Теперь всё было совсем по-другому. Мир казался холодным и серым. Ты даже не могла вернуться на учёбу, потому что, цитируя, «ты восстанавливалась после пережитого травмирующего события», и твои родители не позволяли тебе уйти из их поля зрения более чем на пять минут. Ты не могла получать образование, ты не могла работать, ты ничего не могла делать. Достаточно иронично — сейчас ты была также безнадёжна, как когда была с Лигой.

Пока ты справлялась с изменениями и пыталась восстановиться, одним днём тебе нанесли неожиданный визит. Даже твои родители были лишены дара речи. Вашим гостем оказался не кто иной, как Всемогущий, стоявший прямо в вашей входной двери.

— Здравствуйте, — он вяло улыбнулся. — Можно войти?

Он был ещё с кем-то, с мужчиной с длинными чёрными волосами и небрежной щетиной. В конце концов ты распознала в нём учителя ЮЭй, Аизаву, который говорил во время пресс-конференции, которую Шигараки заставил вас смотреть, пытаясь переманить Бакуго.

Это воспоминание вызвало пульсацию в твоих висках. Ты содрогнулась и последовала за своими родителями, когда они пригласили двух мужчин пройти в гостиную.

Всемогущий казался нервным, нерешительным. Ты всё ещё не привыкла видеть его в новой форме. Между ней и огромным, видимо неуязвимым человеком, который так долго защищал людей, была невероятно большая разница. Символ Мира. Вернее, бывший Символ Мира.

Это не важно. Для тебя он всегда будет героем, который не спас тебя.

— Мисс [Имя], — начал он, — я не… уверен, что должен сказать, но мне казалось, что прийти и извиниться лично было правильно. Конечно, как Вы уже должны знать, я далеко не идеален. Всегда будут те, кого я не смогу спасти, даже если они будут на расстоянии вытянутой руки от меня. Это очень больно, когда они достаточно близко, но всё ещё ускользают от меня. И с таким злодеем, как Шигараки… Я могу лишь представить, сколько Вам пришлось пережить, — он отошёл от дивана, игнорируя протесты твоих родителей, опустился на колени и пал ниц перед тобой. — Пожалуйста, — он вздохнул, прижав лоб к полу, — я знаю, Вы, должно быть, так напуганы, но я надеюсь, что однажды Вы сможете найти в себе силы простить меня.

— Всемогущий, пожалуйста, поднимите голову! Конечно, мы знаем, что Вы сделали всё, что было в Ваших силах, чтобы помочь нашей дочери…

— Она была прямо передо мной, а я не смог спасти её. Пожалуйста, позвольте мне сделать хотя бы такую малость.

Ты уставилась на него, гадая, должна ли ты чувствовать что-то, потому что, если честно, ты не чувствовала ничего. Его извинения не выглядели особо вынужденными или искренними, и при этом они не вызывали у тебя болезненного чувства удовлетворения. Ты знала, что герои несовершенны. Ты думала, что давно смирилась с этим, но теперь, когда ты сама стала жертвой, ты почувствовала в себе гораздо меньше сил для прощения.

— Всё хорошо, — просто сказала ты. — Слишком поздно извиняться. Теперь мне всё равно.

Всемогущий и Аизава одарили тебя горькими, печальными взглядами. Твои родители уставилась на тебя, широко распахнув глаза; ты уже могла сказать, о чём они думали. Как ты вообще можешь быть так груба с бывшим героем Номер Один? Но то, что ты сказала, было правдой. Он был героем, ты была человеком, нуждавшимся в его помощи, и, в конце концов, он не смог тебе её предложить.

Человеку, пережившему страдания, было всё равно, кто перед ним, даже если это герой Номер Один. Для тебя он был никем. И нельзя сказать, что у тебя не возникало никаких ассоциаций.

Ты встала с дивана.

— Я устала. Спасибо, что пришли. Я пойду спать.

— [Имя], подожди!

Даже когда твои родители позвали тебя ты не оглянулась, ни разу. Ты слышала, что они ещё недолго говорили, хотя о чём, ты не имела ни малейшего понятия. Ты совсем не понимала, о чём ещё здесь можно говорить. Было ясно, Всемогущий пришёл сюда, чтобы облегчить свою вину. Почему твои родители думали, что ты будешь вести себя вежливо перед ним?

