В итоге, Лилит срывается с места прокручивая клятву, которую они дали друг другу, снова и снова. Если с одним из нас что-то случится, идти до конца, спасать свою шкуру. Она собирается следовать плану. Менять машину четыре раза и ехать домой в Колорадо, под новым именем, с новыми документами.
Однако, случается то, чего она совсем не ожидала. Олсен замечает знакомую походку и костюм. Солдат идёт у обочины. Вымокший, уставший, хромой. Она должна просто проехать мимо. Должна, мать твою! Но не может. Машина останавливается с визгом шин, но он не обращает внимания.
— Быстро в машину, детка. Я отвезу тебя в безопасное место.
— Я Баки, - говорит он, боясь новых обнулений, новой боли, пули в голову, в конце концов.
— Знаю. А я больше не твой куратор. Мы можем доверять друг другу, а можем пойти каждый своей дорогой. Выбирай. Только недолго.
— Выбрать?
— Детка, активнее соображаем. Нас будут искать.
Он хмурится, но заваливается на заднее сидение. Мокрая одежда неприятно липнет к телу, заставляя его дрожать.
— Ты воняешь просто отвратительно. Это что тина? Как старый сом. Но есть хорошие новости. Через 4 часа мы поменяем транспорт и одежду. А пока отдохни. Там под сидением плед, укройся.
Чуть больше суток за рулём на сигаретах и кофе. Олсен плачет иногда думая о Рамлоу, иногда глядя на заднее сидение. Солдат почти ничего не ест, но это и неудивительно, ведь коктейлей у неё нет. Зато Олсен позволяет ему есть протеиновые батончики и пить много воды, даже один йогурт. Он, конечно, выпил бы и литр, но неизвестно как отреагирует на это кишечник, не привыкший к таким продуктам. Солдат молчит. Молчит и ждёт команды. Ему сложно принять воспоминания, которые вдруг выбрались из под толстого слоя льда и обнулений. Ему охуительно сложно. Психическое здоровье сильно не в порядке. Он даже ловит себя на мысли, что хочет обнуления. Всегда было больно, но после было легко и он знал, что делать.
Домик и ферма, чуть вдали от города, почти в лесу, встречают их тишиной. Гробовой тишиной и пылью. В прихожей стоит бутылка дорогущего виски и два стакана. Она специально оставила их тут. Хотела выпить с командиром за начало новой жизни. А теперь она здесь с неуравновешенным солдатом, который может в любой момент её убить. Смешная штука жизнь. Она откупоривает бутыль и делает несколько жадных глотков, обжигая пищевод и стенки пустого желудка.
— За тебя, командир.
========== Часть 4 ==========
Несмотря на ужасающую усталость и головную боль, она проходит в гостиную и усаживается за стол, приглашая мнущегося солдата сесть напротив. От него всё-ещё воняет тиной, хотя одежду они сменили 4 раза за дорогу, но это и неудивительно, ведь принять душ возможности не было. Под её глазами синяки и руки дрожат. Лилит даже пугается, что это признаки болезни, но она делала тест всего месяц назад, всё было хорошо. Симптомы не могли появиться за такой короткий срок. А затем сама себя и затыкает, выключает тревожные мысли. Нужен хороший крепкий сон и отдых, тогда и тремор пройдёт, и синяки, и головная боль. Барнс (так теперь его называть?) совсем не чувствует себя в безопасности, а ведь она обещала безопасное место.
— Что ты вспомнил?
— Я Баки, - в который раз повторяет он как мантру и упирается взглядом в свои ладони, вжимает голову. Был бы щенком, наверняка прижал бы уши, как от стыда или страха.
— Джеймс Бьюкенен Барнс. Хорошо. Выяснили. Ещё что-то? Слушай, я слишком устала для длинного разговора. Мне нужно понимать, помнишь ли ты базовые вещи или ты больше солдат, чем Баки.
— Думаю, что базовые вещи знает и тот и другой.
— Помоешься сам?- Лилит понимает, что так разговор только затянется. Лучше задавать прямые вопросы.
— Куратор моет напором воды в ду…
— Ясно. Дальше. Голодный?
— Терпимо.
— Нет такого понятия. Терпеть больше не нужно. Либо да, либо нет. Всё просто.
— Да.
— Блеск. Ты помнишь хоть что-то обо мне?
— Лилит Олсен. Куратор.
— М-да, не густо. Чёртово обнуление, паскуда Пирс! - она бьёт руками по столу, — Он сдох, кстати. По радио говорили. Теперь ты никому не принадлежишь.
