«Самару, что ли, он послал? – Горохов встал во весь рост на бархане, даже поднял руку, чтобы она его заметила. – Неужели это она?»

И она заметила, свернула в его сторону. Да, кажется, это был её расшитый пыльник. Специально Ходи-Нога её прислал? Это форма унижения такая? Когда женщина заглушила мотор и слезла с квадроцикла, он уже не сомневался, что это Самара. Узнал её по фигуре, по одежде, по маске, а она, прихватив с собой дробовик, полезла к нему на бархан, стянула маску:

– Доброго дня, инженер, – произнесла женщина, останавливаясь возле него.

– Здравствуйте, Самара, – нейтрально, и даже скорее холодно отвечал он.

– Я тебе палатку привезла, – говорила Самара, стягивая ещё и очки и беззастенчиво разглядывая его, – атаман просил.

У неё карие, острые глаза, белые хорошие зубы, она скуластая, может быть, даже привлекательная и уж точно сильная.

Она оглядывается:

– А, ты сколопендру выследил!? Молодец!

Женщина дёргает затвор, вскидывает ружьё к плечу.

«Неужели она знает, где зарылась тварь?»

Самара стреляет, почти не целясь. Выстрел! Картечь взметнула песок, и сразу за фонтаном песка из бархана рывком появляется чёрная голова многоножки. Самара первым же выстрелом попала в неё, животное ранено, дёргается из стороны в сторону, слепо поливая всё вокруг кислотой. Но это длится недолго, секунду, пока казачка передёргивает затвор и снова стреляет. И опять не целится, и даже толком не прижала приклад к плечу. Сколопендра добита, разорванная треть животного вместе с клыкастой головой вывалилась из бархана, а женщина, загоняя патроны в патронник, говорит:

– Она завсегда ложится вверх, под самый гребень, там песок немного осыпается. Так её и находим.

Но сейчас инженера волнуют не сколопендры, он смотрит на неё в упор и спрашивает:

– Это вы рассказали атаману, что я промахнулся с нескольких шагов?

Она вдруг смеётся, а зубы у неё и вправду хорошие:

– Ой, да ладно тебе! Обиделся, что ли? Стояли с бабами, про готовку говорили, как лучше козодоя готовить, я про тебя и вспомнила, сказала, что в степи повстречала. А там была жена атамана, видно, она ему по дурости бабьей и сбрехнула, – её перчатка ложится ему на локоть, – да ты не обижайся, инженер, с кем не бывает, у нас и лучшие казаки иной раз мазали.

Она успокаивает его, но тут же улыбается, улыбается немного нахально, почти с вызовом. Эта женщина Горохову стала неприятна, ну, может, и недурна собой, и зубы отличные, и стреляет на удивление, но было в ней что-то отталкивающее. А сказать точнее, отпугивающее. Посмотрев на неё внимательно и подумав пару секунд, он понимает: да она попросту была опасна, проблемная баба.

«Упрямая, дикарка, без чувства такта. Даже не скрывает своего интереса, и Бог бы с этим, в иной раз мне это даже польстило бы, но она заносчива и, скорее всего, обидчива. Рассказала про мой промах, судя по всему, в отместку за то, что я отказался приехать к ней в гости. Если так, то она ещё и глупа и своей какой-нибудь блажью или заскоком может создать трудности на ровном месте, придумать проблему из ничего. От таких нужно и в обычной-то жизни держаться подальше, а сейчас и подавно».

Первая его мысль: забрать палатку и прогнать её отсюда. Но инженер не дожил бы до своих лет, если бы руководствовался исключительно своими желаниями, основанными на эмоциях. Он понимает, что, прогнав Самару, ещё больше разозлит заносчивую и обидчивую дикарку. А ему нужна помощь. Во-первых, ему нужно получше разузнать, что там творится внутри казацкого коша, а ещё ему нужен кто-то, кого он смог бы… Да просто послать по делам или оставить при палатке, при вещах. Горохов принимает решение не гнать женщину, но и не обманывать, а по возможности сразу провести линии, обозначить позиции, чтобы не обнадёживать её понапрасну. Да, она, может быть, не очень ему приятна и запросто может отчудить чего-нибудь, и у неё противный характер, но, кроме неё, у него в степи никого больше не было. И инженер принимает решение.

