надеясь, что бабушке показалось, пытается шутить: «Так девку или русалку, бабушка?» А та возмущаться уже стала, прямо кричит в трубку: «Девка, ирод ты такой… вон у неё груди голые и волосы фиолетовые. А эти… без трусов, прости Господи». Ну и нам дают команду на выезд. Приезжаем. И действительно, видим – на детской площадке лежит такая роскошная русалка с сиськами, хвостом и фиолетовыми волосами. А на ней верхом два бомжа со спущенными штанами водку хлещут и имитируют половой акт. Правда, русалка та деревянной оказалась… Скульптурная композиция такая.