— Списание?
— Свобода.
— Могу я остаться?
— Детка… Ну как я могу тебе отказать. Оставайся. Правила меняются и ты тоже должен меняться. Обнулений больше не будет, шокеров тоже, никакой боли, не будет криосна и еды в виде коктейля. Ты теперь не оружие, не солдат, а человек. Даже имя есть. Ещё важный момент. Твоя память будет возвращаться, не сразу и, возможно, кусками, это нормально. Что-то беспокоит, сразу говоришь. Что-то интересует, сразу задаёшь вопрос. Теперь попробуем жить, - она трёт уставшие глаза и поднимается на ноги. Нужно открыть подачу горячей воды, проверить подключение электроэнергии и газа. Нужно приготовить поесть, раз уж детка голоден. Что-то пресное и не совсем вкусное, но щадящее для ЖКТ. Если пойдёт хорошо, позже будет кормить его чем-то более изысканным. Но первым делом, душ.
— Подъём. Гигиенические процедуры. За мной, - она решает начать с нуля, заботиться, но понятным для него языком. Приказы без давления. Потом снова будет выбор, а там, если она доживёт, будет и самостоятельное принятие решений.
Пока он послушно избавляется от одежды, она спускает первую прохладную чуть ржавую воду. Останавливает, когда он хочет ступить под неё, заставляет ждать.
— Когда я только пришла, тебя держали в отвратительных условиях. Холодная вода, напор, плесень и т.д. Но мы договорились с тобой. Моя душевая - твоя душевая. Вода теплая и чистая, мягкая. Вода не делает больно, а расслабляет. Теперь ступай.
Он слушает с недоверием, как и тогда, но ступает. Солдат не оставляет себе выбора, хочет вернуть понятную жизнь, когда просто делаешь, что говорят. Брови ползут вверх, но это уже не цепляет её так же сильно, не рвёт сердце.
— Да, детка. Жаль, что ты забыл. Знаешь, ванная тебе тоже нравится.
— Солдат не принимает ванну.
— Со мной принимал.
Олсен хорошенько отмачивает его сперва просто под струями воды. А потом тянется за гелем для душа и шампунем. Брок пользовался этой маркой… Она специально купила большую упаковку по 8 бутылок каждого. Хотела сделать ему приятно. Ей не всё равно, она подмечает детали. И что теперь? Командира нет, а мыльно-рыльное стоит сейчас в подвале. Новое покупать не будет, пусть солдат пользуется, хотя этот запах будет всегда ассоциироваться с Рамлоу.
Зимний ведёт себя хорошо. Позволяет вымыть волосы и тщательно выполоскать. Позволяет себя расчесать и высушить, хотя смотрит с подозрением. У него явно много вопросов, но у неё нет ни сил, ни желания вытягивать их.
Запаривая кашу, она едва не засыпает стоя. Солдат сидит за столом в широких домашних штанах, которые были куплены не для него. Наблюдает. Делает выводы. Думает.
— Вот. Прости, это не шедевр из ресторана, но тебе нужно что-то сытное и не вредное пока. Будем вводить человеческие продукты постепенно. Ешь. Когда закончишь, можешь подниматься наверх, вторая дверь налево. Ложись в постель и отдыхай.
Она не ждёт ответа, нет сил. Просто идёт в ванную и стоит там, под горячей водой, уперевшись лбом в кафель. Тошно. Больно. Страшно. Остаточный запах геля душит, даёт ложные надежды, давит на больное, окунает в воспоминания. Странно чувствовать себя так ужасно, если она твердила Броку и даже самой себе, что никакой любви между ними не было и быть не может. А теперь она разбита. Будто вместе с командиром под Хэлликэриэром погибла и часть её крошечной чёрной души. Когда Лилит подбирала солдата, она думала, что так будет легче, а сейчас понимает, что всю ту магию, что была, помнит лишь она. Зимний смотрит волком, зажимается, не доверяет. Нужно начинать сначала. Она не уверена, что может, не уверена, что хочет. Это там, в подвалах Гидры, она была важным человеком, была его лучиком света, была надеждой и нежностью. А теперь, в большом мире, где его друг Капитан Америка, он может познать все прелести. Солдат поймёт, что она вовсе не так хороша, как ему казалось. Скорее просто менее ужасна, чем остальные Гидровцы. А есть другие — чистые, добрые, нежные, правильные.