– Значит, вы привезли палатку? – спрашивает он и начинает спускаться с бархана к её квадроциклу.

– Палатку, воду, еду, две канистры топлива, – говорит она и идёт за ним следом, так и не надевая ни маски, ни очков, – всё, что дал атаман.

Горохов заглядывает в кузов, потом удивлённо глядит на женщину:

– А кондиционер тоже атаман дал?

– Нет, – отвечает Самара, – это мой. У меня другой есть, думаю, тебе, инженер, он не помешает. Тут в час дня за пятьдесят пять перевалит.

Кажется, Самара ждёт благодарности, и он согласен, она её заслужила. Кондиционер маленький, всего на четверть киловатта, но после пятидесяти пяти в тени на улице этот небольшой и старенький агрегат может создать в палатке настоящий рай в тридцать- тридцать пять градусов.

– Вот за это спасибо, – говорит он. – Вы молодец, я вам благодарен.

И она расцветает, Горохов думает, что её вообще не часто хвалили. Это видно. Самара улыбается и говорит:

– Я сейчас поставлю палатку.

У казаков палатку ставит женщина, казачка, по сути, является хозяйкой «дома». Мужчины никогда к ним не лезут ни с советами, ни с пожеланиями. Не их это дело. Горохов об этом знает, но он сразу не подумал о последствиях.

– Хорошо, – соглашается инженер, указывает рукой, – вон место хорошее, к тому камню ставьте.

Но женщина тут же не соглашается:

– Нет… Плохое там место, вечерний заряд всегда восточный, ветер будет резкий, будет трепать палатку, сорвать может, и песком закидает, лучше поставить у тех камней, палатка, да и все вещи с востока будут защищены.

Конечно, Горохов не собирается с ней спорить, она местная, ей лучше знать, какие тут ветры в сумерках дуют, он молча кивает. И она тут же прыгает в седло квадроцикла, но прежде, чем она успела запустить мотор, Горохов кладёт ладонь на руль машины:

– Самара.

– Чего? – она надевает очки и ждёт, что он ей скажет.

– Говорю сразу, я не собираюсь ни на ком жениться. Понимаете?

– Ладно, – на удивление быстро отвечает она.

Но он не убирает руку с руля и продолжает:

– Даже если вы поставите палатку, это вовсе не означает, что вы останетесь со мной. Это ничего не означает. Вы меня поняли?

– Как скажешь, инженер, – гордо говорит казачка, – я всё сделаю, как велел атаман, а там, вечером, ты уж сам решишь, уезжать мне или остаться.

Она надевает респиратор и заводит мотор. Старенький моторчик затарахтел на низких оборотах, и женщина поехала к камням ставить палатку, а он посмотрел ей вслед: да, лучше сразу ей всё объяснить.

Он развернулся и побрёл к своему мотоциклу. Солнце летело вверх, температура росла, а то, что он не спал вторые сутки, начинало сказываться.

Глава 15

Всё, за что бралась Самара, она делала умело и быстро. И тяжёлую палатку достать из кузова могла, и её крепления в грунт загнать намертво. Ну, если человек так стреляет, как она, и может водить по барханам большой и старый квадроцикл, то уж с палаткой женщина, конечно, справится легко.

Горохов пригнал к камням мотоцикл, посмотрел, как она работает, и понял, что помощь ей лучше не предлагать. Откажется. Поэтому он сгрузил с мотоцикла всё, что ему могло не понадобиться, и поехал на «точку».

«Точкой» он теперь называл место, на котором собирался поставить буровую вышку. Место это находилось в самой низине. Неплохое место, только вот песком было сильно занесено. А для «ног» буровой, чтобы она стояла как вкопанная, нужны были бетонные «подушки». И рядом с вышкой должно было быть место для большого дизельного генератора. Померил кое-что. Потом уселся в тени большого камня, достал бумагу и карандаш. У него ушло больше часа на чертёж и на предварительную оценку работ по удалению с этого места песка. Посидев в тени, посчитав, он набросал предварительные цифры. Работа предстояла немалая, но ничего необычного: неровный грунт, много песка. Всё, как и всегда, всё, как и по всей степи.

Он сидел почти неподвижно и ещё не закончил считать, когда на полу его пыльника влез маленький любопытный геккон.