Еще через скучнейшие сорок минут передо мной замаячила финишная прямая, но я как раз додумывала мысль, и даже не сильно обрадовалась этому факту. Собираясь сегодня звонить родителям, я планировала и разговор с Андреем, но только что решила этого не делать. Ни сегодня, ни когда бы то ни было еще. В памяти всплыли некоторые факты памятного вечера в «Маскараде»: припомнилось, что Андрей дружески общался с Лукасом, а еще мой странный обморок в клубе и не менее странный обмен фразами между лжепедагогом танцев, являющимся не последним морфом, и Андреем. Все это давало обширную пищу для размышлений. Окончательные выводы делать я поостереглась (то, в каком мире приходится сейчас существовать, многое усложнило), но восстанавливать общение с парнем не стану. На данном этапе прояснить ситуацию в любом случаи не удастся, а вот найти очередную проблему – вполне.

И вот, наконец, ФИНИШ. Да!!!! Уткнувшись взглядом в землю и уперев руки в колени, я быстро приходила в себя. Оказывается в таком положении можно чувствовать себя самым счастливым человеком в мире. Временно, понятно дело. Помимо бега, мне нужно было, как и обычно, пережить упражнения на разные группы мышц и, самое страшное, спарринги. Я, нужно заметить, подозревала, что занятия по единоборствам в лагере будут и даже не то чтобы была против, но как-то надеялась на партнера более или менее адекватного и приближенного к моей комплекции…короче не на Степана. Не повезло. Этот страж взялся за меня самоотверженно. Ему за мои мучения доплачивают что ли? После часа ОФП на грани сил, мы занялись отработкой атакующих комплексов и элементами борьбы. Логика через анус. Как, ну, как (!) я могу защищаться, если не чувствую почти рук, и как с нашей разницей в весе и росте я могу провести хоть один прием из его арсенала, если он не сотрудничает?! Чему я научусь?

– Чего разлеглась, – проорал Степан через бесконечность после начала тренировки, – подняла свою жопу и пошла к себе.

Я же лежала на утоптанной земле и просто дышала, пытаясь немного прийти в себя. Вместо того, чтобы дать возможность выучить и проработать неизвестные мне приемы на себе (которые он, к слову, не давал себе труд объяснить), Степан большую часть времени сам отрабатывал броски, на мне, подразумевая, видимо, что так оно наглядней и значит – понятней. Не удивительно было, что сейчас на его окрики я не способная была реагировать. У меня шумело в ушах, болело все выше пояса, а во рту было суше, чем в Сахаре.

– Ты меня плохо слышала?

Я бы сказала что-нибудь в ответ, но не хотела – было жаль сил, и словарный запас выдавал почему-то все сплошь примитивно ругательное. К сожалению, толково и полно выразить в мате смысл своих переживаний я не умела, а потому, перекатившись набок, медленно и молча села. Свет перед глазами мигнул. Фигово! Я аккуратненько поднялась и, стараясь не шататься, пошла к себе.

– Эй, ты. Чтоб завтра чисто прием отрабатывала, – догнал меня окрик второго куратора.

Стимул – великая вещь. Я поняла, что одной рукой шевелить все ж могу и поэтому, подняв правую над головой, оттопырила средний палец. Вопреки ожиданиям, мой жест не произвел никакого эффекта на мужика. Даже жаль. Впрочем, пошел он…

В связи с особенностями расписания групп, наша столовая работала в обед не два стандартных часа, а четыре. Таким образом, я могла себе позволить сначала посетить душ и только потом спокойно поесть. Вообще-то как раз кушать после нагрузок и не хотелось. Но, надо-надо.

Нелюдей в столовой было сегодня больше чем обычно. Я как обычно сидела слушала живой шум и лениво копалась в еде, ожидая приступа голода. Боль в голове с каждой минутой нарастала и я было подумала плюнуть и уйти в местечко потише, прихватив булку.

– Эй? Привет, – неожиданно раздалось слева. За мой стол без спроса пристраивался короткостриженный молодой мужчина в форме. Я недоуменно уставилась на него:

– Привет.

– Я – Юра, – проникновенно произнес он, заглядываю в мои глаза, словно это была поразительной ценности информация.

– Лена, – я потеснила свои блюда на столике, вежливо давая возможность гостю разместить свою пищу.

