– Так… «Кольцо»… – диктуя сам себе, записал у себя в блокноте Верещук. – ЗАГС наш, районный? Хорошо! Всё сделаем в лучшем виде, Чапаев! Ну и мой тебе подарок на свадьбу. Какая ж свадьба без свадебного генерала? Лично приду. По форме!

– Ну и я… Я с супругой приду. С удовольствием. Опять же после выполнения задания вам премия будет начислена в обязательном порядке. Так сказать, для восполнения семейного бюджета. После свадебных расходов очень кстати будет, – заверил полковник юстиции Антонов.

Мы с Корниенко медленно спускались по широкой лестнице на выход из управления. Каждый думал о своём.

– Интересно получилось, Чапаев. Свадьбу за тебя переносят, сами себя гостями назначают… Слушай, а что ты мне в приёмной у генерала сказать не успел? Что-то типа: «Виолетта, я тебя хотел…» Правда, что ли, Андрюша? – лукаво глядя мне в глаза, сказала, уперев в мой живот свою грудь четвёртого размера, Виолетта Юрьевна.

– Да ну тебя… Я хотел сказать: «Виолетта, я хотел тебя на свадьбу пригласить. Ты в эту субботу свободна?»

– А я бы тебе сказала: «Нет, Андрюша, занята. В эту субботу я буду выяснять на границе Калужской и Смоленской областей, в кого совал свой писюн один малолетний дебил из города Кремнев».

Спустились ко мне в отдел «пошептаться». Хотел было по привычке заглянуть к операм и, подмигнув Лядовой, спросить: «Барышня, я могу надеяться?» А она, как всегда кокетливо, ответила бы: «Ах, оставьте, офицер! Моё сердце занято, но на чашку кофе надеяться можете!» Но вовремя вспомнил, что оперативный сотрудник Лядова С. И. выбыла из штатного расписания отдела. Корниенко отказалась, а я себе наболтал кофейной жижи, пахнущей пережаренными семечками и пересохшим черносливом одновременно.

– Ехать будем раздельно, – предложила свой вариант Виолетта, – ты выезжай в первой половине дня на машине, а я ближе к обеду на поезде.

– К чему такая конспирация? – не понял я.

– Любую проверяющую комиссию, Андрей, на месте воспринимают как своих личных врагов и как единую команду. А мы с тобой приедем к ним чужими, случайно и наобум назначенными людьми. Сделаем вид, что мы «не контачим» и испытываем друг к другу антипатию. А раздрай в рядах врагов всегда плюс для противника. Посмотрим, к кому первому потянутся мздоимцы… – хитро улыбнувшись, подмигнула мне следачка. – Кстати, комиссий из двух человек не бывает. Проси у Ващука ещё одного. Возьми из своих оперов кого-нибудь.

Я согласился с Виолеттой и позвонил нашему генералу:

– Товарищ генерал, разрешите с собой одного опера взять. Мало ли… Подстраховка нужна будет в любом случае.

– Не возражаю, бери одного. Теперь о подстраховке. Завтра перед отъездом дам тебе контакт в Кремневе. Он о тебе будет в курсе. Это, скажем так, «на всякий боевой».

Я решил взять с собой капитана Зимина. Для него это будет первое задание, а для меня возможность оценить его оперские качества. Позвонил своим по внутреннему и услышал:

– Капитан Зимин, слушаю.

– Зайди, Зима.

Виолетте Зимин понравился. Она вообще любила таких… крепеньких, лобастых, сообразительных. Недаром ходили слухи, что группа захвата СОБРа… в полном составе платит ей алименты. Так как до сих пор не знают, кто отец её старшего сына, а сдавать анализ ДНК на отцовство считают не по-товарищески. Шутка!

Было принято решение Зимина отправить в Кремнев на следующий день после нашего отъезда. Поселиться он должен будет в той же гостинице, но, насколько это возможно долго, держать в тайне свою связь с проверяющими из Главка.

Домой я приехал пораньше. Впереди меня ожидал тяжёлый разговор с беременной невестой, с нетерпением ждущей дня бракосочетания, и Женькой, мечтающей о танцах и салюте. На удивление, Женька сама бегала по квартире в компании своих друзей.

– Мама с Фирочкой Самойловной к портнихе пошли платье на второй день свадьбы мерить, а меня на хозяйстве оставили, – улыбнулась всеми, что были, зубами Женька, показывая на крутящихся под ногами кота и собаку.

«Казнь откладывается, но не отменяется», – подумал я, раздеваясь.