В какой-то больной степени они, вероятно, всё ещё считали героев ангелами-хранителями общества, даже после того, как их собственный ребенок был похищен и подвергся физическому насилию. По какой-то причине это тебя действительно разозлило.

—

— [Имя], хочешь посмотреть какой-нибудь фильм? На Netflix недавно вышел очень хороший.

— Нет, спасибо.

— Ты уверена? Я слышала, это должен быть…

— Нет, спасибо.

Ты пронаблюдала, как изменились лица твоих родителей, но они знали, что лучше не пытаться заставлять тебя что-нибудь с ними делать. Сначала ты думала, что пребывание в кругу семьи и других людей поможет тебе отвлечься, так сказать, облегчить боль, но всё было как раз наоборот. Находясь среди людей, стало намного очевиднее, насколько ты изменилась, насколько застойным было твоё настроение. Ты не могла вспомнить, как раньше вела себя с другими. Теперь тебе всё казалось таким вынужденным.

По этой причине ты предпочитала находиться одна. Горькие мысли и воспоминания часто отравляли твой разум, но будучи одной, ты хотя бы могла позволить им одолеть тебя, а не пыталась закопать их. Чаще всего ты вспоминала страх, боль и как одностороннюю страсть Шигараки, направленную на тебя.

Но не всё было плохо, и почему-то это беспокоило тебя больше всего. Иногда ты просто вспоминала, как вы сидели в его комнате и вместе играли в видеоигры, и как он иногда посмеивался, когда ты волновалась и совершала небольшие ошибки, или слабо улыбался, когда ты действительно играла прилично. Ты вспоминала, как он иногда прикасался к тебе, как если бы ты была сделаны из тончайшего фарфора, всегда осторожно, чтобы не задеть всеми пятью пальцами твою кожу

Ты вспоминала, как он говорил, что любит тебя.

— Блять, — ты выругалась, и неожиданно тебе стало трудно дышать. Такие мысли всегда были самыми болезненными. Ты не могла забыть ничего из того, что видела в его воспоминаниях, в его прошлом, в том, как он на самом деле был счастлив в детстве. То, что он был нормальным и невинным, что он хотел помогать людям.

Ты побежала в ванную, и тебя вырвало. Слёзы запачкали твои щёки, скатились по подбородку и упали на стенки унитаза. Ты не понимала саму себя. Ты больше не чувствовала себя нормально. Он что-то с тобой сделал, пока ты была там. Он, должно быть, промыл тебе мозги, как-то забрался в твою голову.

Пожалуйста, просто оставь меня. Пожалуйста, пожалуйста…

Ты перестала плакать, когда услышала, как твой телефон зазвонил. Резко вдохнув, ты брызнула водой себе на лицо побежала обратно в комнату.

Это был незнакомый номер. Может ли быть, что он уже нашёл тебя? Это правда заняло столько времени?

Ты была невероятно напугана, но по какой-то причине всё же приняла звонок.

— Алло?

— Э… это [Имя], да?

Это был не Шигараки. Ты почувствовала, как воздух снова заполнил твои лёгкие. Это был не Шигараки, но всё же знакомый голос. Тон был заметно глубоким и хриплым.

— Да, — ответила ты. — Бакуго, это ты? Как ты узнал мой номер?

Он сделал паузу, возможно, чувствуя угрызения совести.

— Э, да. Извини. Я взял номер у своего классного руководителя вчера. Ну, знаешь, Аизава? Я слышала, что он и Всемогущий приходили к тебе, и я спросил, есть ли у него твои контакты. Оказалось, твои родители дали их школе, чтобы они могли оставаться на связи на всякий случай. Он сказал мне сначала поговорить с твоей семьёй, но я просто подумал… Не знаю. Может, я должен был сначала позвонить им, чтобы убедиться, что это нормально.

— Мы уже говорим. Чего ты хочешь?

— Я… Я просто хотел извиниться. За тот день.

— Тот день?

Бакуго сглотнул.

— Ты знаешь, о чём я. Тот день, в Камино. Ты пыталась выбраться оттуда, как и я, и в самый последний момент я… я не знаю, почему, но я просто…

— Ты не спас меня, — холодно ответила ты.

— Да, но это не…

— Что? Это не что? Хочешь сказать, я просто выдумала, что ты бросил меня там, хотя был достаточно близко, чтобы дотянуться до меня?