– Видел сегодня, как тебя гонял Степан, – начал молодой человек, придвигая к себе борщ.– Ничего так – хорошо держалась для девушки.

Мне может и приятно было бы это слышать, если бы в интонации Юрия было чуть меньше снисходительности и чуть больше искренности. А так, я просто промолчала.

– Да, ладно, расслабься. Ты же не в стражи идешь.

Я откинулась на спинку стул и, сцепив руки на животе, принялась его рассматривать. Ничего выдающегося. И зачем только пришел и без него херово?

– Да я и не претендую, – подала я голос.

– Слушай, – оторвался от стремительно пустеющей тарелки Юра. – Если тебе нужно что-нибудь – обращайся. Мы готовы помочь. – При произнесении этой недлинной речи он совершенно недвусмысленно осматривал меня, облизывая ложку.

– А если нужно обезболивающее, поможешь? – Постаравшись не выдать своего омерзения, задала интересующий меня вопрос. Моя регенерация очевидно сбоила последние пару дней и мне приходилось, как и прежде, в полной мере испытывать всю прелесть ощущений, приносимых ушибами, гематомами и сотрясением.

– С таблетками не помогу, но тебе повезло, – он развел руки и дал полюбоваться на себя, – я сам лекарство. Все это в твоем распоряжении.

Ну, чего-то такого и следовало ожидать…

– У тебя способность снимать боль? – решила я все-таки придержать до поры язык.

– Ну, как тебе сказать.., – засмеялся Юра. – По крайней мере, могу попробовать. В качестве грелки на все тело точно сгожусь.

Это диагноз:

– Обойдусь, спасибо.

– Ну, чего ты, – пошловато осклабился мужчина, и перегнувшись ко мне через стол, почти прошептал. – Будет приятно… и тепло. Помощь могу оказывать регулярно. Для всех поз приспособлен.

Ну, все:

– Шел бы ты, Юра… к своему столику. Там и найдешь, кому сделать приятно. Блондину, например, который очень внимательно тебя рассматривает, твое предложение определенно интересно.

Страж поперхнулся котлетой, которую так недальновидно откусил в процесс беседы. Конечно,.. нельзя говорить с набитым ртом. Впрочем, мне было особо не смешно. Я как никак живу в пустом корпусе и волк может использовать эту ситуацию в свою пользу.

Откашлявшись, покрасневший сотрапезник выдал мне:

– Не зарывайся, новенькая. Все равно придется выбрать мужика. Здесь свои законы. Не захочешь по-хорошему, устроим тест-драйв.

– Малышев, ты сейчас встаешь и уходишь, – Фрост встал около меня.

– Вы не наш куратор, – заявил оборзевший страж.

– Два раза не повторяю. – Фрост был убийственно серьезен и решителен. Я сразу же почувствовала, как температура воздуха резко упала. Кроме того, остатки борща в тарелке недальновидного волка красноречиво покрылись инеем. Я очень жалела, что не видела лица Фроста. Зато видела физиономию Юрия. Чрезвычайно интересное зрелище, нужно отметить: зрачки расширены, челюсти сжаты. Что-то еще было в его карих глазах помимо ярости. Не страх ли? Страж молча встал и ушел.

– А ты идешь за мной, – повернулся ко мне учитель, перейдя на ты.

– Я не поела, – констатировала я, отодвигая разнос и вставая.

Фрост направился на выход из столовой, я – за ним, пряча замерзшие руки в карманы. Думаю, не стоит даже упоминать, что все товарищи простофили, как и он сам, провожали нас взглядам. Я же, в свою очередь, надеялась, что авторитета моего куратора хватит, чтобы отвадить от меня эту шайку. Ну, а если нет, отчаиваться тоже не стану. Чтобы себе не думал этот недоносок, моих навыков на него должно хватить (неужели из тех кривых уроков Степана он сделала вывод о моей технике, долбоеб?), а если и нет, по крайней мере, я умнее…

Фрост пропустил в комнату первой и указал на диван, разместившийся в дальнем углу.

– Сейчас вернусь, – он захлопнул двери, оставив меня в своей квартире одну.

Я конечно ни к какому дивану не пошла, а принялась осматриваться. Строго настрого запретив себе лазить в стол и тумбочку, поверхностно оглядела рабочее место и книжные шкафы.