– О, пап, а хочешь, я тебе один секрет покажу? – заговорщицким тоном спросила меня Женька и, взяв за руку, повела в спальню.

Там она сдвинула створку двери большого купейного шкафа и, ткнув пальчиком в непрозрачный целлофановый чехол, попросила:

– Сними, пожалуйста, я не достану.

Я послушно снял то, что меня просили, и положил на кровать. Женька аккуратно расстегнула молнию и восторженно заголосила, во весь рот, улыбаясь дырочками от недостающих зубов:

– Смотри! Смотри, какая красота!

Честно говоря, на вешалке было трудно себе представить всё великолепие этого шедевра портняжного искусства, но даже подполковник полиции смог понять, что перед ним свадебное платье. Нежно-голубое, переходящее в бирюзовое, воздушное, с огромным переливающимся шлейфом… и стразики, стразики, стразики…

– Жень… – зачарованно пролопотал я.

– А… – не отводя от платья заворожённого взгляда, ответил ребёнок, оцепенев от восторга.

– А ты в курсе, что жениху нельзя перед свадьбой показывать свадебное платье? Примета плохая.

– Какой же ты жених, Чапаев? Ты уже мой папа, – без доли сомнения ответила Женька, для полного успокоения взяв меня обеими ручками за руку.

Щёлкнул замок входной двери, и Тимошка с громким радостным лаем бросился встречать хозяйку.

– Атас! – громко шепнул я, судорожно помогая Женьке застёгивать молнию на чехле платья.

– Ух ты! – раздалось из прихожей. Видно, были замечены мои туфли и ветровка.

Мы с дочкой быстро переметнулись на кухню. Я открыл холодильник и, нахмурив брови, начал глубокомысленно изучать его недра. А Женька взяла альбом с раскрасками и, высунув язык, начала раскрашивать обезьяну в зелёный цвет. Наша слегка «кругленькая» мама, улыбаясь, подошла ко мне, поцеловала и как бы между прочим сказала Женьке:

– Жень, а обезьяны зелёными не бывают.

– А вот и бывают, – ещё сильнее нажимая на карандаш, сказала художница, – это зелёная макака.

– Ксюш, а я в командировку уезжаю, – прячась за дверку холодильника, негромко произнёс подполковник полиции.

– Зелёных макак не бывает в природе, а вот зелёные мартышки есть. Правда, не такие зелёные, как у тебя. Что, уже в понедельник? – выставляя из сумки на стол пакеты с молоком и кефиром, спросила Ксюша, пока ничего не подозревая.

– Нет… – напрягшись, ответил я, откусывая жопку привядшего огурца. – Завтра.

– Понятно, – как-то спокойно и буднично ответила моя гражданская жена на шестом месяце беременности и вышла из кухни.

Вскоре, из спальни отчётливо стали доноситься звуки открываемых и задвигаемых мебельных ящиков. Мы с Женькой перемигнулись, и я кивнул дочке, мол, сбегай на разведку. Маленькая Чапаева вернулась через пару минут с красным носом и глазами, полными слёз.

– Ну, что там? – заговорщицки понизив голос, спросил я у Женьки.

– Не знаю… На кровати два чемодана… Сидит, плачет и шёпотом ругается, – испуганно глядя на меня, ответила Чапаева, шмыгая носиком.

– Какие два чемодана? Вы сюда заезжали с одним, – попробовал пошутить я, понимая, что нужно срочно идти объясняться.

И правда, в спальне на кровати лежали два чемодана. Один (тот самый, розовый, с поломанным колёсиком) был уже закрыт, а второй, с которым я собирался ехать в командировку, заполнялся трусишками, платьишками, колготками, носочками (преимущественно Женькиными).

– Ксюш, всё хорошо будет, я всего на две недели… – попытался спокойно объясниться я и положил ей руку на плечо.

Это было моей ошибкой, потому что именно в этот момент в гражданке Галкиной проснулся тренер-инструктор по женской самообороне. Моя пузатенькая сожительница ловко перехватила мою руку, нырнула под неё и, оказавшись у меня за спиной, сильно толкнула меня в район… крестца… своей правой ногой (а она у неё толчковая). Не успев сгруппироваться, я, как мешок с проросшей картошкой, шмякнулся всё той же… крестцом… на злосчастный розовый чемодан с его долбаными поломанными колёсиками. На шум ломающегося чемодана и мой приглушённый стон прибежала Женька и, театрально держась ладошками за свои щёчки, закричала: