Государь внимательно выслушал посла и выражением лица показал тому, что сомнений насчёт него у него уже не имеется. «Верю, верю… Что хочет император Фридрих?» – прямо без околичностей спросил государь Иван.

Тот деликатно улыбнулся, желая понравиться заранее до своего предложения. «Великая княгиня Софья предложила через своих посредников ещё в прошлый раз просила меня разрешить вопрос об устройстве судьбы царевны Елены. Так вот… Ради союза императора и государя мне именем императора Фридриха ныне велено сделать предложение государю выдать его дочь, Елену или Феодосию, за Албрехта, племянника императора. Император желает видеть невесту своего племянника…»

Государь невольно поморщился, услышав имя супруги Софьи в контексте речений посла, но про себя подумал, что правильно мыслит его хитрая и мудрая великая княгиня, взявшись ранее великого князя за устройство судеб своих дочек. «– У нас так сразу с бухты-барахты не принято везти государеву дочку неизвестно куда… Такое возможно только после заключения с императором союзного договора…»

Государь вызвал тут же ближнего дьяка Федора Курицына и ответствовал через него: «Вместе с послом германским пусть отправится в Германию посол московский, коему велено будет изъясняться о сем с императором… Кого пошлем, Федор?..»

«Моего брата, Ивана Волка Курицына, можно государь… Пусть набирается опыта в посольских делах… Только, насколько я наслышан, великая княгиня Софья для такого императорского дела желает послать с Поппелем своего доверенного грека Юрия Траханиота, выехавшего с ней когда-то из Рима… Наверно, грека надобно посылать… У него старые связи есть на западе, к тому же, он пользуется особым расположением княгини…

– Ты прав, с греком послу будет удобнее, поскольку тот является личным поручителем известной на западе византийской царевны, обретшей в Москве новую родину и нарожавшей государю кучу женихов и невест для тамошних властителей…Добро… – согласился удовлетворенный государь. – Объясни только послу, чтобы зря не обижался… Что обычаи наши русские не дозволяют раньше времени… – Он подмигнул понимающе своему ученому опытному дьяку, мол, после договора союзного можно, а раньше – только курам на смех. – Раньше положенного времени показывать совсем юных неопытных девиц, тем более дочек государевых, дошлым женихам и сватам…

Через какое-то время дьяк Федор Курицын сообщил государю весьма любопытную новость:

– Государь, сообщаю слова Николая Поппеля, которые он передал мне лично, с глазу на глаз. Он приехал в Москву с самыми широкими полномочиями в ранге личного официального посла императора Фридриха Габсбурга, чтобы предложить тебе, государь, королевскую корону…

– А нужна ли она мне, Фридрихова корона? – спросил задумчиво Иван Васильевич и поднял усталые серьёзные глаза на умного доверенного дьяка из своего самого близкого круга. – К чему она меня обяжет, если я её возьму и приму ради прихоти императора?..

– Твоё согласие, государь, означало бы включение Руси Московской в граница Священной Римской империи… Вот к чему корона обяжет… А если дочек, государь, выдашь за их королевичей и маркграфов, то выходит, что империя и претензии на наши земли может предъявить, к тому же на законном основании, по их разумению…

– То-то Софья меня науськивает: бери, коли дают, корону… И дочку Елену, давай, быстрее отдадим… – задумчиво промолвил государь, сокрушенно покачивая головой…

– Принятие короны обяжет тебя, государь, считаться с волей императора и…

– У московского государя своя есть княжья воля… Пусть с ней считаются некоторые…

– Княжья воля государя – для русских Божья воля… – сказал Курицын в полупоклоне.

– Вот именно, Федор. Молодец, что хоть этого не забываешь, за что и ценю тебя, и в обиду никогда и никому не отдам. А то многие с епископом Геннадием не прочь добраться пальцами до твоей глотки. Хоть и вольнодумец ты великий, но государеву линию в политике ведёшь правильно и зрело. Многим надобно бы помнить о сути княжьей воли на Руси…

– Так что будем делать, государь?.. Поппель просит нижайше третьей аудиенции у тебя…

– Пока ничего не говори ему… Приму его… От короны откажусь, но выражу твердое желание заключить с империей Фридриха союзный договор. А после договора и прочих веяний решим и насчёт обручения и брака Елены…

– Как скажешь, государь…

– Вот так, сначала сына Ивана бросил в топку государевых союзов и московской политики… – грустно, с надрывом, комком слёз в горле промолвил государь. – Теперь вот дочку бросаю… Не выйдет с принцем Албрехтом, в другую топку брошу, хоть в Казимирову… ради русских интересов… так надобно Руси… Чего ты понимаешь, Фёдор, в любви отцовской и супружеской государя… Мария Тверская… Софья Палеолог… Иван Младой… вот Елена… звенья трагической цепочки личных судеб, нанизанных на государственные интересы Руси святой… ради её исторического прорыва в ряды самых первых европейских государств…

Впервые в жизни Федор Курицын увидел слёзы на глазах своего государя и отвернулся, чтобы не мучить своё и государево сердце…

А вскоре и Курицын, и многие ближние московские князья и бояре во главе с самыми знатными: Патрикеевым, Холмским и Ряполовским были потрясены сценой «дипломатической тайны» третьей аудиенции, данной послу Фридрихову Поппелю в «набережных сенях» дворца. Государь выслушивал посла, отступив несколько шагов от своих бояр.

– Молю о скромности и тайне… – говорил тихо с придыханием Николай Поппель. – Ежели неприятели твои, ляхи и богемцы, узнают, о чём я говорить намерен, то жизнь моя будет в опасности. Мы слышали, что ты, государь, требовал себе от папы королевского достоинства; но знай, что не папа, а только император жалует в короли, в принцы и рыцари. Если желаешь быть королем, то предлагаю тебе свои услуги. Надлежит единственно скрыть сие дело от монарха польского, который боится, чтобы ты, сделавшись ему равным государем, не отнял у него древних земель русских».

Ответ Ивана Великого был исполнен прямоты, величия, истинной царской гордости:

– Государь, великий князь, Божией милостью наследовал державу Русскую от своих предков, и поставление имеет от Бога… Мы подлинные властители в нашей земле, от наших предков, и мы помазаны Богом… И мы никогда не искали подтверждения тому у кого-либо, и теперь не желаем этого… И сохраним державу мольбами Богу вовеки…

После этих великих слов Поппель не смел уже больше надоедать с предложением коронации от имени императора и вторично обратился к более практичным вопросам сватовства:

– Великий князь имеет двух дочерей – Елену и Феодосию; если не благоволит выдать никоторой за маркграфа баденского, то император представляет ему в женихи одного из саксонских знаменитых принцев, сыновей его племянника – курфирста Фридерика, а другая княжна русская может быть супругою Сигизмунда, маркграфа бранденбургского, коего старший брат есть зять короля польского…

Государь мягко улыбнулся и сказал послу:

– На сие позже дадим ответ, крепко подумавши… Женитьба дело не простое, трудное дело для детей государевых и императорских… Много надобно обдумать и оговорить…

Перед тем как императорскому послу Поппелю отправиться из Москвы в немецкую землю вместе с Софьиным доверенным Юрием Траханиотом, великий князь имел нелицеприятную беседу со своей княгиней по поводу письменного наставления греку. Он только что прочитал эту наставительную грамоту, понял, что там есть принадлежащие великой княгине новые вставки, и морщился при чтении их, как от кислого винограда.

– Хорошо, предположим, можно согласиться с тобой, когда ты одергиваешь государя, от имени которого грек Юрий будет вести переговоры с римским королём Максимилианом, чтобы твой супруг не продешевил, выдавая замуж наших драгоценных дочек… Подчеркиваешь особое достоинство нашего с тобой брака, Господь с тобой… Вот слушай – здесь… «Ежели спросят, намерен ли великий князь выдавать свою дочь за маркграфа баденского, то надобно ответствовать, что сей союз не пристоен для знаменитости и силы государя русского…